— Ой! — Коноплева жеманно подчеркнула плечиком, сморщила точеный носик. -3начит, вас уплотнили? И, конечно, какие-нибудь… пролетарии?
— Если бы — врачиха вновь перешла на трагический шетпот. — Среди них попадаются вполне приличные люди. Мне чинит бормашину Николенька, токарь, слесарь, я знаю кто он там? И поверите — не пьет…
Выхватив пинцетом из никелированной ванночки дымящиеся щипцы, Мария Лазаревна размахивала ими, остужая. Коноплева пошла ва-банк.
— Так кто же у вас поселился?
— Если бы вы знали! Чекист! Чекист! — Мария Лазаревна повращала негритянскими белками. — Самый главный!
Коноплева едва не подскочила в кресле, удачно изобразив удивление и тотчас превратилась в провинциалку:
— А, слышала, как же. Рыжебородый такой, Барташкевич…
— Барташкевич?! Урицкий его фамилия. Урицкий, чтоб мне так жить!
Коноплева в изнеможении откинулась в кресле. Мария Лазаревна склонилась над ней:
— Теперь вы понимаете, какое я имею соседство?!
Коноплева слабо кивнула, шприцы замаячили перед глазами и ей стало страшно…
Итак, адрес Урицкого известен. Но это еще частица того, что нужно узнать, прежде чем заряжать пистолеты. И Коноплева кропотливо собирала сведения, крупицу за крупицей. Для этого ей пришлось снова превратиться в скромную барышню и подыскать жилье по-соседству с председателем Петроградской ЧК. Удалось снять комнату в малонаселенной квартире в доме напротив. Комната выходила окнами на подъезд. Коноплева завесила окно, укрывшись за портьерой, часами наблюдала за подъездом, отмечая шифром в блокноте, когда приезжает и уезжает машина. Не смыкала глаз, пока не услышит знакомый рокот мотора, не блеснут за темным окном автомобильные фары. Через три недели полетела в Москву зашифрованная телеграмма. Получила ее кассирша Ярославского вокзала Калашникова, подружка Елены Ивановой: у "пепельницы" всюду находились приятели, знакомые знакомых. В тот же день телеграмма очутилась у Семенова.
Но вышло не так, как задумала Коноплева. Неожиданно в Петроград приехал Семенов и увез ее в Москву. Покушение на Урицкого отложили, но слежка за ним продолжалась — ее поручили Зейману. Коноплева предупредила: от Зеймана толку не будет. Семенов не огорчился: исполнители найдутся — была бы жертва. Опыт по этой части у партии эсеров велик. Но малость подзабытый. Молодые партийные кадры, вступившие в ПСР после Февральской революции, сильно склонились к кабинетному, бумажному стилю работы, а бумагой, как известно, скорее усыпишь, нежели побудишь массы к действию. Следовательно, сетовал Семенов, стало игнорироваться первое правило эсера — идти в массы, будоражить их, поднимать на боевые дела.
Семенов считал, что террористическая работа требует от боевика чрезвычайной выдержки и самоотдачи. Ведь за несколько минут перед выстрелом боевик переживал целую жизнь, не похожую ни на какую другую. Душа боевика не должна быть замутнена обыденностью. Иначе он не сможет нести в народ правду очищения. Потеряет дистанцию загадочности своей личности. Утратит тайну волшебства террор. А тайна и волшебство должны пронизывать его во все времена. Только тогда революция станет подвижной, как ртуть: со страстью и порывом масс, с их эмоциями и желаниями, с их совестью и мечтой.
ИЗ СТЕНОГРАММЫ ЗАСЕДАНИЯ ВЕРХОВНОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ТРИБУНАЛА
КРЫЛЕНКО: Здесь был спор и разговоры, кто приостановил и как приостановил подготовку покушения на Урицкого. Ясно, что это было решено в Москве ввиду постановленного на очередь более серьезного дела — покушения на т. Ленина…
Контрреволюционные действия эсеров и меньшевиков поддерживали их газеты, которые лгали и клеветали на Советскую власть. Особенно отличалась меньшевистская газета "Вперед". Многочисленные предупреждения не пошли впрок. 10 мая 1918 года ВЧК закрыла газету. Меньшевики попытались возродить ее под названием "Всегда вперед". Первый ее номер, полный злобных инсинуаций, был конфискован, а выпуск приостановлен. Проект резолюции о закрытии газеты соглашателей написал Ленин. Он отметил, что газета окончательно доказала свое контрреволюционное направление.
Ленин разъяснял коммунистам, как быстрее и решительнее прекратить деятельность антисоветских печатных органов. Участник событий тех лет большевик А.Я.Аросев, который занимался этой работой, рассказывал, что Ленин не раз подробно его инструктировал.
В июне-июле 1918 года прекратили свое существование такие лживые рупоры мелкобуржуазной печати, как "Наш голос", "Газета-друг", "Земля и воля", "Воля труда", "Дни", "Друг народа", "Дело рабочего", "Знамя борьбы"… Всего Ревтрибунал за период с декабря 1917 года по июнь 1918 года рассмотрел 66 дел о преступлениях буржуазных издателей.
Аросев доложил Ленину о введении монополии на продажу печатной продукции. Частные редакции распускались, а их сотрудники переходили на службу в органы печати Советской власти. Выслушав Аросева, Ленин неожиданно спросил:
— А что вы думаете об эсерах?
Аросев, застигнутый врасплох, быстро ответил:
— Они социалисты, нам с ними вместе работать…
Ленин потер лоб, поглядел на Аросева удивленно, проговорил с досадой:
— Да, ведь эсеры против Советской власти заговоры устраивают! А скоро просто начнут стрелять в нас!
Вряд ли, говоря это, Ленин думал о собственной судьбе…
ИЗ СТЕНОГРАММЫ ЗАСЕДАНИЯ ВЕРХОВНОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ТРИБУНАЛА
КРЫЛЕНКО: Партия с. — р. до революции террор признавала. Следует поставить вопрос: Как же смотрела она на террор после революции?
…Два взаимно друг друга исключающих мнения, которые принадлежат двум членам ЦК партии с. — р. Это, о одной стороны, точка зрения обвиняемой Евгении Ратнер, по ее мнению, террористические акты должны быть применимы и против социалистического правительства…
Противоположная позиция выдвинута членом ЦК Сунгиным. На заседании ЦК в феврале/1918 г. — Н.К./ Сунгин утверждал, что с момента революции террор партии с. — р. изжил себя навсегда; следовательно, он не мог быть вообще применяем…
Из показаний Святицкого, Розенблюма и Буревого с совершенной точностью устанавливается, что главный вождь и лидер ЦК партии с. — р. Виктор Чернов не только теоретически в своих выступлениях на съезде и конференции, но и практически, в частности в споре с Сунгиным, ставил вопрос о терроре, как о вполне приемлемом в определенных условиях методе борьбы.
СВИДЕТЕЛЬСТВА ВРЕМЕНИ ИЗ ОТКРЫТОГО ПИСЬМА ЛИДИИ КОНОПЛЕВОЙ ВИКТОРУ ЧЕРНОВУ
"Виктор Михайлович, прочитав Вашу статью в "Голосе России" от 25 февраля под заголовком "Иудин поцелуй", где Вы отрицаете причастность ЦК ПСР к террору и боевым актам летучего боевого отряда, организованного Григорием Семеновым, открыто заявляю Вам, что Вы лжете, сознательно лжете…
А.Гоц дал санкцию на убийство Володарского…
А.Гоц и Д. Донской дали санкцию на убийство Ленина… На убийство Ленина санкция ЦК ПСР была дана боевому отряду с заверением, что отказа партии от акта покушения не последует…
7 мая 1918 года в Москве начал работу VIII Совет партии правых эсеров. С докладом выступал Евгений Михайлович Тимофеев. Филолог и журналист умел увлечь аудиторию. В самом начале его речи в зал вошла скромно одетая женщина. Нерешительно осмотрелась. Отыскала свободное место и села. Стала слушать. Это была Фейга Хаимовна Каплан — Фанни Ефимовна, как она себя называла.
— Основными целями и задачами русской демократии, — говорил Тимофеев — мы полагаем аннулирование Брестского мирного договора, возобновление войны против Германии. Для этого необходима ликвидация власти Совета Народных Комиссаров и возрождение в России подлинных органов народоуправления во главе с Учредительным собранием.
"Туманно" — , подумал Семенов. Кто-то выкрикнул с места: "Просим уточнить!"
— А что, собственно, уточнять? — переспросил Тимофеев. — Я достаточно ясно выразился: необходимо решительно приступить к ликвидации так называемых Советов…
— Вы поняли Тимофеева? — спросил Семенов у рядом сидящего Сунгина.
— Чего тут не понять, — рассмеялся тот. — Тимофеев не хочет расставаться ни с кадетами, ни с Антантой.
У кадетов — связи и кадры. У Антанты — деньги и оружие.
ИЗ СТЕНОГРАММЫ ЗАСЕДАНИЯ ВЕРХОВНОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ТРИБУНАЛА
КРЫЛЕНКО: В первые же дни кровавой гражданской войны, которую повела против пролетариата буржуазия, эсеры оказались в первых рядах тех сил, за которыми шли тяжелой поступью батальоны буржуазии…
Эсеры оказались в этой войне в качестве вождей и застрельщиков на стороне буржуазии.
К.ЦЕТКИН:… Они поднимали восстания, устраивали экспроприации, террористические акты, направленные против вождей революции, взрывы поездов и железнодорожных мостов и т. д.
