Такой же пестротой отличаются семейные связи, заведенные до переселения в Москву и не в московской среде разночинцами. Мы имеем возможность установить браки в первом поколении только для восьми фамилий, причисленных во второй половине XVIII в. Среди них у шестерых (Васильевы, Кольчугины, Курносовы, Лухмановы, Сельские и Дм. Федоров) в качестве свойственников были: обыватель раскольничьей слободы, крестьянин, суздальский купец, «служитель» графа Ф. А. Остермана, боровский и муромский купцы. И лишь один вологодский мещанин И. Г. Шелагин был женат на дочери московского купца Андрея Иванова.
Значительное место в семейных отношениях «прибылых» первогильдейцев занимали их браки с московскими купеческими эодами. Среди 114 не московских по происхождению фамилий гретья часть (36 фамилий, или 31,6%) в первом (переселявшемся) пколении состояли в свойстве с москвичами. Раскладка этих 56 фамилий по социальным признакам подтверждает зависимость Зраков от происхождения: в 21 случае это были выходцы из ино- 'ороднего купечества, только в 6 – из крестьян, в 8 – из разночинцев (в одном случае – Гребенщиковы – происхождение не устанавливается). Цифры эти свидетельствуют, что, несмотря на сильную социальную разобщенность, выражавшуюся в сословной купеческой замкнутости, наиболее предприимчивым представителям низших сословий удавалось ее преодолеть. Интересно, что сам «прорыв» осуществлялся, как правило, в самых слабых местах, почти на границе между купечеством, крестьянством, разночинной массой. Не случайно среди коренных московских купцов, с кем были заключены брачные союзы выходцами из крестьян, нет ни одного, кто бы пробился в XVIII в. в 1-ю гильдию. А из московских фамилий, в родстве с которыми состояли разночинцы, только две в середине XVIII в. входили в верхушку купеческого общества Москвы: кадашевец С. М. Нестеров, на дочери которого был женат «причисленный за расположением полков» П. А. Андронов, был первогильдейцем в 1748 г. и тяглец Алексеевской слободы П. Земской, выдавший дочь замуж за выходца из посада Суздаля И. А. Кондырева, проходит по 1-й гильдии в 1748-1764 гг. Но их родство было результатом того, что сами «новомосковские» жители к этому времени успели уже занять прочное положение в высшей группе купечества. Все другие свойственники вновь прибывших в Москву крестьян и разночинцев представляли наиболее многочисленную часть, которая ничем не выделялась в среде московских купцов.
Для родоначальников «прибылых» первогильдейских фамилий, заключавших брачные союзы с московскими родами, семейные отношения были фактом большой социальной значимости. Они выполняли одновременно двойную функцию: с одной стороны, являлись в целом ряде случаев мотивом для причисления в Москву, а с другой – служили средством для становления и развития собственной предпринимательской деятельности. А. А. Кизеветтер уже отмечал тот факт, что «родственные связи с освоившимися на посаде жителями притягивали в посад уездных жителей». При этом он особо подчеркивал, что наиболее «часто практиковался путь вступления в посад посредством вступления в посадскую семью через брак с дочерью посадского человека или с посадской вдовой;» 109* . Подобные явления имели место и среди «прибылых» купцов 1-й гильдии конца XVIII в. Из 36 вновь прибывших в Москву и заключивших с москвичами брачные союзы в 10 случаях семейные отношения стали основанием или, во всяком случае, имели не последнее значение для зачисления в московское купеческое общество. Не имея прямых известий об этом, мы можем установить эту зависимость, сравнивая даты свадеб с датами прибытия, исходя при этом из предположения, что время первых должно предшествовать или совпадать с датой вторых. В качестве иллюстрации этого приема приведем следующий пример. Выходец из тульского купечества, впоследствии шелковый фабрикант, Анисим Юдин Ваныкин женился на дочери московского купца В. Н. Ерина. Бракосочетание состоялось, вероятно, не позднее 1788 г., так как его старший сын ГаврИла родился в 1789 г. Но именно в марте 1788 г. А. Ю. Ваныкин был зачислен в московское купечество 110* . Очевидно, что совпадение это не случайно, а переселение А. Ю. Ваныкина было определено его женитьбой на москвичке. В некоторых случаях браки заключались за несколько лет до зачисления. Например, кашинский купец И. И. Драгутин женился на дочери московского купца Пимена Семенова не позднее 1757 г., а указ о его зачислении последовал 23 октября 1762 г. 111* Чаще всего это происходило оттого, что вновь прибывший фактически уже жил в Москве, но не имел еще своего дела и средств, чтобы объявить свой капитал, необходимый для записи 112* в посад .
Примеров, подобных этим, насчитывается, как было сказано, 10. Три из них относятся к выходцам из крестьян (из 6 фамилий, установивших в первом поколении семейные отношения с москвичами): А. П. Годовиков переехал в Москву в 1762 г., женившись до 1759 г. на дочери купца Мещанской слободы И., Шапошникова; Василий Петров стал москвичом после 2-й ревизии, женившись на дочери тяглеца Барашской слободы Льва Дмитриева; Степан Калинин был причислен к московскому обществу в 1743 г., находясь в браке с дочерью московского купца Ф. Г. Скобеникова. Семь остальных относятся к иногородним купцам. Кроме Ваныкина и Драгутина, для причисления к московскому купечеству Е. Дудышкин использовал брак с дочерью московского шелкового фабриканта Е. С. Зайцева, А. В. Зубков – свойство с московским купцом И. Ф. Уткиным, А. И. Захаров – с С. И. Горским, Д. Ф. Фалеев – с С. П. Васильевым, П. Ф. Драншев – с С. В.,Ширяевым 113* .
В процентном отношении количество иногородцев, использовавших семейные отношения при зачислении в московское купечество, не столь велико, как, скажем, у крестьян. Среди выходцев из провинциальных купцов их всего 33% (7 из 21), тогда как у крестьянских выходцев – 50% (3 из 6). Это объясняется разницей в условиях перехода в Москву тех и других. Крестьяне, которые в равной мере испытывали трудности причислиться к московскому купечеству и жениться на купеческой дочке, представляли себе поэтому всякую возможность такого брака исключительно как средство самому стать московским купцом. Для провинциальных купцов путь перехода в московское купеческое общество был более доступен по официальным каналам, и потому установление семейных связей с московскими родами каждый из них рассматривал еще и как «случай» подняться выше по сословной купеческой лестнице. Это находит подтверждение и в том факте, что 14 из 21 фамилии иногородцев 114* , заключивших брачные союзы с москвичами, в первом поколении прибыли в Москву холостыми, рассчитывая на удачный брак и хорошее приданое. Однако если крестьяне испытывали сложности при установлении семейных отношений ввиду межсословных различий, то иногородние купцы сталкивались с проблемой социальной замкнутости на разных уровнях одного сословия. Переселяясь в Москву безвестными провинциальными торговцами, нельзя было всерьез рассчитывать на то, чтобы жениться на дочке какого-либо видного и богатого московского купца. Не случайно из 21 фамилии иногородцев, в первом поколении установившей родственные отношения с москвичами, только у 6 свойственниками были купцы 1-й гильдии. У К. Е. Горбунова тестем был первогильдеец, представитель одной из ветвей довольно крупной в середине XVIII в. фамилии суконных фабрикантов Михаил Еремеев, у Ерофея Дудышкина – содержатель шелковой фабрики Е. С. Зайцев, у Д. Ф. Фалеева – шедший в гору С. П. Васильев, у М. А., Шапошникова – московский 1-й гильдии купец А. И. Шошин. Еще двое, П. П. Жегалкин и И. И. Ливенцов, женились на дочерях таких же, как они, хотя и несколько ранее, «прибылых», но находящихся на подъеме, купцов: И. М. Хилкова и А. И. Потепалова. Среди аналогичной группы разночинцев только П. А. Андронов взял в жены дочь 1-й гильдии купца С. М. Нестерова. Все другие, и из иногородцев и из разночинцев, не говоря уже о крестьянах, переселяясь в Москву, довольствовались браками с малозначительными купеческими семьями 3-й или в лучшем случае 2-й гильдии. Это не значит, что семейные связи с ними ничего не давали вновь прибывшим в московское купечество. Конечно, такие отношения не могли поднять их сразу в высший разряд купеческого общества. Заметим, кстати, что даже из тех, кто сразу по прибытии вступил в родство с первогильдейцами, только Дудышкины и Андроновы были зачислены в 1-ю гильдию. Однако для нйх не удачный брак определил этот взлет, а само именитое родство было обусловлено их предпринимательской деятельностью – братьев Дудышкиных в качестве шелковых фабрикантов 115* и П. А. Андронова как винного торговца в питейных погребах 116* . Вот почему браки .«прибылых» с рядовыми московскими купцами не приводили к головокружительной карьере, но являлись прочным основанием для того, чтобы, развернув скромное вначале дело, подняться в купеческую верхушку.
