Среди всеобщего замешательства в неприятельском лагере войска отряда Соймонова быстро взбирались на высоты. Там они увидели два неприятельских укрепления, за которыми собирались английские войска. Батальоны Томского и Колыванского полков, поддержанные частью Екатеринбургского, стремительно атаковали англичан, опрокинули их и овладели правым небольшим укреплением, бывшим впереди английского лагеря. В это же самое время Екатеринбургский полк, обойдя своих товарищей справа, взял с боя часть неприятельского лагеря, причем заклепал четыре орудия. Натиск наших войск был так силен, что союзные главнокомандующие, не надеясь устоять против напора русских, отправили приказание своим кораблям развести пары и приготовиться к принятию войск. Союзники решились в случае потери сражения сесть на суда и оставить берега Крыма, но скоро, заметив, что против них направлено только три русских полка, англичане двинули против них почти все свои силы.
Более полутора часов храбрые полки эти дрались против всей английской армии, пока наконец на поддержку их не явились новые силы из отряда генерала Павлова.
Поднявшись с бивуака гораздо позже отряда Соймонова, Павлов хотя и спешил к нему на помощь, но разницу во времени выступления было сократить трудно, тем более что шедшие во главе его колонны полки, Бородинский и Тарутинский, встречали большое затруднение при подъеме на гору, на местности глинистой и размытой дождем. Взобравшись на возвышения, полки Бородинский и Тарутинский, под прикрытием цепи штуцерных и двух рот четвертого стрелкового батальона, атаковали правый фланг англичан. Стремительный их натиск заставил неприятеля податься назад. Тогда наши егеря бросились на ближайшее неприятельское укрепление левее занятого Томским и Колыванским полками. Подпустив атакующих на весьма близкое расстояние, англичане дали залп. Несмотря на значительные потери от этого убийственного огня, бородинцы и тарутинцы, сомкнув ряды, бросились на укрепление. Закипел страшный рукопашный бой; укрепление несколько раз переходило из рук в руки; то натиск сменялся пальбой, то пальба уступала место натиску, то англичане вытесняли бородинцев и тарутинцев, то наши снова овладевали укреплением и наносили штыками жестокое поражение англичанам. Укрепление было взято, несмотря на все старания одного из английских офицеров, который, по словам очевидца, в белом плаще носился по рядам и подгонял своих нагайкой. Недолго он скакал, как был убит, и нестройная толпа англичан отступила в беспорядке.
Выдвинутые вперед батареи отряда Соймонова (22 батарейных и 16 легких орудий), заняв выгодную позицию, поражали отступавших англичан. Ядра и гранаты их пролетали далеко в лагерь, распространяя там страх и беспорядок. Со своей стороны англичане выдвинули против нас не полевую, а осадную артиллерию, которая производила страшное опустошение как среди пехоты, так и в особенности в артиллерии. Большая часть лошадей под орудиями были перебиты, но батареи вынуждены были остаться на позиции, чтобы поддержать наши полки, теснимые свежими силами англичан. Артиллерия действовала с удивительной храбростью, ее усилия и меткость принесли значительную пользу изнемогавшим полкам.
В то время, когда бородинцы и тарутинцы так настойчиво боролись за укрепление, правее их полки Колыванский, Томский и Екатеринбургский, понеся страшные потери, принуждены были приостановить наступление. Потеряв в самое короткое время большую часть своих ближайших начальников, войска эти лишились и генерала Соймонова. Постоянно одушевляя войска и являясь всюду, где ход боя требовал его присутствия, генерал Соймонов пал, смертельно раненный почти в самом начале боя. Несмотря на всеобщее воодушевление войск, на геройское их мужество, быстроту и стремительность атак, они несли страшные потери. Неприятельские стрелки и артиллерия, отступая перед натиском наших солдат, наносили им огромный вред своими выстрелами и, дождавшись подкреплений, переходили в наступление.
Частая ружейная стрельба противника опустошала ряды наших егерей, и они принуждены были отступить. Под прикрытием Бутырского и Углицкого полков и двух батарей 17-й бригады колыванцы и томцы спустились в овраг, чтобы устроиться и ударить с новой силой на неприятеля. С отступлением их англичане обратили часть своих полков против бородинцев и тарутинцев, все еще боровшихся в укреплении. Расстроенные продолжительным боем, огнем английской артиллерии и стрелков и видя приближение свежих сил неприятеля, оба полка оставили укрепление, дорого продавая каждый шаг отступления. Англичане преследовали остатки храбрых полков до тех пор, пока не были остановлены губительным огнем нашей артиллерии. Тогда они остановились, выдвинули впереди свои орудия и открыли огонь по нашим батареям.
Бородинцы и тарутинцы спустились в Инкерманскую долину, потеря их была столь значительна, что они не могли уже возвратиться на поле сражения.
Было еще только 8 часов утра, когда первый акт боя уже кончился и сражение обратилось в артиллерийскую канонаду. Два противника стояли лицом друг к другу, но ни та, ни другая сторона не предпринимала наступательных действий. Стрельба с обеих сторон велась с необыкновенным усилием и настойчивостью, а густые цепи стрелков поддерживали непрерывный ружейный огонь. Артиллерийские снаряды и пули ложились далеко за боевыми линиями и достигали того места, где стоял главнокомандующий с Их Высочествами Великими князьями Николаем и Михаилом Николаевичами, принимавшими самое живое участие в сражении.
Среди выстрелов обе стороны деятельно готовились к новой схватке, к новому удару. К англичанам подходили новые войска и торопились на помощь французы; свежие полки наши взбирались на высоты. Как только часть их поднялась на гору, генерал Данненберг, принявший начальство над всеми войсками, тотчас же двинул их в атаку против правого фланга английской армии. Впереди всех шел Охотский полк, построенный в две линии, а за ним следовали полки Якутский и Селенгинский. Для облегчения наступления были выдвинуты с левой стороны 32 батарейных орудия.
Поддерживаемые огнем нашей артиллерии, охотцы стремительно бросились в атаку и, оттеснив английских стрелков, достигли той батареи, которая за несколько минут перед тем была орошена кровью бородинцев и тарутинцев. Жаркий и упорный бой снова закипел на батарее. Охотцы лезли через насыпь, проникали несколько раз внутрь укрепления; обе стороны сражались врассыпную, в одиночку, кому как и чем пришлось. Тут бились всем, что попадало под руку: стреляли друг в друга в упор, дрались штыками, прикладами, когда ломался штык – кулаками, когда приклады разлетались на части – камнями и даже обломками оружия. Туман делал эту борьбу еще более мрачной и смертельной. Ни та, ни другая сторона, казалось, не хотела уступить, но наконец после долгих усилий и кровопролитного боя, охотцы выбили англичан из укрепления и овладели им. Девять орудий достались победителям: из них три тотчас же сброшены в овраг, а остальные испорчены. Более 200 тел англичан лежало на валу и внутри укрепления, но и охотцам недешево досталась эта победа. Они лишились своего полкового командира, почти всех офицеров и большей части своих товарищей нижних чинов.
Не успели остатки храброго полка вздохнуть, как против них двинулась целая дивизия англичан и в то же время другая дивизия стала обходить их с левой стороны. Англичане бросились отбивать потерянное укрепление и своей многочисленностью давили засевших в нем. Охотцы отступили на Якутский полк, который одновременно с Селенгинским, повернутым налево, атаковал англичан. Якутцы ударили на неприятеля, преследовавшего охотцев, а селенгинцы – на обходившего их с левой стороны.
Обе эти атаки были чрезвычайно удачны, и неприятель потерпел поражение. Якутцы, отбросив англичан, завладели снова укреплением. Селенгинцы, преследуя своего противника, гнали его по направлению к укреплению, которое перед тем только было занято с боя Якутским полком. Англичане отступали, не подозревая, что в тылу их стояли русские войска. Едва они приблизились на хороший ружейный выстрел, как якутцы открыли в тыл их частый и убийственный огонь. Англичане остановились в замешательстве. Осмотревшись, они увидели, что были окружены со всех сторон Охотским, Якутским и Селенгинским полками. Положение их было незавидно и крайне опасно, пули со всех сторон так и пронизывали ряды англичан, солдаты упали духом. В смущении они открыли беспорядочную и частую стрельбу, но скоро должны были прекратить ее по недостатку патронов.
– У нас нет патронов! – кричали солдаты.
– Но у вас есть штыки! – отвечал им отважный начальник генерал Каткарт.
Ободрив и устроив свои войска, Каткарт сам в главе их пошел в атаку. Два раза англичане наступали на селенгинцев, но каждый раз были отбиваемы с жестоким уроном, а между тем пули наши со всех сторон так и прочищали их ряды. Тогда Каткарт решился броситься в другую сторону. Сомкнув ряды, он кинулся на якутцев, но был также отбит, причем сам смертельно ранен. Потеряв любимого начальника, остатки англичан употребили последние усилия и, в отчаянии бросившись вперед, прорвались наконец через ряды якутцев.
