Государственный сектор охватывал почти все виды хозяйственной деятельности: земледелие, скотоводство, ремесло, управление. Рост производства на общеимперском уровне шел преимущественно через расширение именно государственного хозяйства. В частности, администрация Куско руководила освоением целинных и залежных земель и распространением скотоводства на новые территории. Все, кто был вынужден принять участие в подобных программах, теряли прежнюю свободу действий и превращались в зависимых работников. Обычно это выражалось в получении от государства части произведенной продукции (например, шерсти) в качестве благодеяния, за которое предстояло расплачиваться дальнейшим трудом.
Рядом с государственным сектором все явственнее выделялся еще один, который было бы соблазнительно назвать частным, если бы в инкском обществе вообще существовал институт частной собственности как таковой. В действительности речь всегда может идти только о правах и имуществе определенных родовых групп, так что правильнее именовать подобную собственность корпоративной.
Корпоративный сектор пополнялся за счет работников и земель, переданных государством во владение отдельным представителям провинциальной знати в награду за те или иные услуги с их стороны. Подобное владение не накладывало на кураку каких-то особых ответных обязательств по отношению к центральной власти, за исключением, разумеется, обязательства и дальше сохранять верность Инке. Во многих случаях Инка, по-видимому, лишь подтверждал традиционные права курака, которыми они обладали и раньше. В то же время курака не пользовался своими землями и работниками вполне единолично, выступая скорее от имени целой группы знатных лиц, связанных с ним родством. Об имущественных взаимоотношениях внутри таких родственных групп известно мало, хотя дальнейшее изучение архивных документов наверняка поможет здесь многое выяснить. Пока невозможно сказать и то, насколько велики были владения знати. Во всяком случае даже представители низшего слоя курака обладали втрое и вчетверо большим количеством земли и скота, чем приходилось на долю рядового домохозяйства. Об этом известно по документам 1591 г. из провинции Кольягуа на юге Перу, где имущественное расслоение в то время, по-видимому, оставалось примерно на том же уровне, что и до прихода испанцев (Tomka, 1987.). Можно полагать, что при инках расширение корпоративного сектора шло прежде всего за счет роста владений высшей знати, особенно столичной.
Процесс этот развивался по мере экспансии инкского государства и определялся принятым у инков порядком престолонаследия. Как и в целом ряде других обществ, высокое положение в иерархии было связано в Андах с возможностью иметь большое количество жен и наложниц. Соответственно Великий Инка (Сапа Инка) оставлял после себя многочисленное потомство. Верховную власть принимал один из сыновей. Выбор престолонаследника в принципе зависел от воли отца, хотя на практике на него оказывало влияние соотношение сил между боровшимися за власть группировками. Считается, например, что Тупак Юпанки добился престола благодаря поддержке жрецов с побережья и против воли Пачакути. (Recent studies in Andean prehistory and protohistory, 1984. P. 161.) Новый правитель наследовал, однако, лишь трон, тогда как имущество отца передавалось остальным детям и женам, имевшим в свою очередь многочисленных родственников. Они образовывали объединение, называвшееся панака. Панака должна была заботиться о мумии умершего Инки, но фактически организовывала выделившееся из государственного сектора корпоративное хозяйство. Новый Инка, помня о своих наследниках, старался обеспечить их землей и имуществом, которые в будущем принадлежали бы основанной им панаке, а не государству. Собственность панак находилась вне общего реестра, составленного для четырех суйю, и соответствующие работники не включались в переписи.
Новые панаки возникали и в ранний период инкской истории, но как их размеры, так и запросы их членов были в то время невелики. Земли для них изыскивали неподалеку от города, обрабатывали их сами же инки. С созданием империи масштабы всех процессов неизмеримо выросли.
Вполне вероятно, что институт панак получил столь большое развитие потому, что на Пачакути, заложившего основы имперской системы, оказал влияние пример царства Чимор. Первые правители столицы Чимор Чан-Чана, основанной в IX - X веках н. э., владели лишь долиной реки Моче, севернее устья которой находился город. Из археологических данных и генеалогических преданий следует, что на протяжении нескольких поколений цари Чимор пользовались одной и той же резиденцией. После же того как началось возвышение государства, каждый новый правитель стал строить собственную резиденцию рядом с предыдущей, а старая превращалась в место захоронения умершего властелина и, видимо, в его заупокойный храм. За остававшимися обитателями старой резиденции, скорее всего, сохранялись работники и особые приписанные к соответствующему хозяйству земли недалеко от Чан-Чана.
В перспективе институт панак создавал ощутимую угрозу для централизованной государственной организации. Хотя в общеперуанском масштабе значение этой формы собственности оставалось, по-видимому, невелико, в столичном районе - стратегически наиболее важном - государство постепенно утрачивало прямой контроль над земельными ресурсами.
Четвертый социально-экономический сектор инкской империи - храмовый. Храмы играли огромную и все более разветвленную роль в хозяйственно-политической структуре государства, являя собой реальную альтернативу царской власти. Наиболее мощным организмом такого рода был храм Пачакамака на центральном побережье. Уже на начальном этапе инкской экспансии его влияние было столь велико, что могло, как уже говорилось, даже отразиться на выборе государственного языка Тауантинсуйю. Союз инков с ичма (как назывался народ, на чьей территории находился Пачакамак) укрепился в период борьбы с царством Чимор и оставался нерушимым до самого прихода испанцев.
Подобно жрецам Дельфийского оракула, свое влияние на политические дела жрецы Пачакамака и других перуанских храмов практически осуществляли через пророчества и их толкования, которые необходимо было получать и правителям, и частным лицам, если те намеревались приступить к какому-либо важному предприятию. Включение новых территорий в сферу прямого воздействия храмового центра происходило путем основания дочерних оракулов. Их жрецы вещали от имени сверхъестественных персонажей, считавшихся родственниками верховного божества. Так, известны храм жены Пачакамака и храмы четырех его сыновей, а также святилища сыновей божества Катекиль, чей храм располагался в горной области Уамачуко (La frontera del estado inca, 1988. P. 119; Recent studies in Andean prehistory and protohistory, 1984. P. 159—175.). Основанные вокруг храмов хозяйства посылали часть своих доходов в центр, а часть - оставляли себе. Судя по археологическим данным, становление сети дочерних святилищ происходило независимо от деятельности инкской администрации и даже охватывало территории, инкам не подчинявшиеся. Известно, например, о деятельности пачакамакских жрецов на побережье Эквадора. В то же время некоторые храмы были основаны Пачакамаком в середине XV века как раз на тех землях, которые инки готовились захватить. Это могло быть попыткой закрепить за собой возможно более обширную сферу влияния, но могло и отражать координацию усилий Пачакамака и Куско по установлению общей гегемонии.
Помимо Пачакамака, особенно крупные храмовые хозяйства существовали в области Куско и на Боливийском плоскогорье. Их активно поддерживал Пачакути, тогда как интересы Тупака Юпанки были сосредоточены на побережье. Временами у отдельных храмов возникал с царской властью острый конфликт. Так, жрецы упоминавшегося божества Катекиль на севере Перу пытались через пророчества определенного рода вмешаться в борьбу претендентов на власть в государстве. В результате храм Катекиль был сожжен, хотя хронисты расходятся во мнениях, было ли это сделано по приказу Атауальпы (что вероятнее) или Уаскара.
Точное определение размеров храмовой собственности в древнем Перу - работа будущего, требующая изучения большого количества документов. Не исключено, что храмовый сектор в экономике соперничал с государственным и превосходил по значению корпоративный. Источники упоминают, например, миллион лам, принадлежавших «солнцу», т. е. в данном случае, скорее всего, храмам солнца (Murra, 1978. P. 102.).«Солнцу», как уже говорилось, шел, по утверждению хроник, и урожай с третьей части земель.
В Тауантинсуйю было несколько категорий трудящегося населения, полностью исключенного из общинного сектора. Это янакона, аклья, камайок и митмак, причем принадлежность человека к одной из этих категорий могла сочетаться с принадлежностью к другим. Рассмотрим их по порядку.
