Вместе с тем наряду с массой бедных и угнетенных людей в составе христианских общин все чаще появляются представители средних и высших общественных слоев, которые начинают задавать тон общим настроениям и оказывают сильнейшее воздействие на жизнь и организацию общин. Показательными являются неоднократно встречающиеся в апостольских посланиях призывы к духовному смирению и примирению, которые подменяли радикальное устранение социального неравенства мистическим, иллюзорным равенством всех перед Христом. «Рабы, — читаем мы в послании Павла к эфесянам, — повинуйтесь господам [своим] по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимою [только] услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю божию от души, служа с усердием, как господу, а не [как] человекам, зная, что каждый получит от господа по мере добра, которое он сделал, раб ли, или свободный. И вы, господа, поступайте с ними так же, умеряя строгость, зная, что и над вами самими и над ними есть на небесах господь, у которого нет лицеприятия» (Эфес., 6, 5–9; ср. Кол., 3, 22 слл.; 1 Тим., 6, 1–2).
Существенные перемены наблюдаются и в идеологии раннего христианства. Разумеется, главное идейное ядро, представленное учением о мессии — Христе, сохранилось в полном объеме. Более того, есть основание предполагать, что именно в этот поворотный момент, то есть на рубеже I–II веков, образ Христа завершил свое формирование в качестве богочеловека, наделенного яркими характерными чертами и земной биографией. Однако прочие важные идеи в христианском учении подверглись существенной переработке именно в желательном для новых влиятельных слоев направлении.
Так, отраженные в апостольских посланиях эсхатологические устремления отличаются от аналогичных чаяний Апокалипсиса большей ориентацией на терпение и даже прямым отказом от надежды на скорое новое пришествие Христа. В послании Павла к фессалоникийцам настоятельно рекомендуется «не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами [посланного], будто уже наступает день Христов» (2 Фес., 2, 2). Приглушаются национально-освободительные и демократические устремления, которые были так характерны для христианства времени Апокалипсиса. Измена первоначальному демократически-революционному духу нашла яркое отражение в словах апостола Павла, которые на многие века стали главным правилом отношении христианства с властями предержащими: «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от бога, существующие же власти от бога установлены. Посему противящийся власти противится божию установлению; а противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее; ибо начальник есть божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести» (Павел, Рим., 13, 1–5).
И как бы в порядке своеобразной компенсации за снижение идейного накала ширится догматическая сторона христианского учения. К первоначальным простейшим концепциям первородного греха и искупления кровью христовой добавляются новые догматы о троичности божества (1 Иоанн, 5, 7), о крещении (1 Петр, 3, 21) и, наконец, о церкви. Концепция последней прямо отражает быстро свершавшуюся перемену в организации христианских общин.
В апостольских посланиях появляется идея единой христианской организации, а термин ecclesia употребляется для обозначения не только отдельной общины, но И общей организации христиан — церкви, главой которой считается Христос. В развернутом виде концепция церкви христовой изложена в послании Павла к эфесянам: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава церкви, и он же спаситель тела; но, как церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем…» (Эфес., 5, 22 слл.).
Конечно, возникновение действительной общехристианской организации — вселенской церкви — было делом достаточно длительным. Завершилось оно лишь на рубеже III–IV веков, точнее, только ко времени правления императора Константина, однако показательно отражение в апостольских посланиях самой идеи такой организации, что выдавало рано начавшийся процесс христианской консолидации. Одновременно изменению подверглась организационная структура каждой отдельной христианской общины. На смену зыбкому и неопределенному руководству, воплощенному в лице пророков и апостолов, нередко бродячих, не имевших ни точной «приписки» к определенной общине, ни четких функций, приходит административная верхушка, так называемый клир, представленный группой должностных лиц с более или менее четкими правами и обязанностями. Это были епископы, ставшие теперь постоянными руководителями христианских общин, их помощники — диаконы и пресвитеры (старейшины). В пастырских посланиях Павла содержатся подробные наставления для всех этих лиц, своего рода целостный регламент их назначения и службы. Для примера можно сослаться на первое послание Павла к Тимофею, где подробно рассматриваются качества, права и обязанности епископов (3, 1–7), диаконов (3, 8–13), пресвитеров (5, 17 слл.). Та же тема развивается и в послании Павла к Титу (1, 5 слл.).
Великолепный дополнительный материал о постепенном формировании церковной организации во главе с епископами находим мы в христианской апокрифической литературе II века. Так, в Учении двенадцати апостолов (или Дидахе), датируемом второй четвертью II века, встречаются настоятельные призывы не доверять бродячим лжепророкам и столь же настоятельные требования почитать епископов и диаконов. В посланиях Климента Римского и Игнатия Антиохийского, в их нынешнем литературном виде относящихся к тому же времени, обосновывается даже святость епископского сана, поскольку епископы были поставлены самими апостолами или волей божьей. Наконец, в Пастыре Герма, еще одном апокрифе типа откровения (середина II века), мы сталкиваемся с прямым апофеозом церкви: в одном из видений, являющихся Герму, некая старица показывает ему строительство башни, которая воплощает в себе церковь, подобно тому как камин в основании этой башни воплощают клир.
Таким образом, на протяжении II века свершилась важная метаморфоза в организационной жизни первоначальных христиан: их общины обрели правильное административное устройство, и одновременно стала нарастать тенденция к вселенскому объединению этих общин в одну церковь, которая властно взяла в свои руки распоряжение дальнейшими судьбами христианского движения, и в первую очередь урегулирование отношений как внутри самих христианских общин между различными слоями и идейными направлениями, так и между христианством и античным государством. Первое оказалось связанным с борьбой церкви против разнообразных еретических отклонении от ортодоксального христианства, второе настоятельно диктовалось необходимостью преодоления конфликта христианства с государственной властью.
Возникновение ересей в христианстве («ересь» по-гречески — направление, секта) было связано с теми переменами в национальной, социальной, организационной и идеологической сферах, которые переживало это религиозное движение в первые века своего существования. Особенно бурной была реакция на эти перемены со стороны демократически настроенных низов, искавших в христианстве спасения и освобождения, сколь бы они ни были иллюзорны, от мук этого мира. Эти слои не желали мириться с проповедью смирения и долготерпения, с которой к ним обращались новые руководители христианских общин — епископы и пресвитеры. Они с неодобрением смотрели на растущий процесс обмирщения христианского движения — укрепление административного начала, обогащение клира, отступничество в период гонений и тенденцию примирения с властями со стороны богатых и влиятельных в христианских общинах лиц. Именно эти протестантские настроения породили ряд опасных для церкви ересей, с которыми ей пришлось вести длительную и упорную борьбу.
Отношения христиан с римской государственной властью представляют собой другую сложную проблему в истории раннего христианства. Позиция античного государства в отношении христианства долгое время была негативной: римские власти видели в христианах опасных сектантов, их общины рассматривали как разновидность подпольных, не дозволенных законом сообществ, а им самим ставили в вину отказ от участия в официальном культе (непосредственным образом — в жертвоприношениях традиционным богам и императорскому гению). На этой почве возникали недоразумения, которые нередко, по инициативе отдельных должностных лиц или по подстрекательству черни, приводили к открытым гонениям на христиан. Если отвлечься от легендарных примеров гонений, о которых рассказывается в новозаветной традиции (осуждение Христа, преследования апостолов и пр.), то первым несомненно историческим фактом будет расправа Нерона над христианами в 64 году. Волна преследований шла по нарастающей: в правление императора Траяна Плиний Младший вел процессы против христиан в Малой Азии в 112 году, в правление Марка Аврелия массовые расправы с христианами имели место в галльских городах Лугдуне (Лион) и Вьенне (Вьен) в 177 году, но самые широкие и свирепые репрессии против христиан падают на время общего кризиса, охватившего Римскую империю в III веке. В это время инициатива гонений непосредственно исходила от центральной власти. Императоры, пытаясь всеми способами остановить внутреннюю смуту и распад государства, видя в христианстве такое революционное движение, каким оно, собственно, никогда не было, предпринимали одну попытку за другой уничтожить его. Известное значение имели и возросшие богатства церкви, вызывавшие аппетит у римских правителей.
