Вместо этой, имеющей, правда, до сих пор распространение идеи единой России, выступает совершенно иная концепция восточного вопроса… Задачи нашей политики, как мне кажется, должны поэтому идти в том направлении, чтобы подхватить в умной и целеустремленной форме стремление к свободе всех этих народов и придать им определенные государственные формы, то есть органически выкроить из огромной территории Советского Союза государственные образования и восстановить их против Москвы, освободив тем самым Германскую империю на будущие века от восточной угрозы… Нет, однако, оснований к тому, чтобы это порабощение могло быть вечным божественным законом. Целью германской восточной политики по отношению к русским является то, чтобы эту первобытную Московию вернуть к старым традициям и повернуть лицом снова на восток. Сибирские пространства огромны и в центральной части плодородны. Многие революционеры, которые были сосланы русским царским правительством в Сибирь, были превосходными людьми.
Сибирские полки считались в русском государстве особенно хорошими. Даже если русских оттеснить от тех пространств, которые не принадлежат им, у них останется большее пространство, чем когда-либо было у любого европейского народа. Обеспечение продовольствием германского народа в течение этих лет несомненно будет главнейшим германским требованием на Востоке, южные области и Северный Кавказ должны будут послужить компенсацией в деле обеспечения продовольствием германского народа. Мы отнюдь не признаем себя обязанными за счет этих плодородных районов кормить также и русский народ. Мы знаем, что это жестокая необходимость, выходящая за пределы всяких чувств. Несомненно, будет необходима весьма широкая эвакуация, и русским, определенно, предстоит пережить очень тяжелые годы. Насколько нами еще должна быть оставлена промышленность (вагоностроительные заводы и т. д.), это будет решено позднее. Для германского государства и его будущего трактовка и проведение этой политики на собственной русской территории представляют собой огромные политические и отнюдь не негативные задачи, какими они, возможно, могут казаться, когда в них будут видеть только жестокую необходимость эвакуации.
Поворот русской динамики на восток является задачей, которая требует сильных характеров. Возможно, будущая Россия одобрит когда-нибудь это решение, конечно, не в ближайшие 30 лет, а лет 100 спустя, так как ведущаяся до настоящего времени борьба в течение последних 200 лет разрывала русскую душу… Если русские теперь будут изолированы от Запада, тогда они, возможно, вспомнят о своих первоначальных силах и о том пространстве, к которому они принадлежат. Возможно, по истечении столетий какой-либо историк будет трактовать это решение иначе, чем сегодня это кажется возможным для русского».
Для русского ли?
В «Мифах» Розенберг признавался: «В 1917 году с „русским человеком“ было покончено. Он распался на две части. Нордическая русская кровь проиграла войну, восточно-монгольская мощно поднялась, собрала китайцев и народы пустынь; евреи, армяне прорвались к руководству, и калмыко-татарин Ленин стал правителем. Демонизм этой крови инстинктивно направлен против всего, что еще внешне действовало смело, выглядело по-мужски нордически, как живой укор по отношению к человеку, которого Лотроп Штоддард правильно назвал „недочеловеком“. Из самоуверенной от беспомощности, любви прошлых лет получился эпилептический припадок, проведенный в политическом плане с энергией умалишенного. Смердяков управляет Россией. Русский эксперимент закончился, как всегда: большевизм у власти мог оказаться в качестве следствия только внутри народного тела, больного в расовом и душевном плане, которое не могло решиться на честь, а только на бескровную „любовь“. Тот, кто хочет обновления Германии, отвергнет и русское искушение вместе с его еврейским использованием. Отступление уже имело место и здесь. Результаты покажет будущее».
Что же касается еврейского населения России, то его судьба ввиду всего вышесказанного тоже была очевидной: «Первой основной целью немецких мер, проводимых в этом вопросе, должно быть строжайшее отделение евреев от остального населения. При проведении этой меры, прежде всего, нужно проводить регистрацию еврейского населения путем введения приказа о принудительной регистрации и аналогичных мер. Все права на свободу должны быть отняты у евреев, они должны помещаться в гетто, и в то же самое время они должны быть разделены согласно полу.
Наличие целых еврейских общин и поселений в Белоруссии и на Украине делает это особенно простым. Более того, следует избрать места, где будет удобнее применять еврейскую рабочую силу в ходе осуществления в настоящее время трудовых программ. Эти гетто могут быть созданы под руководством еврейского самоуправления, с еврейскими чиновниками. Однако охрана этих гетто и отделение их от остальной местности должны быть поручены полиции. В тех случаях, где еще нельзя устроить гетто, следует проследить, чтобы были введены суровые меры, которые запрещали бы продолжение смешения крови между евреями и остальным населением».
Ничего личного, как говорится.
От вдумчивого читателя «Протоколов» иного и ожидать было нельзя. Только арийская кровь достойна править миром. Совсем не евреи. А русские? Тех — за Урал. Впрочем, не все в Германии думали, как Розенберг. Карл Хаусхофер, к которому на первых порах прислушивался сам фюрер, считал иначе.
«Сегодня в центре и на севере Европы та душа расы, которая жила в Заратустре, пробуждается с мифической силой, начиная лучше осознавать себя. Нордическое чувство, нордическая дисциплина расы — таковы сегодня лозунги перед лицом сирийского Востока, который под личиной иудаизма пробрался в Европу, разлагая ее», — писал Розенберг, имея в виду создание нового жизненного пространства европейцев с арийской кровью. Саму идею жизненного пространства как раз и предложил Карл Хаусхофер.
В 20-е годы прошлого века, когда на политической сцене появился молодой Гитлер, Хаусхофер был уже весьма почтенного возраста: родился он в 1869 году, вот и считайте сами. Хаусхофер был личностью замечательной, не только потому, что за свою долгую жизнь написал более 400 книг и статей, но и потому, что жизнь его тоже точно вышла из приключенческого романа. О нем рассказывали разные замечательные вещи: будто он состоит в самых закрытых тайных обществах и даже владеет магией! В армии, где во время Первой мировой войны он командовал дивизией, о Карле Хаусхофере ходили легенды: он предсказывал не только погоду или исход сражения, но и указывал точное место падения снарядов. Среди оккультистов у него было немало друзей и знакомых, он поддерживал связи с известным «черным магом» Алистером Кроули и нередко бывал у него в гостях. Интересы этого немолодого человека были разнообразны — история, культура, экономика, политика. С 1897 года он выполнял для немецкого генерального штаба разведывательные миссии. Побывал в Японии, Китае, Тибете, где тоже обрел друзей и знакомых. Говорили, что он вступил в Общество Черного Дракона, Общество Зеленого Дракона, Общество Реки Амур, Общество Черного Океана, тайные восточные мистические союзы. В Японии он сдружился с наследным принцем Коноэ Фумимаро, и принцу так глубоко запали в душу идеи, высказанные приветливым немцем, что Япония руководствовалась ими еще многие годы спустя.
Вернувшись в Европу, он оказался в гуще событий, которые привели к мировой бойне. Он так и не принял подписанный немецкой делегацией несправедливый для Германии мир. Это оказалось для него мучительным испытанием, и до конца дней он не мог признать законности этого акта. Напротив, перенося на бумагу свои мысли о созданной им новой дисциплине — геополитике — он пытался показать, что притязания союзников по отношению к Германии были неприкрыто агрессивными, хотя именно Германию обвиняли в развязывании войны. С одной стороны, он выглядел респектабельным немецким ученым, с другой — чудаковатым мистиком. Последнее было связано с тем, что он полностью разделял идею Алистера Кроули, что обновление мира происходит только в результате катастроф.
Кроули представлял историю как череду «эонов», то есть стабильных периодов, во время которых происходит развитие общества, как в природе, сменяя четыре сезона своего развития — детство, юность, зрелость и старость. Последний период чреват уничтожением существующего мира, что случается как некое бедствие и разрушает этот мир. На смену уничтоженному обществу приходит новое, и все повторяется по кругу. Кроули в этом плане не был одинок.
В 1923 году аналогичную идею высказал Освальд Шпенглер в своей книге «Закат Европы». Шпенглер предрекал, что Европа в том виде, в каком она существует, доживает последние десятилетия. И она падет так же, как пали прежде Греция и Рим. Для Хаусхофера тоже было понятно, что существование европейских границ в тех границах, которые установились после Версаля, невозможно. И рано или поздно искусственные ограничители рухнут и могут погрести под собой весь европейский мир. Этого он не хотел для своей Германии. Ведь Германии в концепции Хаусхофера отводилась очень важная роль. Она была ядром настоящей Европы.
