Въ поискахъ денегъ пробовали оживить товарообмѣнъ занятой полосы съ «заграницей», т. е. главнымъ образомъ съ Эстоніей, надѣясь такимъ путемъ имѣть солидный доходъ отъ пограничныхъ таможенъ и отъ монополизированія права вывоза какого-нибудь отдѣльнаго продукта. Но крупныхъ статей для вывоза, чтобы пріобрѣсти, напримѣръ, англійскую валюту, почти не было, а для мелкой и средней торговли помѣхой служили тѣ же керенки. Продавъ товаръ за эти деньги въ русской полосѣ, купецъ лишался возможности купить на керенки новый товаръ для продажи внѣ этой полосы. Ясно, что если товары и привозились сюда, купцы требовали въ обмѣнъ думскія и царскія, которыхъ у населенія сохранилось очень мало. Въ связи съ создавшимся положеніемъ происходило нѣсколько весьма разнообразныхъ совѣщаній въ Ревелѣ, Псковѣ и Ямбургѣ по вопросамъ валютному и товарообмѣна. Предлагалось аннулировать керенки, но противъ этого рѣшительно возражали псковская гор. дума и ямбургское земство[60]. Въ результатѣ ни къ какому окончательному рѣшенію не пришли; рѣшивъ поднять вопросъ о керенкахъ, когда будутъ свои болѣе или менѣе прочныя деньги. Товарообмѣнъ поручено было наладить вновь образованному при начальникѣ снабженія арміи торговому отдѣлу.
Необходимость урегулировать валютный вопросъ и тѣмъ поднять жизнедѣятельность населенія, помимо соображеній въ интересахъ государственной казны, была крайне неотложна по чисто-политическимъ мотивамъ. Приведу очень характерное во всѣхъ отношеніяхъ тогдашнее донесеніе одного коменданта прифронтовой полосы по этому поводу, относящееся ко времени приблизительно мѣсяца полтора спустя послѣ организаціи торговаго отдѣла (рапортъ отъ августа 1919 г. за № 68 на имя начальника гражданскаго управленія).
«Доношу, что при объѣздѣ мною нѣкоторыхъ волостей гдовскаго уѣзда я вездѣ встрѣчалъ жалобы на ненормальное положеніе вопроса въ области, а также и на связанныя съ нимъ невозможныя условія торговли, какъ частной, такъ и кооперативной. Необходимо срочно принять какіе либо шаги для того, чтобы керенки получили право гражданства не только на внутреннемъ, но и на внѣшнемъ рынкѣ. Курсъ керенки при этомъ играетъ второстепенную роль, такъ какъ деревня довольно богата, но въ то же время и дальнѣйшее уменьшеніе курса противъ нынѣшняго можетъ вызвать сильное недовольство, такъ какъ колоссальные заработки съ уходомъ красныхъ прекратились, да и вообще симпатіи населенія весьма неустойчивы и основываются главнымъ образомъ на интересахъ брюха.
Теперь въ деревнѣ на керенку не только ничего нельзя купить изъ привозныхъ товаровъ, но даже продукты мѣстнаго производства на нихъ не отпускаются.
Въ кооперативѣ товаровъ до сихъ поръ еще никакихъ нѣтъ, такъ какъ почти полное отсутствіе царскихъ или думскихъ денегъ препятствуетъ пріобрѣтать что либо. Мѣстные кооперативы получаютъ товары отъ уѣзднаго союза кооперативовъ, кооперативы не знаютъ, откуда и по какой цѣнѣ союзъ ихъ пріобрѣтаетъ, но отпускаетъ за царскія и думскія деньги. Пока на мѣстахъ совершенно не видно, что гдѣ-то уже давно существуетъ отдѣлъ снабженія и торговли. Появилась только какая-то новая фирма Пергисель, да и то въ Ревелѣ и Нарвѣ. Еще въ іюнѣ сего года кооперативы получили отъ торгово-промышленнаго отдѣла въ Ревелѣ предложеніе на товары. Тѣ тотчасъ же откликнулись и послали заказы черезъ гдовскаго представителя отдѣла, но до сихъ поръ не получили не только товаровъ, но даже отвѣта. Между тѣмъ въ такихъ товарахъ, какъ косы, серпы и бруски, надобность миновала. Теперь крайне необходима срочная высылка слѣдующихъ изъ предметовъ: плуги, лемехи, крылья и полозки, при этомъ надо помнить, что уже черезъ двѣ недѣли начнется посѣвъ озимыхъ. Затѣмъ необходимъ сахаръ, какъ важный питательный продуктъ, при которомъ получается сокращеніе потребленія хлѣба. Требуется мыло, сода для стирки, желѣзо, керосинъ, теплые сапоги, сельди и отчасти табакъ… Необходимо присылать сезонные товары къ сроку. Несвоевременная же присылка ихъ выгодна лишь только различнымъ гешефтмахерамъ, которые присосались къ вновь создаваемому торговому аппарату и выкачиваютъ безъ пользы царскія и думскія деньги изъ области, такъ какъ кооперативы внѣ сезона эти товары продать не могутъ, а въ будущемъ, надо надѣяться, цѣны не будутъ такими безумными, а потому и придется всю накопленную заваль продавать въ убытокъ къ вящему ликованію кагала, набившаго себѣ мошну.
Снабженіе мукой населенія, громадный козырь въ рукахъ бѣлыхъ, можетъ превратиться въ оружіе, обращенное противъ нихъ же. Въ первую раздачу муки съ трудомъ наскребли нужное количество думскихъ и царскихъ денегъ, но при второй выдачѣ, которая происходитъ теперь, заянскій кооперативъ уже нужнаго количества этихъ денегъ собрать не могъ и произошло слѣдующее: задолжавъ 8000 руб. за муку въ уѣздномъ союзѣ кооперативовъ, посланный вернулся, имѣя рукахъ 1500 р. денегъ, которыя онъ никуда не могъ сбыть и привезъ вмѣсто 900 пудовъ только 600 пудовъ муки. Благодаря этому крестьяне не могутъ получить причитающагося имъ пайка полностью и зло заключается въ томъ, что многіе крестьяне дѣйствительно голодные и нуждающіеся въ продовольственной мощи, не имѣя совершенно другихъ денегъ, кромѣ керенскихъ, остаются совершенно безъ муки. Это возбуждаетъ естественно недовольство на финансовое устройство, исходящее отъ бѣлыхъ, будитъ зависть по отношенію къ тѣмъ, которые хотя и сыты, а муку все-таки получили, и невольно обращаетъ ихъ взоры въ сторону красныхъ, такъ какъ я замѣтилъ, что у большинства воспоминаніе о пережитомъ быстро проходитъ и, не сравнивая съ прошлымъ, они просто недовольны настоящимъ.
Въ селѣ Старопольѣ открыта корпусная лавка, въ которой товары отпускаются исключительно на царскія и думскія деньги, при чемъ послѣднія принимаются только «по курсу», т. е. по 150 за 250 р. Этимъ грубѣйшимъ образомъ самими же бѣлыми нарушаются приказы о курсѣ нашихъ денегъ. Тамъ же существуетъ потребительская лавка, которая обязана принимать думскія деньги по 250 р., что она и дѣлаетъ. Теперь только опа перестала отпускать товары за керенки, такъ какъ иначе ей не на что будетъ ихъ пріобрѣтать…
Все вышеизложенное встрѣчается, какъ повсемѣстное явленіе. Отсутствіе до сихъ поръ упорядоченія нашихъ денежныхъ отношеній за рубежомъ области тяжело отражается на матеріальномъ и экономическомъ положеніи края и служатъ однимъ изъ факторовъ, благодаря которымъ бѣлыя организаціи не пользуются должнымъ довѣріемъ и любовью.
Капитанъ 2-го ранга (подпись). Адъютантъ прапорщикъ (подпись)».
Тяжелое финансовое и экономическое положеніе, въ которое, при создавшихся условіяхъ всеобщей россійской разрухи, попадала на первыхъ порахъ всякая бѣлая власть, усугублялось въ данномъ случаѣ (или вѣрнѣе во всѣхъ «бѣлыхъ» случаяхъ) повседневнымъ произволомъ, чинимымъ надъ населеніемъ многочисленными агентами власти. Взять хотя бы подводную повинность. Одна изъ самыхъ тяжкихъ и разорительныхъ для крестьянъ, она въ первое время исполнялась населеніемъ довольно охотно. Мужики вначалѣ всемѣрно сочувствовали дѣйствіямъ и передвиженіямъ бѣлой арміи. Но съ теченіемъ времени «право подводной повинности», которымъ слѣдовало пользоваться очень осторожно и разумно, перешло всякія границы исполнимаго, а главное, морально допустимаго.
«… Настроеніе крестьянъ прифронтовой полосы, рапортовалъ одинъ офицеръ своему начальству въ августѣ 1919 г., на много благонадежнѣе и сочувственнѣе къ бѣлому правительству, чѣмъ крестьянъ въ глубинѣ уѣзда, благожелательность которыхъ къ бѣлымъ оставляетъ желать многаго, да, кстати сказать, вполнѣ обоснованно, такъ какъ самоуправство нашихъ частей и лицъ, слѣдующихъ по разнымъ казеннымъ надобностямъ, непомѣрно велико: случаи кражъ, неплатежа за продукты, отобранія безъ всякихъ росписокъ хорошей лошади и оставленія худой казенной, принужденія подводчиковъ ѣхать двѣ или три, а въ другихъ случаяхъ и болѣе подводныхъ станцій (въ виду нежеланія обождать вызова дежурной подводы) вселяютъ обоснованное возмущеніе».
И все это только «цвѣтики» въ сравненіи съ тѣми «ягодками», которыми еще дарили разные гг. военные чиновники. Подъ видомъ казенной повинности эти господа сплошь и рядомъ гоняли лошадей по частнымъ дѣламъ, при 74 чемъ даже не особенно-старались скрывать это отъ подводчика, пользуясь дискреціонною властью «вязать и рѣшать».
Мужики очень страдали отъ подводной повинности, но еще больше отъ злоупотребленія ею. Большевистское хозяйничанье въ деревнѣ сильно посократило наличный конскій инвентарь и всякая явно расточительная эксплоатація его вызывала у крестьянъ злобу. Лошадь и работникъ отрывались отъ работы въ полѣ, въ лѣсу, въ домашнемъ хозяйствѣ, часто въ самое нужное, горячее время. А когда мужикъ огрызался (если находился такой смѣльчакъ), на него, кромѣ конкретныхъ скорпіоновъ, въ видѣ кутузки, сыпались упреки, что его симпатіи къ бѣлому дѣлу «основываются главнымъ образомъ на интересахъ брюха».
