Долгом считаем присовокупить и следующее. Во всех подчиненных каждому из вас епархиях седьмой Вселенский Собор следует сопричислять и ставить рядом с шестью Соборами. Между тем до нас дошел слух, что некоторые Церкви вашего апостольского трона признают только шесть Вселенских Соборов и не причисляют к ним седьмого, хотя со всем рачением и почтением исповедуют его постановления. Седьмой Собор истребил величайшее нечестие и имел представителей от четырех кафедр. Представители этих кафедр вместе с нашим божественным отцом, святейшим и блаженнейшим Тарасием, архиепископом Константинополя, составили великий и Вселенский. седьмой Собор, на котором разрушено нечестие икономахов или христомахов. Может быть, что по причине завладения вашими странами варварским народом арабов не оказалось возможным сообщить вам деяний этого Собора. По этой причине во многих из Восточных Церквей хотя и почитаются постановления этого Собора, но без точного знания того, что они принадлежат VII Собору». Рекомендуется сопричислить седьмой Собор к шести Вселенским.
Подходя к изложению самого острого периода церковной борьбы Константинопольского патриарха с Римским епископом, мы должны заметить, что для историка здесь представляется большая опасность увлечься второстепенными обстоятельствами и мелочами, имеющими, однако, вероисповедный и национальный характер, и за ними упустить из виду всемирно-историческое значение изучаемого периода. Чтобы избежать подобной опасности, мы берем только наиболее крупные факты, освещая их документальными литературными материалами. За личным делом Фотия и Игнатия, за вопросом о преимущественном праве на церковное управление Болгарией, за спором о границах церковных провинций и проч. скрывается весьма сложная и постоянно стоящая на очереди тема, дающая и доныне живое содержание европейской истории, именно тема о разностях в историческом развитии Запада и Востока Европы, о своеобразном характере в эволюции Церкви и государства в их взаимоотношениях. Во второй половине IX в. Восточная Церковь и государство начинают подготовлять реванш против каролингской узурпации, выразившейся в усвоении Каролингами титула римского императора и в политическом и церковном движении германцев на восток, к Дунаю. Это главный факт, одинаково одушевляющий первостепенных исторических деятелей в Константинополе и Риме, и в зависимости от него должны быть расположены события занимающего нас теперь периода.
Когда патриарх Фотий выступил со своим окружным посланием к самостоятельным Церквам Востока, обличая новшества Римской Церкви и приглашая восточных иерархов на Собор-суд деяний Римского епископа, несомненно, он заручился предварительно согласием царя и давал себе полный отчет в замышляемом деле, обозначавшем полный разрыв между Западом и Востоком. Просвещение христианством Болгарии и России и обращенный к нему протест со стороны западных иерархов на самовольные действия папы — все это давало в руки Константинопольского патриарха превосходные средства борьбы против Рима и, с другой стороны, обеспечивало за Восточной Церковью такие территориальные приобретения, о каких нельзя было и мечтать Римской Церкви и Западной империи.
Возвращаемся к изложению событий. Хотя обращение Болгарии последовало в 864–865 гг., но фактически она не получила церковной администрации и едва ли для нее был назначен епископ даже в 866 г., к которому относятся ближайшие факты. Князь Богорис-Михаил, без сомнения, был вовлечен в политическую борьбу, хотя, может быть, и не давал себе полного отчета в том, что из него хотят сделать орудие для достижения политических целей. Но он прекрасно сознавал ближайшие реальные потребности, в которых нуждалась Болгария, и имел около себя достаточно умных и образованных людей, которые могли не только подготовить ему материал для характеристики религиозного и бытового состояния Болгарии, но и точно обозначить способы приведения страны в благоустроенный вид. В августе 866 г. из Болгарии явилось в Рим торжественное посольство, во главе коего стоял боярин Петр, родственник князя, с подарками, назначенными как лично для папы, так и для святых мест, и с весьма любопытным письменным актом, в котором в 106 пунктах изложены были нужды и потребности страны. Это именно тот замечательный документ, который знакомит с внутренним состоянием Болгарии и по которому мы можем судить о побуждениях, заставивших болгарского князя уже в начале 866 г. обратиться в Рим за разрешением тех затруднений, которые его занимали и которые, по-видимому, не были разрешены сношениями с Константинополем. Хотя сношения Богориса с Римом, вызвавшие ответное посольство папы в ноябре того же года, не имели важных последствий и составляют совершенно вводный эпизод в излагаемых событиях, но, благодаря этим сношениям, наука владеет первостепенным: литературным памятником. Папа Николай, отправляя в Болгарию посольство с епископами Павлом Популонским и Формозом Портуанским, снабдил их письмом на имя князя, в котором произведен внимательный и делающий большую честь Римскому престолу разбор болгарских недоразумений и вопросов, изложенных в письме Богориса, до нас не дошедшем. Это упомянутые выше знаменитые «Responsa ad consulta Bulgarorum» (19).
«Ответы на вопросы болгар» заслуживают нашего внимания с разнообразных сторон, и прежде всего они дают яркую картину внутреннего состояния страны, так как из ответов на римском языке можно видеть, чего желало тогда болгарское правительство. Главнейше болгаре нуждались в писаном законе, так как новые условия жизни, вызванные обращением к христианству, произвели полный переворот в мнениях и настроениях и нуждались в подведении их под определенные нормы. И весьма любопытно то обстоятельство, что во многих местах ответов упоминается о гражданском законе, о руководстве для судебной практики и проч. как о книгах, посылаемых к болгарам для устройства их социального и гражданского быта [32]. Что это были за книги, этим любопытным вопросом занимались пока мало. По мнению Богишича (20), здесь нужно подразумевать как гражданские, так и церковные законы, так как для тех и других употреблены свои термины: canones, sacrae regulae и leges mundanae, legume edicta. Весьма вероятно, что папа отправил со своими легатами какой-нибудь кодекс, в котором уже ранее римские законы были применены к варварским обычаям [33]. Независимо от того «Ответы» бросают яркий свет на быт, нравы и обычаи, понятия и взаимоотношения болгарского народа. Отметим некоторые из подобных вопросов и ответов.
«Вы пишете, что один грек, выдав себя за священника, окрестил много народа. Когда был обнаружен обман, вы обрезали ему нос и уши и изгнали его». На этот вопрос папа отвечает: «За жестокий поступок виновный подлежит церковному покаянию; крещение же не теряет силы, если оно совершено во имя Троицы» (14–16). В другом ответе (33) говорится, что на будущее время на военном знамени вместо конского хвоста следует иметь крест. В ответе на 40-й вопрос говорится, что не нужно продолжать прежний обычай убивать тех, кто окажется не готов к войне; 67-м ответом вводится или рекомендуется клятва на Евангелии вместо меча. Весьма любопытны и живо характеризуют время и взаимные отношения те предметы, о которых говорится в 72-73-м ответах.
«Вы спрашиваете, можно ли вам иметь патриарха и где он должен получить посвящение. На первое время вам достаточно епископа, посвященного в Риме. С течением времени, с умножением числа верующих, когда окажется нужда иметь несколько епископов, один из них получит от святого престола привилегию архиепископата и будет поставлять других епископов. По его смерти епископы избирают ему преемника. По дальности расстояния ему нет нужды идти в Рим за посвящением; но до получения паллия он должен ограничиться богослужением, не позволяя себе других епископских действий». Столь же выразительно характеризуют потребности Болгарии и следующие вопросы (92–93). «Вы спрашиваете, какие главные патриаршие кафедры. Это три апостольские престола: Римский, Александрийский и Антиохийский. Епископы Константинополя и Иерусалима также называются патриархами, но не имеют той же важности, как первые, ибо Константинопольская кафедра не апостольского происхождения. Никейский Собор не говорит о Константинопольском патриархате, который обязан своим происхождением более капризам светской власти, чем законным основаниям. Что касается Иерусалимского епископа, хотя он признается в патриаршем сане Никейским Собором, но титулуется не Иерусалимским, а по имени Элия Адриана епископом Элии, ибо истинный Иерусалим на небесах, а настоящий земной до основания разрушен, так что от него не осталось камня на камне, а город Элия построен даже на другом месте». На вопрос, какой патриарх по рангу занимает второе место, папа отвечает, что на основании канонов Никейского Собора второе место после Римского принадлежит Александрийскому патриарху. В этом же смысле любопытен последний (106) ответ.
