Я решил переключить внимание друга на что-то приземлённое.
«Слушай, Геля, а не включить ли нам телевизор?»
«Валяй... А что ты можешь там увидеть? Леонида Ильича по всем каналам и во всех ракурсах? Хочешь, расскажу анекдот, который я привёз из Парижа?»
«Давай!»
«Значит так. Приходит работяга домой, включает телек, в надежде посмотреть футбольный матч...
Первая программа — отчётный доклад Брежнева очередному пленуму ЦК.
Работяга переключает «Рекорд» на вторую программу — опять Брежнев, награждающий кого-то из своей свиты.
Третья программа — чтение народным артистом СССР Вячеславом Тихоновым глав из романа Брежнева «Малая земля».
Чертыхнувшись, работяга переключает телек на четвёртую программу. А там — Юрий Андропов грозит кулаком. И так тихо и проникновенно говорит:
«Попробуй выключить телевизор, щас в Магадане окажешься!»
«Так, может, Геля, надо было остаться там, в Париже, там ведь ничего подобного не наблюдается?»
«Леонид, я—русский до мозга костей... Жить ни в Париже, ни в какой другой западной столице не смог бы... Я их, слава Богу, уже видел-перевидел, эти столицы... Я хочу работать здесь, в Центре! Но в Управлении кадров утверждают, что я болен. Поэтому меня активно лечат от какой-то неведомой мне болезни. Симптомы которой я, кстати, никогда не ощущал, да и сейчас не ощущаю...
А если уж мы заговорили о каннибализме африканских венценосных особ, то должен тебе сказать, что я на их счёт иллюзий не питал, и, будучи в Париже, неоднократно телеграфировал в Центр, что Бокасса I пристрастен к поеданию себе подобных... Доходили до меня такие сведения... Но чтобы его сын Антуан мог сожрать мою суперагентессу «Берту»,—уволь, такого даже в дурном сне мне не могло привидеться... А получилось всё именно так! Хоть и выполнил он мои проверочные задания: напечатал марки, передал мне отчеты и планы разных министров империи, сведения о поставках во Францию урановой руды, ну и так далее... Но при этом, как потом выяснилось, не побрезговал и сожрал мою агентессу... Так вот я сейчас в раздумье: за что же я расплачиваюсь уколами в задницу? То ли за то, что вовремя подавал информацию о людоедских пристрастиях Бокассы I, то ли за то, что слишком много знал о том, что он жрал людей?!
Парадокс весь в том, что мой шеф генерал Крючков, будучи высокопорядочным человеком, не мог не подавать мою информацию наверх. И о том, что Бокасса I — людоед, доподлинно знал Андропов. Но! Чтобы не тревожить Леонида Ильича, о каннибальских наклонностях африканца, конечно же, ему ничего не докладывал... Ведь всем известно, как любит Брежнев целовать прибывающих в Союз лидеров иностранных держав... Ну вот представь, вдруг да Брежнев узнает, что когда-то целовался взасос с людоедом... Да его тут же кондратий хватит».
Признаюсь, я, чтобы уйти от комментариев, включил телевизор. К несчастью, транслировалось начало встречи в Кремле Леонида Ильича с прибывшим в Москву из Китая... Бокассой I. Брежнев, по своему обыкновению, засосал жабьи губы африканца до самой диафрагмы. Телекамеры крупным планом показали этот дружественно-сексуальный акт...
Я резко обернулся, чтобы поделиться увиденным с Гелием, стоявшим у двери, но там его не было... Из туалета я услышал надрывные звуки рыганий. Гелий откровенно блевал, протестуя против панибратских поцелуев Леонида Ильича с африканским каннибалом...
— А где сейчас Куприянов, товарищ генерал-майор? — после долгой паузы спросил Казаченко, поднявшись из-за стола.
— Умер вскоре после нашей встречи... Выехал с друзьями по грибы в Подольский район, нагнулся за белым и... готов! Кровоизлияние в мозг. Похоронили на Троекуровском кладбище. Надо бы навестить могилу друга, да всё времени нет... У вас всё, Казаченко?
— Нет, товарищ генерал-майор... Есть ещё один вопрос...
— Я же сказал вам: отвечаю на любой!
— Простите, товарищ генерал-майор... Тут вот вопрос возник у нашей группы... Как быть нам, контрразведчикам, если поступит сигнал в отношении сотрудника внешней разведки? Вправе ли мы проверять его и как глубоко можно вести его разработку? Я понимаю, товарищ генерал-майор, что вопрос в какой-то мере затрагивает нашу корпоративную этику, и тем не менее...
— Если вы помните, Казаченко, на первом семинарском занятии я поставил условие: «искренность вопросов и ответов в ходе свободной дискуссии, она, вообще, вне обсуждения». Помните?
— Конечно, товарищ генерал-майор!
— Ну, так вот... Каким бы крамольным, с вашей точки зрения, ни являлся ваш вопрос, я на него отвечу без обиняков!
И, спустившись с кафедры, генерал, не пряча глаз от устремленных на него взоров молодых офицеров, стал вышагивать по аудитории и, казалось, не отвечал на вопрос, а, скорее, дискутировал с самим собой.
— Знаете, товарищи офицеры, дело в том, что сотрудники Первого шавка, с которыми мне доводилось общаться по работе и во внеслужебной обстановке, всегда стремились подчеркнуть своё превосходство над контрразведчиками. Однажды я не выдержал и поделился с шефом, генералом Григоренко, своими впечатлениями. Посетовал, что пэгэушники даже не пытаются скрыть своего пренебрежительного отношения к нам, контрразведчикам, считая нас «чёрной костью». На что мне генерал ответил:
«Да, Леонид Иосифович, к сожалению, что есть — то есть. И чванливость, и барская спесь, и снобизм. Сотрудники внешней разведки считают нас рабочим скотом, если не сказать, — быдлом. Себя же причисляют к элите. Да, мы, контрразведчики, — тяговые лошади государственной безопасности. Трудяги. Они же, пэгэушники-разведчики — “белые воротнички” Комитета. Аристократы, которым иной раз западло и руку подать нам. Они ведь, побывав за кордоном, познали западные, “истинные ценности”! Такая ситуация сложилась не вчера, а ещё в брежневские времена, когда Первый главк превратился в клуб “золотой молодёжи”, членами которого в подавляющем большинстве были отпрыски высшей партноменклатуры и руководителей разного уровня Комитета. Но причины противостояния между Первым и Вторым главком надо искать не в личностных качествах “сынков”, а в разнице статуса и прав, которыми обладают разведчики и контрразведчики. Подчеркивая своё мнимое превосходство, сотрудники внешней разведки пытаются заглушить комплекс неполноценности, который постоянно испытывают перед нами, контрразведчиками. Вот этот комплекс и является первопричиной скрытого противостояния. А высокомерие, кичливость, спесь и надменность разведчиков — лишь следствие. Ну, посудите сами, Леонид Иосифович, может ли какой-нибудь наш разведчик завербовать нашего же контрразведчика в качестве агента? Отвечаю: нет, не может, просто не имеет права. Нас же, контрразведчиков, таким правом наделило государство. Подчеркиваю: государство! И пользуемся мы им всегда, как только возникает оперативная необходимость. А если быть откровенным до конца, — вербуем пэгэушников, этих снобов от разведки, повсеместно!»
— Вот такое разъяснение, или наставление, понимайте, как хотите, я в своё время получил от генерал-лейтенанта Григоренко. А от себя, товарищи офицеры-контрразведчики, хочу добавить следующее. 111 У нашло таки лазейку, чтобы уйти из-под контроля недремлющего ока Второго главка. В начале 1970-х одному, не буду упоминать его имя, очень ловкому «деятелю» из руководства Первого главка удалось убедить председателя КГБ Андропова, что, дескать, негоже нам, контрразведчикам, вербовать, привлекать своих же разведчиков к негласному сотрудничеству. Мол, от этого страдает их самолюбие, ущемляется профессиональная гордость, да и, вообще, снижается эффективность деятельности разведки как таковой. Бред, конечно, но Юрий Владимирович всё-таки пошёл навстречу пожеланиям ловкача — в ПТУ создали новое, строго законспирированное подразделение — управление «К», — больше известное как Управление внешней контрразведки. Во главе поставили самого молодого генерала в системе КГБ СССР — тридцатичетырехлетнего Олега Калугина. Ну и какую пользу государственной безопасности страны принёс этот прощелыга и вверенное ему управление? Ровным счётом никакой! За 20 лет существования управления «К» не был разоблачён ни один «крот» — сотрудник ПГУ, — работавший на спецслужбы противника! Это стало очевидным только после того, как мы, контрразведчики, начали выявлять целые группы оборотней в среде офицеров внешней разведки... Впрочем, по-другому и быть не могло — разве мог Калугин-разведчик подозревать своих «членов клуба разведчиков» в предательстве? Разумеется, нет! Хотя бы из чувства корпоративной солидарности. Но, скорее всего, Калугин руководствовался не чувствами — заданиями, поступавшими из штаб-квартиры в Лэнгли. И не смотрите на меня, Олег Юрьевич, такими глазами! То, что я вам сказал, — не мои досужие домыслы, отнюдь! Не будь Калугин под подозрением в работе на ЦРУ, его не убрали бы с «передовой холодной войны» и не отправили в «тыл», на должность заместителя начальника Ленинградского управления КГБ. Ну да Бог с ним, с Калугиным, оставим его нашим коллегам-контрразведчикам. Да-да, не удивляйтесь! Центр продолжает разрабатывать его как вероятного «крота», действующего в интересах Соединенных Штатов...
