Для Румянцева эта война была несравненной боевой школой. Впервые он проявил себя под Гросс-Егернсдорфом, когда, схватив пехоту авангарда{118}, продрался с ней сквозь непроходимую чащу и принял в штыки хваленую прусскую пехоту, внушавшую тогда еще робость, трусость и боязнь. Он показал нашему солдату, что пруссак не так уж страшен и русского штыка, во всяком случае, не любит. Эта атака Румянцева решила участь дня, В последующие кампании Румянцев зарекомендовал себя замечательным кавалерийским начальником, не уступая Зейдлицу в атаках и значительно превосходя Цитена в аванпостной службе. Самостоятельным начальником ему довелось быть впервые лишь в последнюю кампанию, под Кольбергом.
В общем, с русской стороны мы можем отметить следующие элементы:
1) Политика — слаба и несамостоятельна.
2) Стратегия кабинетная — несостоятельная и антинациональная, полевая всякий раз, когда ей удается освободиться от пут кабинетной, — хороша.
3) Тактика — хороша, а иногда — отлична.
4) Качество войск — при всех обстоятельствах превосходно.
Лучшим судьей действий русской армии был сам Фридрих II. Вначале он считал нас варварами, невеждами в военном деле. Уже Цорндорф заставил его изменить мнение (этих людей легче перебить, чем победить). А много лет спустя, когда Румянцеву пришлось быть в Берлине, весь прусский генеральный штаб по приказанию монарха явился к нему на квартиру со шляпами в руках — с почтением и поздравлением — и старый король лично командовал на потсдамском полигоне в честь русского фельдмаршала экзерцицией, представлявшей кагульскую баталию…
Петр III
Вся трагедия Императора Петра III заключалась в том, что, вступив на престол своего великого деда, он продолжал чувствовать себя прежде всего герцогом голштинским, а потом уже императором всероссийским. Интересы его маленькой родины были ему ближе и понятнее интересов громадной вотчины, доставшейся ему от нелюбимой тетки и предназначавшейся им играть роль хинтерланда для голштинской политики.
Император Петр Федорович обещал быть правителем справедливым и гуманным, судя по его кратковременному царствованию. Он подтвердил обещание Елизаветы: никого не казнить смертью и упразднил Тайную Канцелярию. Дана широкая терпимость раскольникам, прощение беглым крепостным, наконец, издан знаменитый указ о вольности дворянской, по которому дворянство окончательно освобождалось от обязательной государственной службы. Кто знает, быть может со временем он упразднил бы рабство, заменив его барщиной на голштинско-прусский образец.
Однако все его благие намерения уничтожались полным непониманием государственных интересов России и подчинением их частным интересам голштинского герцогства. Из-за тяжбы голштинцев с датчанами император всероссийский решил вовлечь Россию в войну с Данией — ее естественной союзницей на Балтийском море.
Государь окончательно восстановил против себя Гвардию подчеркнутым к ней пренебрежением и предпочтением выписанным из Голштинии образцовым немецким войскам, с которых эти птенцы гнезда Петрова должны были брать пример. Введены прусские экзерциции, ежедневные вахтпарады с непременным участием шефов. Вместо прежнего удобного петровского обмундирования дана новая форма тесная, неудобная, точный сколок с прусской. Командирам полков предоставлена свобода в выборе цвета обмундирования, как то имело место в Пруссии: появились белые, красные, оранжевые мундиры. Войска, бывшие в заграничном походе, так и не успели их получить… Вельможам, числившимся шефами полков, батальонов и рот указано присутствовать ежедневно на вахтпарадах и проделывать все экзерциции. Для людей в большинстве весьма пожилых и давно отвыкших от строя нововведение это было не из приятных. В апреле упразднены прославленные в боях наименования полков — им велено впредь именоваться по шефам, как в прусской армии. Полки из 3-х батальонного состава сведены в 2-х батальонный — по I гренадерской и 5 мушкетерских рот (наименование мушкетер, взятое опять-таки из прусского обихода, заменило фузилера). Этим узаконен порядок, сложившийся сам собою в последней кампании Семилетней войны, когда полки брали в поход два батальона, а один оставляли в тылу. Фридрих II любил кирасир, почему и в русской армии большинство драгунских полков обращено в кирасирские…
Перспектива непопулярной войны с Данией, а еще больше безобразное окончание славной для нашего оружия Семилетней войны и фактическое подчинение России Фридриху восстановило против Петра III все тогдашнее общественное мнение. Выразителем общего негодования явился Ломоносов:
Слыхал ли кто из в свет рожденных,
Чтоб торжествующий народ
Предался в руки побежденных?
О, стыд! О, странный оборот!..
Недовольство выразилось в последних числах июня в открытом мятеже. 28-го июня 1762 года Петр III был низложен и на престол вступила Императрица Екатерина Алексеевна.
Царствование Императрицы Екатерины II в военном отношении может быть разделено на две половины — румянцевскую и потемкинскую. Первая обнимает собою 60-е и 70-е годы, вторая 80-е и 90-е.
Румянцевскому периоду предшествовала в самом начале короткая переходная эпоха. По свержении Петра III президентом военной коллегии был назначен Чернышев. Преданный Петру и казавшийся новым людям подозрительным, Румянцев получил приказание сдать армию Панину и два года после этого оставался не у дел.
Первые же распоряжения Екатерины отменяли постылые голштинские порядки. Полкам возвращены их славные имена, возвращена и старая елизаветинская форма. Голштинцы водворены к себе на родину, поход на Данию отменен, но и война с Пруссией не возобновлена.
Под руководством Чернышева был издан в 1763 году новый полевой устав. Устав этот почти полностью подтверждал положение предыдущего шуваловского Устава 1755 года. Те же линейные боевые порядки, то же одностороннее увлечение производством огня, та же пруссачина во всех видах и проявлениях… Для составителей Устава 1763 года опыт только что минувшей Семилетней войны пропал даром. Они не видели, не хотели видеть блестящей штыковой работы наших цорндорфских и кунерсдорфских полков — они видели лишь огонь прусского развернутого строя! Их творчество является одним из слишком многочисленных примеров бессмысленного нашего благоговения пред иностранцами вообще и пруссаками в частности.
В следующем 1764 году Румянцев, оцененный Императрицей по достоинству, возвратился к деятельности. Творчество доморощенных потсдамцев было сдано немедленно в архив, и для русской армии наступила новая эра.
Румянцевский период
При всеобъемлющем уме, Румянцев отличался цельностью характера, с которой сочеталась редкая гуманность. Без шуваловского дилетантизма, без миниховского рутинерства и суетливости, он разрешал все разнообразные проблемы устройства российской вооруженной силы.
Глубокий мыслитель, смотревший всегда и раньше всего в корень дела, Румянцев понимал самобытность России и все различие между русской и западноевропейской военными системами — различие, вытекающее из этой самобытности. Мы мало сходствуем с другими европейскими народами — подчеркивал он в своих Мыслях по устройству воинской части. Румянцев был первым военным деятелем после Петра Великого, посмотревшим на военное дело с точки зрения государственной, без одностороннего увлечения специалиста. Он указывает на необходимость соблюдать соразмерность военных расходов с другими потребностями. Благосостояние армии зависит от благосостояния народа, поэтому надо стараться, чтобы несразмерным и безповоротным вниманием (податей и рекрутов) не оскудеть оный.
В эпоху господства во всей Европе бездушных прусских рационалистических теорий, формализма и автоматической — фухтельной дрессировки, Румянцев первый выдвигает в основу воспитания войск моральные начала — нравственный элемент, причем воспитание, моральную подготовку, он отделяет от обучения, подготовки физичной. Историки левого толка, в том числе и Ключевский, стремятся изобразить Румянцева крепостником, намеренно искажая правду. Победитель при Кагуле, точно, не жаловал утопий Руссо, входивших тогда в моду у современных снобов и сознавал всю их антигосударственность, что делает честь его уму. Румянцев признавал, правда, лишь в крайних случаях, воспитательное значение телесных наказаний, но не был таким энтузиастом порки, как Фридрих II в Пруссии, граф Сен-Жерменский во Франции и пресловутые энциклопедисты — эти патентованные передовые умы XVIII века. Гуманность Румянцева в защите не нуждается, она была отмечена современниками (благословен до поздних веков да будет друг сей человеков — писал про него Державин) и сделалась своего рода семейной традицией. Старший его сын, канцлер, противник бесполезной для страны бойни 1812–1814 годов{119}, младшему Россия обязана указом о вольных хлебопашцах.
