снова возвращает им… И весь народ ответил: «Сохрани, господи, нашего царя! Дай бог ему здоровья! Сокруши, господи, всех его врагов!» Это пожелание исполнилось впоследствии, после смерти Димитрия, обернувшись ужасным образом против них самих»…
Годуновы могли затвориться в Кремле, который был заранее подготовлен к осаде. Но дворцовая стража не получила необходимого приказа. Собравшиеся на площади «с миром (все вместе) пошли в город (Кремль)… и государевы хоромы и цари цыпы пограбили». Федор Борисович и царица Мария пытались бежать, но вскоре арестованы и помещены под надежной охраной в старое подворье Годуновых.
Власть в столице перешла в руки Бельского, который, как писал Конрад Буссов, «был в большой чести у простого народа, и ему, поскольку он больше всех других преследовал Годуновых, поручили управление в Кремле от имени Димитрия». Чтобы прекратить мятеж, Богдан Яковлевич прибегнул к испытанному приему, натравив толпу на разгром винных погибов. Исаак Масса сообщал, что после восстания в винных подвалах нашли около 50 человек, упившихся до смерти.
Лжедмитрий щедро наградил своего неожиданного союзника. Ему было пожаловано звание великого оружничего, а также боярство. В июне 1605 года Богдан Яковлевич вошел в Государственный совет.
Но, по всей видимости, этого Бельскому показалось мало. Он решил оказать самозванцу услугу, которую тот запомнил бы надолго, — раскрыть заговор против нового царя. На третий день после вступления Лжедмитрия в Москву были арестованы бояре Шуйские, в которых видели главных претендентов на престол. Бельский обвинил Василия Шуйского в том, что тот собирал своих сторонников (главным образом из влиятельного московского купечества), убеждал их, что новый царь— самозванец. Шуйские будто бы «подстерегали, как бы нас (Лжедмитрия), заставши врасплох, в покое убить, на что имеются несомненные доказательства». Доказательства были добыты под пытками.
(Считается, что инициатором розыска по «делу Шуйских» был боярин Петр Федорович Басманов, возглавивший при самозванце охранное ведомство. В это верится с трудом, поскольку в отличие от Бельского, с молодости подвизавшегося на поприще политического сыска, Басманов не отличался особыми способностями в этой области: не прошло и года, как он прозевал настоящий заговор Шуйских, за что и поплатился жизнью. А вот «перехватить инициативу» у Великого Басманов вполне мог попытаться — он люто ненавидел нашего героя за то, что дядя Бельского Малюта Скуратов был виновником смерти его отца, Федора Басманова.)
Лжедмитрий передал «дело Шуйских» на рассмотрение Собору, состоящему из духовенства, бояр и представителей других сословий. Собор приговорил Василия Шуйского к смертной казни, а его братьев — Дмитрия и Ивана — к ссылке. Их имущество отходило казне.
30 июня 1605 года Василия Шуйского вывели на площадь. Палач сорвал с него одежду и… Лжедмитрий простил заговорщика.
Дальнейшая судьба Богдана Бельского совершила стремительный поворот. Одни историки считают, что под давлением Боярской думы Лжедмитрий был вынужден удалить из Москвы интригана, назначив вторым воеводой в Новгород. Не прочь была расквитаться с Бельским и Мария Нагая (в иночестве Марфа), которая не забыла, что именно он выслал ее в Углич после кончины Ивана Грозного. Другие исследователи полагают, что Бельский сам оставил двор, поскольку понимал, что часы нового правительства сочтены. «Если бы Бельскому удалось настоять на казни Василия Шуйского, его влияние упрочилось бы. Помилование Шуйского стало для бывшего опричника политической катастрофой», — пишет Р. Г. Скрынников.
Нас интересует другое: существовал ли «заговор Шуйских» на самом деле, или это было провокацией Богдана Бельского, стремившегося набрать политические козыри в борьбе за влияние на нового царя?
Как бы ни относились к самозванцу «принцы крови» Шуйские, в первые дин воцарения Лжедмитрия I они просто не могли рассчитывать на успех переворота. Московское население восторженно приветствовало нового царя. На его стороне была армия, он мог рассчитывать на поддержку значительной части Боярской думы. Любые активные действия заговорщиков в этих условиях были обречены на неудачу. Шуйские, политики трезвые и осторожные, прекрасно это понимали.
Отсутствие Богдана Великого в Москве, возможно, спасло ему жизнь, когда 17 мая 1606 года заговорщики свергли Лжедмитрия I и жестоко расправились с приближенными самозванца. Бельский уцелел. Правда, ставший царем Василий Шуйский не простил своего врага и снова выслал из столицы, отправив его в Казань вторым воеводой.
События в пране сильно изменили Бельского. В казанский период жизни это уже не тот постоянно искавший любую возможность зацепиться за власть и не гнушающийся никакими средствами авантюрист. Богдан Бельский предстает перед нами законопослушным воеводой, честно выполняющим возложенную на пего задачу: наводит порядок, превращает Казань в верный Шуйскому город, успешно ведет работу среди местных народов по присоединению их к России, за что заслуживает похвалу от царя…
Однако с самого первого дня пребывания Бельского в Казани между ним и другими представителями царской администрации сложились неприязненные отношения. Дело в том, что Богдан Яковлевич попал под начало молодого и незнатного Василия Петровича Морозова, который мечтал лишь о личной карьере. Ему было все равно, кому служить. Поэтому, когда в 1610 году Василия Шуйского «свели» с престола, казанцы присягнули Лжедмитрию II. Богдан Бельский в очередной раз остался в одиночестве. На его обращение к горожанам «целовати крест» лишь избранному русскому государю толпа отреагировала жестокой расправой. «Поймав и возведоша его на башню и скинувша с башни и убита до смерти»…
Так завершил свой жизненный путь величайший авантюрист Смутного времени Богдан Яковлевич Бельский. По словам Н. М. Карамзина, он «погиб в лучший час своей государственной жизни как страдалец за достоинство народа российского!».
Казапцы поспешили. Через три дня после смерти Бельского пришло известие, что в Калуге убит Лжедмитрий II. Власти попытались загладить свой политический просчет: в тот же день были собраны горожане, и растерзанное тело Бельского «со словами раскаяния и скорби» (едва ли искренними) было со всеми полагающимися почестями погребено.
Снова о Богдане Бельском вспомнили в конце 1611 года, когда в Нижнем Новгороде Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский начали формировать Второе ополчение для освобождения Москвы от польских интервентов. Вожди сопротивления искали «пример для подражания», символ, способный объединить ополченцев. Неожиданно такой «иконой» и стал Бельский — мученик за свободу России, зверски умерщвленный смутьянами.
Был отдан приказ перевезти тело Богдана Яковлевича в Нижний Новгород, чтобы затем оно могло сопровождать ополченцев в их походе на Москву. Однако по прибытии в Ярославль весной 1612 года ополчение остановилось здесь на несколько месяцев. В Ярославле и было решено захоронить прах Бельского. В течение почти 400 лет его тело покоится на территории ярославского Спасо-Преображенского монастыря.
