Первый раз Мария Александровна была в Испании, когда ее муж стал одним из руководителей компартии в Барселоне, где и погиб. Проводив в последний путь гроб с телом любимого мужа, она вернулась на Родину, в Советский Союз, где продолжала выполнять работу по партийной линии, но большое внимание уделяла воспитанию своего сына.
Когда в Испании началась национально революционная война, в числе первых советских добровольцев туда отправилась и Мария Александровна, работавшая продолжительное время переводчицей у военного советника Мерецкова.
После падения Севера она на французском грузовом судне сумела эвакуировать значительное число детей и взрослых испанцев во Францию. Из Парижа возвратилась в Москву. Только после этого она узнала, что ее сын, успев уже закончить летное училище, тоже воевал в Испании и погиб. Мария Александровна стала хлопотать о своей повторной поездке в воюющую Испанию, чтобы получить возможность не только помогать испанскому народу, но и посетить могилу своего сына. Вот именно тогда я и познакомился с ней, когда она с тяжелым сердцем вместе с нами должна была отбыть из Ленинграда.
Настал день окончания погрузки, теплоход вышел из порта. Мы отправились в далекий и нелегкий путь. Большинство из «мирных пассажиров» теплохода сгруппировалось на палубах. Я грустно смотрел на берег, вспоминал прощание с родителями и думал, как бы они восприняли новость, что я еду воевать. Ведь я оставил им московский адрес, номер почтового ящика, для того чтобы они могли посылать мне письма. Они знали, что я вскоре должен был уехать на Дальний Восток в продолжительную командировку, и только, – никаких подробностей я им не сообщал...
Наше морское путешествие омрачилось двумя событиями: первое – ужасно штормило, море было очень неспокойным, сильно качало теплоход, и это затрудняло продвижение по заданному курсу, второе – очень густой туман. Моряки называли силу шторма в баллах. Признаюсь, я ничего не понимал: пять, шесть, семь баллов... Что это значило?
Сильную качку хорошо переносили немногие. Жалко было смотреть на желто-зелено-синие лица страдающих морской болезнью «путешественников». Среди них были даже и летчики, и почти все наши девушки. Приходилось ухаживать за теми, кто мучился. Покупали в ресторане, как я уже сказал, на валюту лимоны и угощали ими страдальцев. Внимательно следили, чтобы тем, кому необходимо, приносили и уносили вовремя тазы, споласкивали и приносили вновь...
Мы с Мишей переносили качку хорошо, выдержали ее Мария Скавронская и Мария Александровна Фортус. Особенно удивляло, как справлялись с качкой испанские ребята. Я бы даже сказал, они веселились. Веселье выливалось в смех, выкрики, шутки, а некоторые даже, пользуясь качкой, скользили на натертому полу. Одним словом, с ними не скучали и мы.
Когда туман окутывал теплоход и буквально в нескольких шагах нельзя было различить, кто идет навстречу, капитан отдавал приказ не только замедлить ход, но и полностью остановиться. Для того чтобы встречные или идущие в нашем направлении корабли не столкнулись с нами, равномерно и непрерывно продолжались удары в корабельный колокол. Иногда, когда затихали волны и ветер (который тоже имел место, правда, не очень сильный), удары колокола были слышны из самых разных сторон.
Как только обстановка на теплоходе наладилась, несмотря на то что к нам присоединились еще не все тяжело перенесшие качку, мы вновь стали задумываться, что же будет дальше...
Каждый из нас спешил рассказать, что он знал об Испании, об этой стране, куда мы уже стремились всеми нашими мыслями. Военные из числа пассажиров «Андрея Жданова» обсуждали положение на фронтах, о котором они знали в основном только по газетным сообщениям или радиосводкам, но которые вскоре они надеялись дополнить своими собственными материалами из фронтовой жизни. Все больше и больше вопросов задавалось испанцам, возвращавшимся вместе с нами к себе на родину. Они с удовольствием рассказывали обо всем, что вскоре надлежало нам самим пережить. Касались они частично и истории своей страны, которая далеко не всем нам была известна в достаточной степени. Меня, да и не только меня, удивила грамотность, знание истории своей страны одного молодого испанца. Мы слушали его рассказы в переводе Марии Александровны или Марии Скавронской.
Не буду подробно останавливаться, что нам, в том числе и мне, пришлось очень много интересного услышать из истории Испании. Ведь в основном нам было известно лишь то, что предшествовало непосредственно 1936 году, и то очень коротко. Следя за газетными сообщениями, старались узнать как можно больше об этой чудесной стране. Пытались подобрать в библиотеках наиболее подробную историческую литературу, литературу, рассказывающую о культуре народа Испании. Мы начинали уже подозревать, что итало-германские агрессоры в значительной степени для достижения империалистических интересов только прикрываются своей марионеткой – генералом Франко. Мы знали, что рядом с поддавшимися на провокации мятежниками, марокканцами, некоторыми бойцами испанского иностранного легиона испанскую землю топчут чернорубашечники Муссолини, а летчики гитлеровского легиона «Кондор», выполняя приказы фюрера, низвергают тонны бомб, уродующих землю, поля, леса, плантации, города и села, принося смерть детям и старикам.
Нам поведали о пережитых испанским пародом ужасах инквизиции, завоеваниях Римского рабовладельческого государства, Арабских Эмиратов, о превращении Испании в крупную колониальную державу (в том числе о захвате ею Мексики, Перу, Боливии, Чили, Кубы, части Аргентины и т.д.), периодической смене королей, Кадисских кортесах, Кадисской конституции, по меньшей мере, нескольких революционных подъемах и завоеваниях, о превращении Испании в империалистическое государство в начале XX в., об испано-американской войне, которая явилась первой империалистической войной за передел колониальных владений и о многом другом.
С особым интересом слушали мы о роли тех держав, которые провозгласили невмешательство во внутренние дела Испании, о поддержке фашистских мятежников и итало-германских интервентов. Нам было трудно поверить, что США, объявившие в начале января 1937 г. эмбарго на вывоз оружия в Испанию, планомерно предоставляли Франко кредиты, и, по существу, только они через свои монополии («Стандарт-ойл» и др.) позволили продолжать войну против Испанской Республики, поставляя огромное количество горючего. Фирмы США снабжали Франко грузовиками. Самое страшное из услышанного было то, что США тайно, прикрываясь поставками в другие страны, доставляли мятежникам авиабомбы и многое другое.
Было интересно услышать подробности о роли в истории Испании последнего короля Альфонса XIII, о генерале Примо де Ривера, после его ухода в отставку было создано правительство Веренгера.
Впервые я услышал имя генерала Санхурхо, поднявшего уже 10 августа 1931 г. монархическое восстание. О нем нам пришлось слышать много раз и в дальнейшем.
Наши испанские друзья упоминали в своих рассказах и известных нам писателей, поэтов, художников, а также имена лучших сыновей и дочерей испанского народа: Хосе Диаса, Долорес Ибаррури, прозванную Пасионарией, Энрике Листера, Галлана и многих других, возглавивших вооруженный народ, защищающий свою свободу и независимость.
Мы невольно посмеивались, когда они пытались нас уговорить, что чудесная Испания, кроме всего, прославилась своими прекрасными, неотразимыми красавицами Андалусии, своими трудолюбивыми басками, рыбаками Бильбао и Сан-Себастьяна. Они нас уговаривали обязательно погулять не только в городах и по морским набережным, но и по мандариновым и апельсиновым рощам. Обязательно посетить бой быков, но никогда не забывать о том, что Испания – страна народной песни и пляски, которые там любят исполнять все, что испанцы вежливы и честны, но в свое время любили использовать нож для разрешения спора чести.
Теплоход «Андрей Жданов» идет по маршруту Ленинград–Антверпен–Гавр
Нормальное плавание теплохода продолжалось. С самого начала все были довольны обслуживанием, питанием, развлечениями.
Лично у меня настроение несколько испортилось из за того, что старший нашей группы уже в Ленинграде неважно себя почувствовал: ему казалось, что он слегка простудился. И вот совершенно неожиданно для всех у него резко повысилась температура, и судовой врач определил ангину, как мне тогда пояснили, стрептококковую. Я не мог понять, что это за заболевание, так как в медицине ничего не понимал. Однако его переселили в изолятор и старались к нему никого не допускать. Это значило, что мои обязанности значительно расширяются.
Хочу искренне признаться, что, когда я оставался один даже ненадолго, думал больше всего о том, какая великая честь мне выпала быть направленным в числе немногих советских граждан в Испанию для участия в активной борьбе с фашизмом. Я уже об этом писал, но не могу остановить себя, хочу еще раз об этом сказать.
