Позднейшая традиция также сообщает нам, что в эти последние годы Харальд попытался сместить своего бывшего союзника и нынешнего врага ярла Хакона (52). Он привел флот с юга к норвежским побережьям, вероятно в Хладир, и там, в заливе Хьёрунгаваг, разыгралась битва. Войско составляли даны и некоторое количество вендов, хотя легенды говорят, что это были йомсвикинги, чья крепость располагалась в Вендланде. Шестьдесят кораблей собралось в Лимафьорде, откуда они двинулись на север и вошли в Хёрундарфьорд, южнее современного Олесунна, Там в заливе Хьёрунгаваг их встретили уже стоявшие в боевом порядке корабли под командованием ярла Хакона и его сына, доблестного Эйрика. Если оставить в стороне все живописные подробности, которые во множестве преподносит нам позднейшая традиция, факты таковы, что битва закончилась сокрушительным поражением данов, и после нее ярлу Хакону уже ничто не грозило.
Ему, однако, не суждено было дожить свои дни с почетом, в мире с богами и людьми. Письменные источники приводят, очевидно, неправдоподобные объяснения того, почему ярл утратил поддержку и уважение своих подданных. Согласно Снорри, Хакон, подобно некоторым персонажам древних преданий, к старости сильно переменился. Он сделался заносчив и перестал прислушиваться к чужому мнению; с бондами ярл был груб и скуп; хёвдинги больше не чувствовали себя в безопасности, ибо он нарушал законы, о соблюдении которых ему следовало бы заботиться, а его увлечение женщинами (аскетом он никогда не считался) теперь выросло в настоящую страсть. Повсюду люди были недовольны. Даже тренды, всегда хранившие верность своим властителям, начали роптать. Память всех обращалась к династии Харальда Прекрасноволосого, от горестного настоящего к золотому прошлому. "А тут вдруг такая беда, что могучий конунг появился в стране, как раз когда между бондами и ярлом были раздоры".
Конунг, о котором здесь говорится, — один из самых впечатляющих персонажей эпохи викингов, правнук Харальда Прекрасноволосого, Олав сын Трюггви. Его отцом был Трюггви сын Олава, тот самый, который во дни Хакона Доброго правил землями в окрестностях Ослофьорда и погиб, предательски убитый сыновьями Эйрика, вскоре после рождения сына. Мать Трюггви Астрид, словно прекрасная и несчастная героиня народной сказки, уцелела в ужасном побоище и бежала на маленький остров посреди озера, где у нее немного погодя родился сын (согласно традиции, в 968-м или 969 г.) (53). Злобная сказочная колдунья, Гуннхильд Мать Конунгов, ревностно желала ее смерти, но Астрид с маленьким сыном, своим приемным отцом Торольвом Вшивая Борода и несколькими женщинами пряталась в разных местах на востоке Норвегии и в Швеции, пока мальчику не исполнилось три года. Ее брат Сигурд был видным человеком при дворе Вальдамара, короля Хольмгарда, то есть князя Владимира, с 972 г. правившего в Новгороде, а в 980 г. ставшего великим князем киевским, властителем Руси. Бесприютные скитальцы решили отправиться к нему, но, когда они плыли на восток через Балтийское море, их захватили в плен викинги-эсты и продали в рабство. Приемного отца Астрид (и Олава) они убили, поскольку он был слишком стар, чтобы работать. Шесть лет спустя Сигурд по поручению своего повелителя отправился в страну эстов и увидел там на рынке прекрасного юношу-чужеземца. Сигурд поинтересовался, кто он такой, а узнав — выкупил его и увез в Хольмгард-Новгород. Там Олаву случилось как-то раз встретить того, кто убил его приемного отца; мальчик немедленно выхватил свой топорик и размозжил этому человеку голову. Своим поступком Олав вызвал недолгий гнев горожан, предпочитавших мирную торговлю кровавым распрям, и привлек к себе внимание королевы, неравнодушной к красивым мальчикам. Вскоре она вместе с Сигурдом представила его королю, и тот хорошо его принял; Олав же, с ранней юности отличавшийся всеми мужскими достоинствами, славно послужил Вальдамару в битвах. В восемнадцать лет он отправился в свой первый викингский поход на Балтике. Для начала викинги напали на Борнхольм, после чего шторм принес их к берегам Вендланда, где Олав удостоился внимания еще одной благородной девы, Гейры, дочери короля Болеслава, которая стала его женой. Спустя три года она заболела и умерла, а Олав продолжил свою карьеру викинга. Большая часть этой истории, очевидно, являет собой переработку стандартного легендарного сюжета в соответствии с представлениями «биографов» о том, какова могла быть юность столь выдающегося властителя, однако то, что Олав провел детство на Руси, ходил в викингские походы на Балтике и побывал в Вендланде, похоже на правду. В 990-х гг. он участвовал в военных походах на Британских островах: с большой вероятностью — в битве при Мэлдоне (991 г.) и достоверно — как союзник датского конунга Свейна Вилобородого в военных кампаниях 994 г. Снорри сообщает, что Олав совершал набеги в Нортумбрию, Шотландию, Ирландию, Уэльс, Камберленд, на Гебриды, остров Мэн и — для ровного счета — во Францию (Валланд). Подробности нам неизвестны, но к двадцати годам Олав уже был прославленным предводителем викингов и делил со своими людьми богатый данегельд. Около 995 г. он принял христианство. Старательно выстроенная легенда рассказывает, как его обратил в истинную веру мудрец-отшельник на островах Силли; но гораздо более достоверным кажется свидетельство Англосаксонской хроники, что Олав принял крещение после неудачной попытки захватить Лондон, получив данегельд в 16 000 фунтов серебра. "Тогда король послал епископа Эльфхеаха и элдормена Этельверда, чтобы они привезли короля Анлафа (Олава), и отправил заложников к кораблям. Короля Анлафа препроводили с большим почетом к королю в Андовер, и король был его крестным отцом на конфирмации и поднес ему роскошные дары. А Анлаф дал ему слово, что никогда не придет больше с враждой в английские земли, и исполнил обещание".
После этого победоносный викинг решил вернуться в Норвегию. Он был богат, прославлен, удачлив, и его вело сознание двух возложенных на него задач: отвоевать землю предков и обратить ее в правую веру. Также до него дошли сведения о том, что Хакон утратил позиции в собственной стране и лишился уважения и поддержки трендов. Несмотря на то что автор сам предоставил нам полный перечень неправых деяний ярла, обстоятельства, при которых это произошло, все же требуют разъяснений. Впрочем, причина оказывается самой простой и вполне согласуется с основными закономерностями норвежской истории X в. Куда больше, чем беззакония и похоть, падению Хакона способствовало соперничество между северными ярлами и Инглингами, в котором Вестланд и Вик играли роль своеобразного балансира. Мы ничего не знаем о политических пертурбациях в последние годы его правления, но, очевидно, Хакону не на кого было опереться, когда Олав заявил свои притязания на власть. С могучим флотом, в сопровождении воинственных викингов и английских священников, претендент, завернув по дороге на Оркнейские острова, направился к родным берегам. Он пристал в Морстре, у одного из южных выходов Хардангра, и оттуда быстро двинулся на север. Ярл Хакон то ли позорно бежал, то ли (что представляется более вероятным) был захвачен врасплох. Олав практически нигде не встретил серьезного противодействия: слабые попытки сопротивления были тут же пресечены. В позднейших источниках говорится, что Хакон со своим рабом Карком укрылись в Гаулардале, у любовницы Хакона, Торы из Римуля, и как-то ночью перепуганный раб перерезал своему господину горло. Олава, как когда-то его прадеда Харальда Прекрасноволосого, провозгласили конунгом на тинге в Трандхейме. Позднее Упплёнд и фюльки Ослофьорда, долго находившиеся под властью датского конунга, также признали его своим правителем.
Но золотой век не наступил. Вопреки всем панегирикам позднейших почитателей Олава сына Трюггви, властвовал он недолго, и для страны это были не лучшие времена. Историки XIII в. с блеском расписывают красоту конунга, его доблесть, силу и мастерство в ратных делах, его труды на благо Норвегии и веры, события его жизни — от сказочного рождения до героической смерти; и тем не менее в действительности мы знаем об Олаве сыне Трюггви очень мало. Ибо он стал легендой — а кому нужна правда о легендарных героях? (54)
Даже когда дело касается его якобы христианского рвения, источники полностью противоречат друг другу. Адам Бременский, писавший в 1080 г., отзывается об Олаве сыне Трюггви с несвойственной ему желчностью: "Кое-кто говорил, что он был христианином, другие — что он отступился от веры, но все сходятся на том, что он был очень искусен в прорицаниях, предсказывал судьбу и верил в гадания по птицам. Оттого он и получил свое прозвище Кракабен (Воронья Кость). Также рассказывают, что он занимался колдовством и держал при себе колдунов, с помощью которых завоевал страну и своими заблуждениями вверг ее в ничтожество" (II, xl (38)). Норвежские и исландские источники говорят нечто прямо противоположное, и в данном случае, вероятно, правы. Едва ли Олав интересовался тонкостями христианского учения, и даже самые ревностные почитатели не приписывают ему стремления к духовным идеалам. Но подобно Хакону Доброму, сыновьям Эйрика, Харальду Синезубому и Свейну Вилобородому, он хорошо понимал, какие выгоды сулит его стране принадлежность к европейскому христианскому сообществу. Как и других викингов, посещавших чужие земли, его поражали величие и богатство церкви и великолепие христианской литургии. Но эти слава, роскошь и братское единение были недоступны для северных варваров. Поклоняться Тору и Одину в те дни значило делать себя изгоями. От принятия христианства немало выиграли бы и Норвегия, и ее конунг; кроме того, это был хороший способ подчинить себе труднодоступные и независимые северные фюльки.
