Thierry, Am. Histoire d’Attila et de ses successeurs (Paris, 1856).
Труды V Арх. Съезда в России, изд. под ред. Уваровой. Москва, 1887.
Труды Этнографического отдела Московского Общества Любителей естествознания за 1886 г., VII (Попов, Миллер, Корт, Анучин).
Tomaschek. Рецензия на сочинение Иречека, История Болгар (в Zeitschrift für oesterreich. Gymnasium, 1877).
Ujfalvy. Migrations des peuples et particulièrement celles des Touraniens (Paris, 1873).
Услар, П.К. Древнейшие известия о Кавказе. Записки Кавказского Отд. Геогр. Общ. XII, 1881 и Собрание сведений о Кавказских горцах, X.
Fejer. Aborigènes et incunabula Magyarorum (Budae, 1840).
Флоринский, В.М. Первобытные Славяне по памятникам их доисторической жизни (Изв. Томского Унив., VII, 1895).
Zeuss. Die Deutschen und die Nachbarstämme, 1837.
Hunfalvy. Ethnographie von Ungarn (Budapesth, 1877).
Шафарик. Славянские древности, т. I (1847, пер. Бодянского).
Schmidt. Forschungen im Gebiete der älteren religiösen, politischen und literarischen Bildungsgeschichte der Völker Mittel–Asiens (St. — Pet., 1824).
Schott. Über das Altaische oder Finnisch–Tatarische Spracnengeschlecht (Abhandlungen Berliner Académie, 1847).
Послесловие.
(Ко второму изданию).
Приступая к обзору литературы по нашему вопросу в XX веке, мы должны указать, что в этом обзоре, держась хронологической последовательности появления работ в печати, мы сочли необходимым классифицировать эти работы по их содержанию, дабы уяснить желающим ознакомиться с развитием научной мысли в этом отношении постановку отдельных частей вопроса, разрабатывавшихся иногда независимо одна от другой и, по существу содержания этих частей, специалистами различных областей науки. Руководясь этими соображениями, мы начинаем наше обозрение с собственно исторической стороны, имеющей в этом вопросе существеннейшее значение.
Вскоре после написания моей работы начали появляться статьи по гунскому вопросу известного синолога проф. Хирта, сосредоточившего своё внимание на исторической стороне. Первая статья этого учёного, озаглавленная «Über Wolga–Hunnen und Hiung–nu» (Sitzungsberichte der philos. — philol. und histor. Classe der k. bayer. Acad. d. Wiss., 1899, Bd. II, Heft II, 245–278, München, 1900) касается исключительно вопроса об отношениях двух вышеупомянутых народов Хунну и Гуннов. Только из одного места его исследования (прим. на стр. 269) можно заключить, что Хунну (а следовательно и Гунны, так как эти два народа тожественны) были, по мнению Хирта, Турки: слово Ху–хань–е он старается объяснить при помощи турецкого языка. Справедливо считая необходимым для правильного решения этого вопроса обратиться к первоисточникам, т.е. к известиям китайских летописей, этот исследователь особенно остановился на том месте из исторического сочинения Вэй–шу, в котором сообщается об области Сук–так, прежде называвшейся Янь–цай и лежавшей к северу–западу от Кан–гюя, о её завоевании Хунну и о том, что правитель этой области Хут–ай–сы или Ху–ни–сы (Hut–ngai–ssi или Hu–ni–ssi), современный известию, принадлежит уже четвёртому поколению со времени завоевания (ср. у Иакинфа, Собрание сведений, III, 166, где вместо Сук–так страна называется Су–дэ). По расчёту расстояний, о которых сообщают китайские известия, Янь–цай (слово, которое есть переделка ’Άορσοι или Alan–orsi; читая с заменой в китайской транскрипции звука r звуком n, Arsai — An–ts’ai) соответствует областям у Уральского моря. Оставляя в стороне несколько смелое отожествление «да–цэ», т.е. «большого моря» с Чёрным только потому, что известие о нём относится к половине V века, т.е. ко времени смерти Аттилы, переходим к интересному толкованию имени правителя Сук–така. По расчётам Хирта, время завоевания этой области Хунну совпадает со временем появления Гуннов (ср. Аристов в «Живой Старине», 1896, III–IV, 293), а имя Хут–ай–сы есть китайская транскрипция имени Ирнак, одного из сыновей Аттилы (Hut–ngai–ssi или Hut–ngai ki = Irnas, Irnach, Hernac, с заменой в китайской транскрипции звука r звуком t). Что касается до его мнения о стране Юе–бань, о которой так много писали исследователи нашего вопроса, то о ней Хирт сообщил тот же текст, что и Иакинф (III, 163); из него же ясно, что значительная часть народа пошла оттуда на Запад[86]. Далее автор даёт исторический обзор хуннуских переселений, начиная с откочевания Чжи–чжи в половине I века по Р.X. до известия об уходе части северных Хунну в Кан–гюй в конце I века по Р.X. Тому, что Хунну давно обосновались в нынешних киргизских степях, автор приписывает и знакомство с ними западных писателей задолго до вторжения в Европу. Почти одновременно с этой статьёй этот же учёный выпустил в свет исследование о генеалогической таблице Аттилы, сохранившейся у венгерского писателя Иоанна из Туроца. Разыскание о родословной Аттилы у венгерского писателя XV века Иоанна Туроцкого (F. Hirth, Sinologische Beiträge zur Geschichte der Türk–Völker, I. Die Almentafel Attila's nach Johannes von Thurócz. Известия Академии Наук, т. XIII, №2, 1900, сентябрь, стр. 221–261) представляет первое из исследований на более широкую тему о «дополнительных сведениях к истории турецких народностей по китайским источникам», которой почтенный синолог занимался уже раньше и которая несомненно стоит в связи с одним из величайших научных открытий конца XIX века — с открытием Орхонских памятников. Начиная исследование об истории Турков с гунского вопроса, Хирт признаёт как бы не нуждающимся в доказательстве турецкое происхождение Хунну. На первых же строках он прямо называет Хунну предками позднейших Ту–гю и Уйгуров. Указывая на то, что синолог Шотт (Über das Altai'sche oder Finnisch–Tatarische Sprachengeschlecht), пытавшийся объяснить хуннуские слова, привёл их незначительное количество и к тому же из более поздних источников, наш исследователь устанавливает два необходимых условия при чтении китайских транскрипций: 1) слоги должны произноситься так, как они произносились, когда записывались (а не так, как произносятся теперь) и 2) необходимо принимать в соображение всевозможные звуковые переходы при транскрибировании иностранных слов на китайский язык. Отчасти основываясь на известиях китайских летописей, Хирт из всех позднейших турецких языков считает наиболее близким к хуннускому — уйгурский, что впрочем было уже высказано им ранее (см. Über Wolga–Hunnen und Hiung–nu, прим. на стр. 269).
В случае если какое нибудь хуннуское слово отсутствует в уйгурском языке, автор предлагает искать его в одном из родственных уйгурскому современных турецких диалектов. Основываясь на вышеприведенных условиях, Хирт объясняет имя основателя хуннуского государства Mao–tun (Mao–дунь) из турецкого Baktur (Бактур, Багадур), так как транскрибирование турецкого bak китайским mao доказывается одним местом в Орхонских надписях, a tun — tur, так как конечные китайские n, k и t заменяют, опять–таки по закону транскрипции, турецкое r (В конце статьи приложен подробный экскурс об этой транскрипции). Если тожество этих двух слов несомненно, то несомненно и достоинство методы. Затем автор переходит к родословной Аттилы, находящейся в Chronica Hungarorum Иоанна из Туроца и состоящей из 37 имён. Прежде всего возникает вопрос о достоверности источников этого писателя — тут же с первых шагов мы и наталкиваемся на существенное препятствие. Хирт указывает на то, что вопрос об источниках, которыми пользовался Иоанн из Туроца, остаётся совершенно невыясненным, сам же он решать его не берётся, так как не считает себя специалистом по венгерской историографии. Кроме того он даже сознаётся в сомнениях, которые сначала возбуждала в нём эта таблица, во–первых, благодаря тому, что в числе предков Аттилы названы Ной и другие библейские личности, а, во–вторых, потому, что имена являются сильно искажёнными (он особенно указывает на аллитерацию). Таким образом несомненна, по нашему мнению, теснейшая связь между вопросом об источниках Иоанна из Туроца и вопросом о достоверности генеалогической таблицы. Хирт сильно подкрепил бы свою гипотезу, если бы включил в свою статью, хотя бы посоветовавшись предварительно со специалистом по венгерской историографии, несколько соображений об этой связи. Родословная Аттилы является в этом сочинении предшествующей родословной Алмуса, которого венгерский писатель считает потомком Аттилы. Хирт указывает на то, что число имен слишком мало для заполнения хронологического промежутка от V до X века.
Таким образом, эта часть родословной, не говоря уже о вполне основательных сомнениях относительно происхождения мадьярских князей от гунской династии, — недостоверна или, по крайней мере, подозрительна. Из 37 имён родословной Аттилы нужно прежде всего отбросить 6 библейских имён. Таким образом остаётся 31 имя. Основываясь на том соображении, что Аттила вёл свой род от хуннуских правителей (III в. до Р.X. — I в. по Р.X.), Хирт думает найти сходные имена в таблицах правителей Хунну, приводимых в китайских летописях. Для этого он высчитывает приблизительно время жизни каждого из правителей по тому же приёму, который был применён им в статье «Über Wolga–Hunnen und Hiung–nu» и ранее Аристовым («Живая Старина», 1896, III–IV, стр. 293). Сравнивая таблицы, наш автор находит, что Мао–tun соответствует Beztur’у, что может, по его мнению, служить несомненным подтверждением гипотезы, так как Beztur венгерской хроники есть видоизмененное турецкое Baktur. Кроме того он находит сходство в четырёх других именах. Lau–Schang, в переводе с китайского «почтенный», по мнению автора и В.В. Радлова, есть китайский перевод уйгурского möngi, mingi, что вполне отвечает соответствующему имени в венгерской хронике — Mike. Отожествлению следующих имён автор предпосылает догадку, что эта родословная заимствована из гунской или мадьярской героической песни, а потому и считает начальное М введённым для аллитерации. Это имя Miske он считает тожественным I–tschï–schö в таблицах хуннуских правителей. Затем, пропуская несколько несходных имён, Хирт переходит к шестому поколению. Kulche венгерской хроники он считает видоизменением Kulku (смешение ch и k часто встречается в тексте хроники), а китайское Hu–lu–ku — транскрипция. Наконец, относительно имени Leuente наш автор предполагает некоторую порчу у венгерского писателя и, после некоторых соображений восстановляя первоначальную форму Euelente и Ülüvente, сближает её с китайским Hü–lü–k’üan–k’ü. Впрочем, Хирт не придаёт этому сближению большого значения и считает вполне достаточным для доказательства имена Beztur, Mike и Kulche. В заключение автор считает возможным установить факт, что гунские цари происходили от хуннуских шань–юев. Таково, в общих чертах, исследование почтенного синолога. Касаясь теории турчизма Гуннов, мы писали: «Её сторонники исходят из несколько иных взглядов, чем представители других теорий. Они основывают свои выводы не столько на отдельных фактах, на толковании собственных имён, сколько на общих соображениях по поводу исторического хода событий и группировки племён. Такая точка зрения имеет многое за себя и, по нашему мнению, характеризует дальнейшее движение вперёд». В настоящей работе Хирт, выказывая обычную большую эрудицию и знакомство с литературой, в приёмах исследования является представителем прежних работ. Во всяком случае его гипотеза представляет интерес, и желательно рассмотрение специалистами очень важного в данном случае вопроса об источниках Иоанна из Туроца. Такое же исследование о родословной Аттилы было помещено этим исследователем и в Actes du XII Congrès des Orientalistes, II (стр. 225–236)[87]. Через год после этой статьи автор посвятил этому вопросу ещё одну работу, озаглавленную Huunenforschungen (Keleti Szemle, II, 1901, стр. 81–91 и 158–161), опять возвращающуюся к исторической стороне вопроса. Повторяя свои выводы из исследования генеалогической таблицы, автор высказывает общее соображение об этническом составе обоих народов — Хунну и Гуннов: хотя оба народа с самого своего появления в истории включали в состав своего государства различные народы, но важно то, что господствующее племя, непрерывно сохранявшее власть, было одно. Хунну были, по мнению Хирта, в основе своей Турками; таковыми же были следовательно и Гунны. Автор отмечает далее те исторические факты, которые способствуют отожествлению этих двух народов. Он указывает, что согласно западным известиям, во второй половине IV в. Гунны покорили Аланов; в то же время по китайским данным Хунну покорили Янь–цай или А–лань–на (An–ts’ai, A–lan, A–1–an–lian, Alan–na); эти известия при сходстве имён отожествляют покорившие народы. Как имеющие существенное значение в истории хуннуских, движений на Запад, он отмечает движение Чжи–чжи в половине I в. до Р.X. и вторичное движение в конце I в. по Р.X. Давая опять сообщение о посольствах в Китай из Су–дэ (Suk–tak, Sogdiana) и расчёт поколений (как ранее в статье Über Wolga–Hunnen und Hiung–nu), он считает посольства, отправлявшиеся в V в., посылаемыми непосредственно Гуннами. В этой статье автор вносит некоторую поправку в свое прежнее чтение имени правителя Янь–цая, читая его короче: Ху–ни (Hu–ni, Hut–ngiek, Hut–nik; такое же чтение давал этому имени в своём переводе и Иакинф) и продолжая отожествлять его с сыном Аттилы Ирнаком (Ernak, Ellak). Продолжавшиеся сношения Гуннов–Аланов с родичами их, жившими на границах Китая, он считает подтверждающими тожество Хунну и Гуннов. Наконец, в 1909 году Хирт ещё раз высказался по нашему вопросу в статье Mr. Kingsmill and the Hiung–nu (Journal of the American Oriental Society, XXX, стр. 32–46), являющейся ответом на статью синолога Т. Кингсмилля, оспаривавшего перевод Хиртом того текста о стране Янь–цай и её покорении, на который главнейше опирался этот последний учёный в своём исследовании исторической стороны нашего вопроса[88]. Повторяя приведенные выше соображения о тожестве Хунну и Гуннов на основании известия о покорении Хунну Янь–цая и Гуннами Аланов, Хирт опровергает делаемое Кингсмиллем отождествление Янь–цая с Самаркандом, указывая между прочим на то, что описание этой местности, даваемое в китайских источниках, даёт возможность точно определить её положение. Имя правителя её он и здесь продолжает читать по тому произношению, которое принял в предшествующей статье, т.е. Ху–ни. Добавим, что приводимый им текст имеется, как известно, давно в русском переводе Иакинфа, в сочинении которого было сходно определено и местоположение этой страны. По поводу этой местности, известие о которой послужило главным опорным пунктом для исследований Хирта по гунскому вопросу (кроме исследования генеалогической таблицы Иоанна из Туроца), отметим, что И. Маркварт (см. J. Marquart, Die nichtslavischen [altbulgarischen] Ausdrücke in der bulgarischen Fürstenliste, T’oung–pao, XI, 1910, стр. 661) считал ещё одно название её Ун–на–са (Un–na–sa), даваемое в Бэй–ши (в переводе Иакинфа Вынь–на–ша), китайской переделкой слова Хуна–стан, т.е. «страна Гуннов». Наконец Хирт же в своей первой статье по этому вопросу отметил, что известие о светлой расе в Средней Азии, возводившееся к Истории Старших Ханей, на самом деле принадлежит лишь комментатору этой истории Янь–ши–гу, жившему на пятьсот лет после составления этой Истории, т.е. в VII в. Это соображение было высказано также затем и О. Франке (О. Franke, Beiträge aus chinesischen Quellen zur Kenntnis der Türkvölker und Skythen Central–Asiens в Abhandl. Berliner Akademie за 1904 г.), который, указывая именно на этот источник известия, более знакомого по цитате Ма–дуан–линя, подверг его подробному отрицательному разбору[89]. Ф.В.К. Мюллер (на стр. 574 статьи, о которой мы скажем далее) сомневается в достоверности известий этих комментаторов, основываясь всё также на соображении о значительном расстоянии во времени между этими комментаторами и комментируемыми ими известиями. И. Маркварт в своей работе о Команах (стр. 68; о ней мы скажем далее) счёл известие Янь–ши–гу не поддающимся критике за трудностью, по его мнению, определения источников китайских комментаторов.
