Здесь могла быть и попытка пресечь чрезмерное влияние на Августа матери Тиберия Ливии. Ведь в самой ссылке Агриппы Постума Тацит прямо обвинял супругу императора.{182}
Что это был за заговор, да и был ли он на самом деле, имел ли к нему отношение Овидий — все это нам неизвестно, ибо римские историки никаких сведений до нас не донесли. Потому у историков времен новейших остается широчайший простор для разного рода предположений и утверждений, единых в одном: ни на какие реально известные факты они не опираются.
Для нас же семейная трагедия Августа важна, прежде всего, своим главным последствием: единственным человеком, могущим сменить престарелого Августа во главе Римской империи, был Тиберий Клавдий Нерон, после официального усыновления носивший имя Тиберия Юлия Цезаря. Другого легитимного преемника у Августа ныне быть не могло.
Тиберий тем временем наконец-то отпраздновал свой давным-давно заслуженный триумф. Он был достоин славных воинских деяний великого полководца. Веллей Патеркул, сам со своим братом в триумфе Тиберия участвовавший, писал об этом знаменательном событии: «По возвращении в Рим он отпраздновал над паннонцами и далматами триумф, уже давно назначенный, но отложенный по причине непрекращающихся войн. Кто бы удивился великолепию триумфа, если это касается Цезаря? Кто бы, право, не восхитился расположением фортуны? Ведь были только слухи, что все самые известные вражеские вожди не убиты, а во время триумфа мы увидели их в цепях! К этому были причастны я и мой брат, сопровождая колесницу сзади знаменитых мужей, удостоенных выдающихся наград».{183}
Подробности триумфа Тиберия до нас донес Светоний:
«Вернувшись через два года из Германии в Рим, Тиберий отпраздновал отложенный триумф в сопровождении легатов, по его настоянию награжденных триумфальными украшениями. Но прежде, чем повернуть на Капитолий, он сошел с колесницы и преклонил колена перед отцом, возглавлявшим торжество. Батона, паннонского вождя, он наградил щедрыми подарками и отправил в Равенну в знак благодарности, что тот однажды позволил ему вырваться из теснин, где он был окружен с войском. Потом он устроил для народа обед на тысячу столов и раздачу по триста сестерциев каждому. На средства от военной добычи он посвятил богам храм Согласия, и потом храм Кастора и Поллукса от имени своего и брата».{184}
Здесь мы очередной раз видим полководца, умеющего и ценить, и вознаграждать по достоинству своих соратников. Триумфальные украшения для легатов, выхлопотанные у Августа — свидетельство этого. Не может не вызвать уважение и великодушие Тиберия к побежденному врагу. Мятежный Батон получил щедрые дары перед отъездом в Равенну, где проживание никак не было для него в тягость. Узнаем мы и любопытную подробность далматской кампании Тиберия, где однажды в горных теснинах он даже попал в окружение и тогда великодушие проявил Батон Далматик, что и вызвало ответное великодушие Тиберия, когда Марс благоприятствовал ему уже. Характерна и почтительность триумфатора к Августу, выразившаяся в коленоприклонении, триумфальной римской традицией до сей поры никак не предусмотренном. Достойна уважения и память Тиберия о покойном брате, от имени которого, как и своего собственного он посвящает богам храм божественных братьев-близнецов Кастора и Поллукса.
Триумф 12 г. — вершина и окончание военной деятельности Тиберия. На шестнадцатом году своей жизни, отправляясь на войну в Кантабрию, он начал служение римским божествам войны Марсу и Беллоне, тридцать семь лет спустя, вернувшись из Германии, триумфально подвел ему итог. Итог, безусловно, выдающийся. Пусть на его счету не было блистательных сражений, подобных победе Сципиона Африканского над Ганнибалом при Заме в 202 г. до Р.Х., сокрушению Эмилием Павлом военного могущества Македонии при Пидне в 168 г. до Р.Х., победам Мария над кимврами и тевтонами при Аквах Секстиевых и Верцеллах в 102 и 101 гг. до Р.Х., но итоги его военной карьеры, тем не менее, впечатляют. Он подчинил Риму альпийские и предальпийские земли, Рецию, Норик и Венделику. Покорение Далматии и Паннонии с последующим подавлением там грандиозного мятежа немногим уступают завоеванию Гаем Юлием Цезарем «Косматой Галлии». Он первым из римских полководцев соединил под единым командованием боевые действия на суше и на море в Германии. И действия эти были победоносны. Не забудем, что и море Северное досель было неведомо римлянам — выход Друза в залив Зайдерзее всего лишь эпизод, пусть и славный. Установленная им граница империи по Эльбе — предел продвижения римских владений в Германии. Одновременное нападение на царство Маробода с двух сторон — образец стратегии, а приближение римских армий на равное расстояние к расположению врага после начатого похода — блестяще продуманная и осуществленная тактика ведения войны под общим руководством Тиберия. Только внезапный мятеж в Паннонии спас тогда царство Маробода от разгрома и лишил Тиберия, быть может, самой блестящей его победы. Не забудем и о спасении им положения дел в Германии после гибели легионов Квинтилия Вара в Тевтобургском лесу. Не по вине Тиберия Рим утратил только что заслугами сначала Друза, а потом, главное, его самого присоединенные германские земли от Рейна до Эльбы. Но он отстоял границу по Рейну, не дав беде ворваться в Галлию. Не забудем и самое главное достоинство Тиберия-полководца: беспримерную заботу о войске, о здоровье солдат и командиров, исключительное стремление и замечательное умение избегать на войне жестоких потерь в своем войске. Сбережение жизни солдата — качество воистину великого полководца. Далеко не все победоносные воители в истории могут качеством этим похвалиться. Отметим и гибкость Тиберия военачальника. Склонный к самостоятельным решениям, полагающийся только на себя, он, когда это стало необходимым, делится военными замыслами с соратниками и прислушивается к их мнению. Добавим к этому его образцовую распорядительность, организованность, умение поддерживать порядок, не притесняя при этом солдат чрезмерной жесткой дисциплиной, и великодушие к провинившимся. Вспомним и о личном его мужестве на войне, неприхотливости в походной жизни — чертах традиционных для лучших римских военачальников.
В целом же справедливым представляется поместить имя Тиберия-полководца рядом с такими славными сынами римского народа, как победитель Ганнибала Сципион Африканский, завоеватель Македонии Эмилий Павел, покоритель Карфагена Сципион Эмиллиан. В этом же ряду такие победоносные воители, как Гай Марий, Луций Корнеллий Сулла, победитель Митридата и Тиграна Великого Луций Луциний Лукулл. Завоевания же Тиберия, пусть и уступают, но все же сравнимы с завоеваниями Помпея Великого и Юлия Цезаря.
Что является особой, совершенно неповторимой чертой Тиберия-полководца, так это отсутствие какого-либо тщеславия. Никогда не хвалился Тиберий своими победами и завоеваниями. Став императором, владыкой Римской империи, он мог без труда заставить историков прославлять его великие деяния. Тем более что право на это он имел. Но Тиберий проявил здесь удивительную для римлянина скромность. Потому и справедливо говорить о недооценке его как великого полководца в римской истории.
Да, о победах Тиберия и его военных заслугах писали и Беллей Патеркул, и Светоний, и Дион Кассий. Как видному полководцу ему отдавали должное исследователи этой эпохи и его биографы Э. Гримм, Д. Бейкер, Г. Сивере, М. Чарльзворт, Ф. Марш, Ч. Смит, Д. Пиппиди, Е. Чиачери, Е. Корнеманн, Р. Сигер, К. Крист, Л. Остерман, А.Б. Егоров{185} и многие другие. Но в первый ряд тех, кто создал славу и могущество Рима, его ставить все же не принято.
Итак, триумф стал венцом и одновременно завершением военной деятельности Тиберия. Более не суждено было ему вести свои легионы в бой. Ему теперь предстоял другой поход — поход за высшей властью. В том, что она ему суждена, в Риме уже мало у кого были сомнения. В следующем после Паннонского триумфа 13 г. консулы внесли в сенат закон, согласно которому Тиберий получал наряду с Августом проконсульские полномочия и право производства переписи. Теперь провинции оказывались под совместным управлением Августа и Тиберия. Разумеется, все это происходило по воле самого принцепса, понимавшего, что Тиберий — единственный его возможный преемник и потому статус его должен быть соответствующим образом законно оформлен. Трибунские полномочия делали Тиберия вторым человеком в Риме, проконсульские — в провинциях. Право производства переписи давало возможность ознакомиться с состоянием дел во всей Римской империи от Атлантики до Кавказа и Месопотамии, от лесов Германии и до североафриканской пустыни. Важнейшими же обстоятельствами, заставлявшими римлян пристально приглядываться к Тиберию как к будущему властителю Римской державы, были возраст и здоровье Августа.
