В конце марта прежнее положение у Мясного Бора было восстановлено, и к нам прибыло для гаубиц 5 автомобилей марки «Студебеккер». Лошадей, способных передвигаться, отправили с фельдшером за Волхов»[143].
ДИРЕКТИВА
Ставки ВГК № 170156 командующему войсками Волховского фронта На отражение контратак противника в районе Мясного Бора 17 марта 1942 г. 20 ч 00 мин
Противник контратаками со стороны Спасской Полистн на Мостки и от Любцов и Земтицы на Мясной Бор пытается отрезать 2-ю ударную армию от ее коммуникаций.
Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
Всемерно развивая операцию 59-й армии по захвату Чудово и по разгрому чудовской группировки противника, одновременно усилиями левофланговых соединений 59-й армии совместно с 52-й армией не только не допустить перехвата противником коммуникаций 2-й ударной армии, но и полностью разгромить и уничтожить контратакующие части противника.Для выполнения этой задачи Ставка Верховного Главнокомандования разрешает перебросить в район Мясного Бора 376-ю стрелковую дивизию из состава 4-й армии.
Личное руководство операцией по ликвидации контрнаступления противника со стороны Спасской Полисти и Любцы, Земтицы командующим фронтом т. Мерецкову взять на себя.Немедленно по ликвидации контрнаступления противника предусмотреть силами 52-й армии операцию с задачей до наступления весенней распутицы овладеть Новгородом. Ваши соображения по этой операции представить в Ставку не позднее 20 марта.
Ставка Верховного Главнокомандования
И. Сталин
Б. Шапошников[144]
Прекрасные пожелания, но вряд ли осуществимые в тех условиях и теми силами, которыми располагал Мерецков. Может, понимая тщетность надежд Ставки, и отмалчивался на совещаниях Власов? Вспомним, что он говорил о Жукове под Москвой. А здесь пожелания высказывались не за 100 км от фронта, а за тысячи от него.
Таким образом, с марта 1942 года до конца июня войска 2-й ударной армии находились фактически в окружении и были отрезаны от своих коммуникаций, ведя при этом ожесточенные бон, удерживая немцев на юго-восточном направлении.
Однако командованию фронтом казалось, что долгожданный прорыв уже состоялся. Особенно благодушно был настроен М.С. Хозин. Он уверенно обещал Ставке снять блокаду Ленинграда еще до появления весенней распутицы:
а) выход к Любани — 4-5 дней — 19-20.03;
б) перегруппировка войск — два дня — 21-22.03;
в) начало наступления на Тосненском направлении — 23.03;
г) выход в район Тосно — 27-28.03.
Но этим планам не суждено было сбыться. Обстановка в районе Погостья начала беспокоить германское командование. Соединение частей Клыкова и Федюнинского, которые разделяло 30 км, грозило окружением сразу шести немецким дивизиям.
Вследствие атак и контратак немецких войск образовался «палец» или «рукав» длиной 20 километров и шириной 3-4 километра, и потому он весь простреливался из тяжелого стрелкового оружия с востока или с запада. О его начале извещал известный щит генерала Ванделя: «Hier beginnt der Arsch der Welt» («Здесь начинается задница мира»). Около него и должна была решиться судьба Волховского котла.
«Палец» оставался постоянной заботой всего Северного фронта. День за днем все еще стоял сильный мороз, хотя температура уже колебалась, но не достигала январской. С боеприпасами по-прежнему было плохо, снабжение было нерегулярным и неполным. Требования к войскам по-прежнему оставались высокими. С привлечением всех имеющихся резервов, главным образом подразделений из обозов и артиллерии, высшему командованию удалось образовать пояс безопасности вокруг многокилометрового места прорыва и держать его под контролем, препятствуя дальнейшим операциям противника на юг, запад и север.
Создание дополнительных резервов для задействования их в месте прорыва удалось только путем снятия частей с наименее угрожаемых участков фронта. Так, с Волховского фронта была снята 61-я пехотная дивизия и задействована западнее 215-й дивизии для защиты шоссе Чудово — Любань, важнейшей дороги по снабжению воюющих у Волхова войск. Для усиления 215-й дивизии ей был придан полк СС под командованием оберштурмбанфюрера Дойча, позднее оберштурмбанфюрера Дебеса, который действовал севернее группы Хойна.
С 15 марта русские начали наступать на позиции этих групп, чтобы объединить части, стоявшие западнее шоссе. Эти атаки поддерживали танки и штурмовики. Наши позиции жестко держались. Противник не достиг успеха. В это время 61-й дивизии удалось отрезать прорвавшиеся западнее шоссе через Глушицу на север русские части от их путей снабжения»[145].
15 марта немцы при поддержке авиации 1-го воздушного флота начали операцию «Raubtier» («Дикнй зверь») и к исходу 18 марта встречными ударами с севера и с юга перекрыли горловину в четырех километрах к западу от Мясного Бора, перерезав коммуникации 2-й ударной армии. Теперь ее связь с базами снабжения осуществлялась только по воздуху — самолетами У-2. Соединившиеся части вермахта были объединены в боевую группу «Вюнненберг» и немедленно приступили к оборудованию отсечной позиции по рекам Полнеть и Глушица.
Мартовское окружение выявило чрезвычайную опасность даже кратковременного нарушения коммуникаций в Мясном Бору. Продовольствие и боеприпасы окруженным пришлось доставлять самолетами. Пищевой рацион сразу сократился до 1 сухаря в день. Окруженцы ели убитых и павших лошадей, для охраны живых лошадей приходилось выделять усиленные наряды, чтобы их не украли и не съели солдаты. 29 марта началось сильное таяние снега, дороги превратились в грязное месиво. Немцы продолжали прорываться на коммуникации, и борьба за коридор превратилась, по существу, в рукопашные схватки.
Для снабжения войск срочно оборудовали полевой аэродром близ штаба армии у д. Дубовик.
«Во второй половине марта вся 2-я ударная армия перешла к обороне. Противник основные усилия перенес к горловине нашего прорыва — в район Спасской Полисти и Мясного Бора. На участке фронта дивизии было относительно спокойно. В каждом батальоне быстро соорудили баню. Люди впервые за три с лишним месяца смогли помыться и постирать белье.
Но со снабжением боеприпасами, фуражом и продовольствием было по-прежнему из рук вон плохо. Единственная армейская дорога через горловину не могла обеспечить потребности армии. Она, начиная с февраля, то и дело перехватывалась противником, и тогда по ней на несколько дней вообще прекращалось всякое движение. Части, на которые была возложена задача по расширению горловины прорыва, не сумели решить ее. Они не смогли даже надежно удержать коридор в первоначальных размерах. А у нас день за днем урезался суточный рацион, усилился падеж конского состава»[146].
«Чем дальше мы внедрялись в расположение немецких войск, тем воевать становилось труднее. Трудности заключались в том, что мы зашли в самые глухие леса, лишенные дорог, и обеспечение всеми видами довольствия становилось все хуже и хуже. Дело дошло до того, что на одну пушку выделялось только пять снарядов. Полковые минометы вообще не имели мин. Командир 1102-го стрелкового полка подполковник Хажаинов строго хранил снаряды на случай немецкого наступления. Бесприцельная стрельба из винтовок и пулеметов категорически запрещалась. Но, несмотря ни на что. полк с боями продолжал продвигаться вперед и освобождать населенные пункты от врага. В начале марта наши дивизия находилась в 12-15 км южнее Любани.
Станцию Любань окружали огромный массив леса и болото Большие Мхи. К северо-западу от Любани населенных пунктов не было. Сюда была направлена разведка нашего полка. На меня возложили командование группой из 12 человек. Разведгруппы направили и другие полки 327-й дивизии. Каждая группа имела свой район разведки. В течение двух суток мы обследовали местность, наблюдали за дорогой, проходившей северо-восточнее болота к железной дороге.
По возвращении каждая группа доложила, что присутствия немцев не обнаружено. Командование приняло решение ввести в район Больших Мхов 1100-й полк, за ним — остальные полки и выйти к ст. Любань. Но получилось так, что движение передового полка засекла немецкая разведывательная авиация, а введение других полков задержалось. 1100-й полк был отрезан от основных сил дивизии, окружен немецкими войсками, которым не смог оказать серьезного сопротивления, и почти полностью погиб. 1098-й и 1102-й полки подошли поздно и вывели из окружения незначительное число людей. Наступательная энергия была исчерпана, и 327-я перешла к обороне.
В марте 2-ю ударную армию постигла беда: немцы перекрыли выход к Мясному Бору. Части, продвинувшиеся в глубину лесов на 70 км, оказались оторванными от баз снабжения. Через неделю проход был открыт, но ширины его было недостаточно для нормального обеспечения войск продуктами и боеприпасами»[147].
