Фор: Я хочу далее представить французский документ №1220 — это письмо из германского посольства от 27 мая 1942 г., адресованное начальнику полиции безопасности и СД во Франции. Прежде чем задать вам вопрос, я оглашаю два первых абзаца из этого письма:
«Как следствие моей беседы с гауптштурмфюрером Даннекером от 27 июня, в ходе которой последний указал, что ему необходимо в возможно более короткий срок изолировать 50 тысяч евреев из неоккупированной зоны для отправки на восток и что, с другой стороны, нужно было поддержать мероприятие Даркье де Пельпуа, генерального уполномоченного по еврейскому вопросу, я тут же об этом деле сообщил послу Абецу и советнику Рану.
Советник Ран должен после полудня встретиться с президентом Лавалем. Он (Ран) обещал мне, что тут же переговорит с ним об отправке 50 тысяч евреев, а также о предоставлении специальных полномочий Даркье де Пельпуа, в соответствии с уже изданными законами о немедленном предоставлении ему обещанного доверия».
Был ли вам известен этот демарш относительно 50 тысяч евреев?
Риббентроп:. Нет, я об этом ничего не знал.
Фор: Если ваши сотрудники Абец, Ран и Шлейер предпринимали подобные шаги, не информируя вас о них, то не объясняется ли это тем. что они считали, что действуют в духе ваших общих инструкций?
Риббентроп: Они в Париже действовали весьма самостоятельно. Но я еще раз заявляю: за все то, что они сделали, я беру на себя полную ответственность.
Фор: Во время допроса вашего свидетеля Штейнграхта представитель английского обвинения предъявил документ №3319-ПС. Я обращаюсь к этому документу в связи с таким вопросом.
В этом документе имеется протокол заседания или совещания, на котором присутствовали все лица, связанные с решением еврейского вопроса, находившиеся в различных дипломатических миссиях в Европе. Это совещание состоялось 3—4 апреля 1944 г. в Крумухюбеле. Это совещание было созвано Шлейером. Об этом уже говорилось здесь. Я полагаю, вы знали об этом совещании?
Риббентроп: Я об этом слышу в первый раз.
Фор: Вы показали, что вам не было известно об этом совещании, на котором присутствовал тридцать один человек, причем почти все они принадлежали к дипломатическому корпусу. Я вам указываю, что в ходе этого совещания советник посольства фон Тадден сделал заявление, которое было записано в следующей форме:
«Оратор изложил, почему нужно отказаться от решения еврейского вопроса в связи с Палестиной и от других подобных решений и почему следует осуществить депортацию евреев на восточные территории».
Я утверждаю, что это заявление, которое было сделано советником посольства перед тридцатью одним человеком, которые находились в вашем министерстве, полностью освещает ваше отношение к этому вопросу.
Риббентроп: Я еще раз указываю на то, что я ничего не знаю о совещании, которое якобы состоялось по этому вопросу.
Фор: Было ли доведено до вашего сведения то, что итальянские власти во Франции оказывали поддержку евреям в связи с преследованиями их немцами?
Риббентроп: Да, я помню, что там действительно что-то такое было, но точно сейчас я сказать не могу.
Фор: Предприняли ли вы какие-либо шаги, обратившись к итальянскому правительству в связи с этим?
Риббентроп: Я помню, что я как-то раз говорил или с Муссолини, или с Чиано о том, что во Франции в последнее время имели место акты саботажа. Тогда же мы затронули еврейский вопрос.
Фор: Я прошу, чтобы вам показали документ Д-734. Эта нота озаглавлена: «Отчет о беседе между имперским министром иностранных дел и дуче в присутствии фон Макензена, Альфиери и Вастианини 25 февраля 1943 г.». Я хочу огласить второй абзац этого документа:
«Кроме того, министр иностранных дел высказался по еврейскому вопросу следующим образом: «Дуче знает, что в отношении обращения с евреями Германия заняла радикальную позицию. Это стало еще более наглядно вследствие размаха, который приняла война с Россией.
Германия вывезла с немецких территорий и с территорий, оккупированных немцами, всех евреев в резервации на Восток. Он, министр иностранных дел, знает, что эти меры рассматриваются как жестокие, а именно так они рассматриваются противником. Тем не менее их необходимо предпринимать для того, чтобы успешно вести войну».
Я оглашу теперь следующий, четвертый абзац:
«Франция также предприняла в отношении евреев исключительно полезные меры. Они носят временный характер. Окончательное решение вопроса будет заключаться в депортации евреев на Восток. Он, министр иностранных дел, знает, что в рядах итальянской армии, так же как иногда и среди немецких военных, еврейский вопрос не всегда бывает понят во всей его значимости. Только таким образом следует объяснить приказ высшего командования, в соответствии с которым меры, принятые французскими властями, побуждаемыми к этому немцами, в отношении евреев и направленные против них, не должны были проводиться в жизнь в итальянской зоне Франции.
Дуче возразил, что эти сведения не являются достоверными, и заявил, что это лишь особая тактика французов, которые стремятся вызвать разногласия между Германией и Италией».
Теперь я хочу вас спросить о следующем. Только что вы нам сказали, что вы хотели вывезти всех евреев на Мадагаскар. Что, разве Мадагаскар является резервацией на Востоке, о которой говорится в этом документе?
Риббентроп: Это был план фюрера.
Фор: Вы сказали также, что вы и с Хорти беседовали по еврейскому вопросу.
Риббентроп: Да, я должен был несколько раз говорить с венгерским правительством по этому вопросу, чтобы оно предприняло какие-либо меры против евреев. Фюрер настаивал на этом. Я часто говорил по этому вопросу с венгерским посланником. В этих беседах мы обсуждали следующее. Я предлагал ему сконцентрировать все еврейское население в одной части Будапешта, мне кажется, даже за Будапештом. Второй вопрос, который мы обсуждали, был следующий. Я просил его освободить с видных правительственных должностей евреев, поскольку последние использовали свое влияние для заключения сепаратного мира.
Фор: Здесь уже был предъявлен документ, касающийся этих переговоров, которые вы вели с Хорти. Это было 17 апреля 1943 г. Это документ Д-736.
Во время допроса вашего свидетеля Шмидта представитель английского обвинения спросил его, признает ли он, что он сам составлял этот протокол. Это было подтверждено Шмидтом. Здесь имеется следующее указание в конце первого абзаца.
«Министр иностранных дел заявил, что евреи должны быть либо уничтожены, либо направлены в концентрационный лагерь. Другого решения быть не может».
Вы действительно это сказали?
Риббентроп: Нет, в такой форме я этого не сказал. Эти записи были сделаны посланником Шмидтом несколько дней спустя после беседы Гитлера с Хорти. У меня действительно тогда было поручение поговорить с венгерским правительством относительно разрешения еврейского вопроса. Во время посещения Хорти фюрера Гитлер начал беседу на эту тему, причем в очень откровенных тонах. После этой беседы я разговаривал с посланником Шмидтом и сказал ему, что я не совсем понял фюрера. Таким образом, я не делал тогда высказываний в такой форме. Очевидно, Хорти сказал, что не может же он убить всех евреев. Возможно, что после этого я попытался воздействовать на Хорти в том направлении, чтобы он что-нибудь сделал с будапештскими евреями, чтобы он сконцентрировал, наконец, евреев в одной части Будапешта, о чем фюрер так давно мечтал. Может быть, в этот момент и я высказал свои возражения, сделал какое-нибудь замечание.
Фор: Помимо еврейского вопроса, вы также занимались арестами французов, не так ли?
Риббентроп: Очень возможно, что это было именно так.
Фор: Можете ли вы дать дополнительные объяснения?
Риббентроп: Нет. Я сейчас не могу припомнить никаких деталей, но я помню, что производились аресты французов. В какой степени это исходило от нас, я не знаю. В 1944 году, незадолго до вторжения, фюрер издал приказ арестовать большое число авторитетных лиц, участников движения сопротивления. Он знал, что мы также приняли участие в этих арестах. Но сейчас я не помню более подробных деталей этих событий.
Фор: Я хочу, чтобы вам показали сейчас документ под номером 1506. Это письменные показания д-ра Кдохена. (Документ предъявляется Риббентропу.) Я оглашу вам несколько выдержек из этого документа. «В конце 1943 года, — должно быть, в декабре,—в министерстве иностранных дел состоялось совещание по вопросу о том, какие мероприятия должны быть проведены во Франции. Так как я находился в Берлине, мне предложили участвовать в этом совещании. На совещании присутствовали: министр иностранных дел фон Риббентроп, государственный секретарь Штейнграхт, посол Абец, другой сотрудник министерства иностранных дел, фамилию которого я забыл, начальник Зипо и СД, по-видимому, Кальтенбруннер, представитель военного командования полковник Коссман, если я правильно помню. Министр сообщил следующее:
