Существуют ли в Стоунхендже направления на другие небесные тела, кроме Солнца: на звезды, планеты или Луну?
Полностью выйдя из-за горизонта, Солнце двигалось на восток под таким углом, что ушло на целый градус вправо от того места, где вспыхнул первый луч. Я снова подивился точности расположения оси и Пяточного камня, а также всего Стоунхенджа. Я не сводил глаз с направлений, образованных древними камнями, думал о множестве небесных тел и вдруг понял, что потерпел поражение.
– Нет смысла просто гадать, – сказал я себе. – Чтобы ответить на вопросы – разобраться, имеют ли эти направления какое-либо отношение к небесным телам, – необходимо произвести точные замеры и сравнения, проделать большой объем работы, состоящей из проб и ошибок. Такая работа отнимет много времени – больше, чем я смогу выкроить для нее. Стало быть, мне не обойтись без компьютера.
Великая вещь – компьютер.
Хотя он, конечно, изобретен не в наше время. Примерно столько же, сколько существует на Земле Homo sapiens, а может быть, ровно столько же, человек использовал предметы в качестве инструментов для облегчения подсчетов. Сначала пользовались пальцами рук. Затем палочками, камушками, зарубками – всем, что можно группировать и пересчитывать. Позднее появились более сложные устройства, например, песочные и водяные часы, счеты, остающиеся в ходу уже 2,5 тыс. лет (и работающие в руках профессионала быстрее электронного калькулятора). Древние китайцы использовали маленькие счетные палочки, а римляне производили простые расчеты на мелкой гальке, по-латыни «calculi». Папе Сильвестру II в Х в. приписывались способности к колдовству, возможно, потому что он освоил счеты, широко распространенные в те времена среди сарацин. Триста лет спустя философ и естествоиспытатель Роджер Бэкон изобрел массу замысловатых приспособлений, некоторые из которых, вероятно, могли производить вычисления. Многие полагали, что он получает предсказания с помощью медной головы. В XVI в. лорд Непер, изобретатель логарифмов, производил арифметические и геометрические расчеты на «кусочках дерева и кости с указанными на них цифрами. Их назвали косточки Непера». А в XVII в. искусство механических вычислений стало превращаться в науку.
В этом веке англичанин Уильям Отред придумал логарифмическую линейку. (Отред был тем смиренным священнослужителем, который учил математике Кристофера Рена. Обри называл его «жалким проповедником», поскольку он «все мысли свои подчинил математике, а голова его всегда работала. Он без конца чертил линии и диаграммы на земле», но как астролог был «очень удачлив, а сын его, Бен, уверял, что Отред разбирался в магии».) Француз Блез Паскаль изобрел набор колес «для выполнения всех видов арифметических действий способом сколь оригинальным, столь и удобным». Немец Лейбниц смастерил примитивное устройство, с помощью которого можно было умножать.
В конце XVIII в. французы хотели сделать громадную вычислительную машину, в которой было бы задействовано примерно сто человек, но даже Наполеон не смог осуществить такой замысел. В XIX в. выдающийся англичанин Чарльз Бебедж, на счету которого десятки новшеств, включая оплату почтовых пересылок по весу, болванки для ключей и предохранительная решетка для локомотива, собрал «дифференциальную машину», которая могла вычислять простые математические таблицы. Позднее он прилюдно озвучил свою мечту создать усовершенствованную «аналитическую машину», которая сможет производить шестьдесят математических операций в минуту – скорость по тем временам фантастическая. Мысль о такой машине привлекла к нему множество сторонников. Дочь Байрона Ада Августа, графиня Ловлас, стала его преданной почитательницей (она на редкость хорошо разбиралась в математике). Но «аналитическая машина» так и осталась в чертежах. После Бебеджа в области вычислительных машин было сделано мало шагов вперед. Компьютеры Викторианской эпохи вращались вручную, размеренно, под стать духу времени.
Настоящий прорыв в этой сфере случился в 40-х гг. XX в. Говард Эйкен из Гарварда, воспользовавшись некоторыми принципами «аналитической машины», создал электромеханический компьютер с автоматическим управлением очередности операций. Он закончил свой «Марк-1» в 1944 г. В следующем году Джон фон Нойман представил на суд коллег внутреннее запоминающее устройство. И началась компьютерная гонка. Сегодня, всего лишь двадцать лет спустя, все эти наборы вакуумных трубок, переключателей и сверкающих неоновых лампочек превратились в транзисторных великанов с магнитной лентой, которые формируют не только наш нынешний, но и будущий мир.
В 1961 г., когда я решил, что к решению загадки Стоунхенджа следует подключить компьютер, мне пришлось адаптировать ее для него, то есть представить ему информацию в том виде, в каком он мог ее усвоить, и задавать вопросы так, чтобы он понимал ее и мог ответить. Вычислительная машина требовала определенности.
Многие люди ломали голову над возможными астрономическими смыслами Стоунхенджа. В 1740 г., еще до «Choir Gaure», Джон Вуд выдвинул догадку о том, что Стоунхендж является «храмом друидов, посвященным Луне». В 1771 г. Джон Смит заметил направление на восход Солнца в день летнего солнцестояния и попытался понять значение формы камней и их количества. В 1792 г. человек, ныне называемый «Уорлтайр», заявил, что Стоунхендж был «огромным теодолитом для наблюдения за движением небесных тел, установленным не менее 17 тыс. лет назад».
В 1793 г. преподобный Дж. Морис предположил, основываясь на мистических соображениях, что Стоунхендж служил храмом Солнца. В 1829 г. некий Годфри Хиггинс утверждал, что взаиморасположение камней представляет «астрономические циклы древности», что подсказывает дату строительства – примерно 4 тыс. лет до н. э. В 40-х гг. XIX в. преподобный Эдвард Дьюк заметил, что линии между опорными камнями 91–92 и 93–94 параллельны оси Стоунхенджа, а следовательно, направлены на восход в день летнего солнцестояния и закат в день зимнего солнцестояния. А в 1873 г. преподобный Гидли описал метод, которым была проведена первая, самая важная проверка направленности монумента: «Доктор Смит без каких-либо инструментов и без помощи людей, только по «эфемеридам Уайта» пришел к заключению, что в день летнего солнцестояния человеку, стоящему на Алтарном камне, Солнце должно быть видно над Кренящимся камнем». («Эфемерида», от греческого «день», – это таблица, описывающая положения небесных тел. Пяточный камень назван кренящимся из-за того, что он наклонен.) От себя Гидли допустил, что нет ничего невероятного в том, что четыре точки, какие именно, он не уточнил – две из них, возможно, насыпи опорных камней 92 и 94, – указывают на закат дня летнего солнцестояния и восход дня зимнего солнцестояния. Он также добавил, что, хотя «некоторые авторы» пытались связать монумент с планетами Солнечной системы, он не обнаружил ничего, что «напрямую объединяет Стоунхендж с планетами, за исключением Сатурна».
В 1880 г. Петри в своем трактате заключил (ошибочно), что опорные камни 91 и 93 «не могут быть привязаны к восходам и закатам Солнца». Его комментарий, сделанный почти 100 лет назад относительно мероприятий в Стоунхендже в день солнцестояния, весьма занимателен: «Многие люди, которые с тщанием придерживаются обычая встречать восход Солнца в день летнего солнцестояния, утверждают, что это старинная традиция, а следовательно, важна сама по себе, не являясь простым совпадением».
В XX в. выдвигалось немало гипотез, в том числе и разумных, о возможном астрономическом значении Стоунхенджа. После попытки Локьера в 1901 г. датировать монумент астрономическими методами несколько профессиональных исследователей размышляли над его направленностью на небесные тела. Но их гипотезам не хватало одного: расчетов. Такие предположения следует проверять математически. Цифры сами по себе дают опору любой астрономической теории или, если ее создателю не повезет, лишают ее таковой.
Что касается компьютера, мне требовалось нечто конкретное: четко формализованная задача, самые свежие данные по Стоунхенджу и ясно сформулированный вопрос. Только задав такую информацию на входе, можно получить хороший результат и ответ на вопрос.
Вопрос мой был достаточно точно определен: «Указывают ли важные линии Стоунхенджа на важные точки небесной сферы?» Понятно, почему следовало поставить слово «важные» в обоих случаях. В Стоунхендже существует множество линий – а точнее, 27 060 между 165 точками, – которые могут указывать практически на что угодно в небе. И наоборот, в небе так много объектов – может статься, буквально несчетно, – что вряд ли удастся провести линию с Земли, чтобы она не пересеклась хотя бы с одним из них.
Чтобы дать ответ на этот вопрос, компьютеру потребовалась актуальная информация о Стоунхендже и небесной сфере.
