Тем самым манифест, во-первых, ставил задачу интеграции разрозненных сил оппозиции, а во-вторых, в качестве идейной платформы сплочения предлагал установки Пражской весны – программу «социализма с человеческим лицом». В дальнейшем работа велась по линии реализации положений манифеста от 28 октября, составивших впоследствии основу «Малой программы действий СДЧГ», которая, по замыслу ее авторов, и должна была явиться интегрирующим началом разобщенного чехословацкого оппозиционного движения.
Представляет интерес еще один документ, который СДЧГ выпустило к годовщине образования Чехословакии, – манифест СДЧГ «Социализм. Свобода. Суверенитет»[284]. Это, по-видимому, одна из версий манифеста СДЧГ от 28 октября 1970 г. Но не исключено, что это черновой, рабочий вариант основного документа движения, который, во-первых, подвергался переработке и поэтому имеет некоторые структурные и смысловые отличия; во-вторых, датирован октябрем 1970 г., то есть без указания дня принятия; в-третьих, составлен в популярном стиле. Тем не менее в нем сохранились все акценты, связанные с ориентацией на демократический социализм, и отражены все постулаты манифеста от 28 октября.
В манифесте, в частности, утверждалось: «В настоящее время бюрократическая диктатура маскируется социалистической фразеологией, отбрасывая социалистические идеалы. Ее зависимая политика серьезно угрожает и вредит развитию нашего государства. Большое количество лучших людей покидает свои посты, квалифицированные специалисты ушли из научно-технической сферы, хозяйство возвращается к централизму, который неоднократно терпел поражение. Бюрократическое самоуправление подавляет культуру и науку, сковывает деятельность молодежи и других общественных организаций и союзов. На руководящие посты ставятся люди, которые могут быть использованы только для предательства и деструкции, умеют лишь одно: поддерживать все, что помогает удержать самую примитивную диктатуру. При такой ситуации дальнейший прогресс социалистического движения становится крайне необходимым. Все это вызовет невиданный кризис, который не в состоянии будет разрешить настоящий режим». «Мы не хотим, – подчеркивалось в документе, – казарменный социализм, который осуждали еще основатели социалистического движения Маркс и Ленин. Отбрасываем всю ложь о том, что движение с 1968 года было направлено на поворот к капитализму и присоединение республики к Западному блоку. Так могут лгать лишь люди злобные или ограниченные диктаторы, которые не могут понять, что существует еще другая возможность, нежели насильно насаждаемый догматический социализм, о котором еще следует подумать, социализм ли это. За эту возможность борются колоссальные силы мирового движения „левых“ и рабочее революционное движение. Основные коммунистические партии западных держав решили в пользу плюралистического социализма, т. е. такой социалистической и политической системы, при которой партнерство с другими партиями основано на равноправии, где политические и общественные организации действуют автономно без указаний. Мы тоже хотим такой политической системы, потому что мы социалисты и находимся в той стране, которая попыталась осуществить этот социализм. У нас есть обязанности по отношению ко всему международному социалистическому и антиимпериалистическому движению продолжать начатое дело. Только таким путем мы достигнем организации хозяйства, которое бы покончило с производством для производства, с беспорядками в промышленности и внешней торговле, с общей безответственностью. В развитии хозяйства должны воплощаться интересы всего общества. Глупо и бессмысленно нас обвинять в бесплановости. Мы выступаем против бюрократической дезорганизации хозяйства, которую называют планированием. Еще более глупой является клевета о том, что мы выступаем против национализации. Национализация была выдающимся событием освободительного движения, но потом оказалось, что это была не национализация, т. к. промышленность была передана не трудящимся, а центральной бюрократии, превратившись в оплот бюрократической власти консервативных сил. Нашей целью является передача промышленных предприятий управлению избранных рабочих, так как только они могут провести принципиальные политические и экономические реформы. Послеянварское развитие определило направление этих реформ. Мы хотим использовать как положительный, так и отрицательный опыт этого развития. Хотим разработать программу, основывающуюся не только на теории, но и на практике»[285].
В манифесте приводились обоснования необходимости борьбы против правящего режима: «Настоящее правительство шаткое и неустойчивое, не владеет аргументами, поэтому часто бывает грубым и суровым. Незаконно осуждает людей, держит их в тюрьме, позабыв все законы. Судьба историка Яна ТЕСАРЖА, бывшего посла Рудольфа БАТТЕКА [286] и шахматиста Лудека ПАХМАНА является позорным примером этой практики… Правительство может менять на руководящих постах деятелей, но не может ликвидировать членов. Оно боится свободных граждан, не может вести бесконечную борьбу с населением. Не может до бесконечности продолжать массовые чистки лиц. Если оно хочет удержаться, то должно претворять в жизнь и положительную программу, делая к этому шаги, а это дает возможность насаждать прогрессивное мышление и принципы. Бюрократическое правительство не решает само все воп росы»[287]. Главное условие борьбы за реализацию изложенных в манифесте установок – сплочение всех граждан с акцентом на солидарности. В нем, как и в манифесте от 28 октября, затрагивались и некоторые аспекты советско-чехословацких отношений[288], а также более глобальные международные проблемы.
В целом анализ документа показывает, что пафос объединяющего начала в нем, в отличие от манифеста от 28 октября, несколько приглушен, а на первый план вышли проблемы интерпретации демократического социализма. Следует подчеркнуть, что многие из вышеприведенных положений содержала формировавшаяся идеология еврокоммунизма.
В период между манифестом от 28 октября 1970 г. и «Малой программой действий СДЧГ» (рубеж января – февраля 1971 г.) СДЧГ выпустило листовку, посвященную событиям конца 1970 г. в Польше. В листовке, датированной 21 декабря 1970 г., подчеркивалось, что движение польского народа – это ответ на политику тех, кто ничего из прошлого не забыл и ничему новому не научился, тех, «которые всегда хотят снова и всюду идти путем, уже столько раз ведшим к новым кризисам и потрясениям». Эти слова звучали предостережением новому польскому руководству страны и партии. Фактически же ее можно трактовать и как обращение к чехословацким властям.
Еще более «прозрачными» явились слова листовки, характеризовавшие лидера польских коммунистов. «Гомулка, – говорилось в ней, – который в октябре 56‑го года осудил стрельбу в рабочих, пришел сейчас к тому, что сам дал приказ стрелять в них. Поляки показали нам пример того, что можно бороться и победить и в условиях бюрократического беззакония, и в ситуации, которая кажется безвыходной…»[289]. Листовка как бы утверждала: движение протеста в Чехословакии не задавлено.
Вокруг манифеста СДЧГ от 28 октября сразу же развернулась дискуссия[290]. Группа, подписавшаяся «Коммунисты», отвергла форму движения, поскольку, по их мнению, игнорировалась партийная принадлежность, а также мировоззрение бывших членов КПЧ, не уделялось внимание определению и обеспечению ее руководящей роли в будущем. Другие же группы считали документ программой демобилизации позитивных сил, так как его авторы якобы открыто поддерживали «режим нормализации». Истина, по-видимому, заключалась в том, что тем немногим политикам, которые настраивались на волну подобного рода заявлений, оказалось весьма непросто расстаться с иллюзиями относительно потерянного «реформистского» прошлого, а элементов нового видения ситуации они не предлагали. Подобного рода декларации и споры вокруг них свидетельствовали, что дефицит идей способствовал созданию атмосферы духовного гнета в стране не в меньшей мере, чем прямые репрессии.
Вскоре была подведена черта под дискуссиями оппозиционных групп, изложивших свои выводы в январе – феврале 1971 г. в документе под названием «Малая программа действий СДЧГ», состоявшей, по словам В. Кусина, из семи разделов и включавшей около 8000 слов[291]. В нашем распоряжении имеется третья версия[292] «Малой программы действий СДЧГ», автором которой являлся Я. Шабата[293]. И. Пеликан назвал документ одним из самых интереснейших документов чехословацкой социалистической оппозиции. Он же впервые заметил, что проект являлся не более чем основой для дискуссий и предназначался для дальнейшей доработки[294]. Позднее программа распространялась выборочно среди отдельных групп и людей для отзывов[295]. В ней содержится упоминание о том, как восприняли программное заявление две группы: «Коммунисты» и «Рабочие – легально избранные деятели КПЧ». На основании этих материалов в документе содержится попытка доказать сближение различных точек зрения, поскольку группа «Коммунисты» изменила свое отрицательное отношение к манифесту СДЧГ, обосновывая это своей ошибочной оценкой «центристского» руководства Гусака[296].
