раскопкам восприняли элементы скифского стиля. Если принять мою гипотезу о местном, славянском происхождении фибул, то отпадает надобность в таком натянутом объяснении, и антропоморфные фибулы могут стать промежуточным звеном между скифским искусством, с одной стороны, и русской вышивкой, с другой.
Е.Н. Басова, а вслед за ней и Л.А. Динцес продолжили работу В.А. Городцова на материале глиняных игрушек. Оказалось, что древние скифские терракоты ритуального значения были почти целиком перенесены в современную глиняную игрушку. Промежуточным звеном оказались глиняные фигурки языческих богинь (?) XI–XII вв. из Киева [269]. Добавлю, что киевские фигурки связаны с греко-скифским миром даже по технике. Несмотря на примитивность и упрощенность типа лица и всей фигуры богини, киевские мастера при изготовлении своих скульптур пользовались тем же техническим приемом, что и античные коропласты — голова глиняной статуэтки отливалась в специальной форме, типосе [270].
Нити, связывающие Приднепровье эпохи полей погребальных урн (эпохи оживленной торговли с Римом) с позднейшей русской культурой, прослеживаются по мерам сыпучих тел. Погребальные обряды Среднего Приднепровья в IX–X вв. воскрешают старый скифский обряд захоронения в обширном срубе под курганом.
В керамике Приднепровья очень интересна одна особенность: горшки обычного общеславянского типа имеют сбоку маленькое рудиментарное ушко, не оправданное практическими соображениями. Такие горшки с ушками встречаются только в городах и только в районе старой скифской культуры. Если проследить эволюцию керамики в Среднем Приднепровье, то в эпоху полей погребальных урн мы обнаружим здесь все промежуточные звенья эволюционной цепи от типичного скифского глиняного ковша с большой ручкой до сосуда киевского типа с маленьким ушком, лишь отдаленно напоминающими о своем древнем образце [271].
Дальнейшие работы, несомненно, увеличат количество точек соприкосновения Киевской Руси со скифским миром, но и приведенных фактов достаточно для того, чтобы показать, что историю русских приднепровских областей следует начинать с глубокой древности.
Связи русского ремесла VII–VIII вв. с эпохой Киевской Руси устанавливаются на большом количестве примеров. Преемственная связь между хазарской и киевской эпохой несомненна.
Материал, изложенный в этой главе, приводит к следующим выводам:
1. Отсутствие месторождений меди и олова на территории позднейших славянских племен обусловило различие в темпах развития лесной и степной полосы в бронзовый период. В наиболее выгодных условиях находилось Среднее Приднепровье и Подонье; в лесной полосе долго сохраняются культуры неолитического типа.
2. В скифское время земледельческое население Среднего Приднепровья существенно отличается по уровню своего производства от более северных племен. Широко применяются добыча железа и ковка его, литье меди, тиснение золота; создаются устойчивые типы керамики (лепной). Открытие железа уравнивает производственные возможности южных (скифских) и северных (лесных) племен, но различие между ними долго поддерживается большой близостью юга (Среднее Приднепровье, Полесье) к мировым культурным центрам.
3. Римский период (до V в. н. э.) характеризуется воздействием южных городов на подготовленное к восприятию римской культуры славянское население Среднего Приднепровья и частичным проникновением отдельных ее элементов далее на север и северо-восток.
Культура полей погребальных урн (которую можно связывать с венедами), распространенная на обоих берегах Среднего Днепра, знает ряд сложных производств. Помимо обработки железа и меди, появляется искусство выемчатой эмали (особый днепровский вариант общеварварских эмалей), появляется гончарный круг и производство черной лощеной посуды, обжигаемой в специальных горнах римского типа, совершенствуется обработка кости (пропиленные гребни и др. изделия). Все эти производства связаны с выделением специалистов-ремесленников, которое произошло в IV–V вв. н. э.
Северные племена находятся на более примитивном уровне поздне-дьяковской культуры, но и там выделяются кузнецы, готовящие для обмена железо. Литьем меди на севере занимаются женщины. Гончарного круга нет. Исключением является среднее течение Оки, где, по П.П. Ефименко, в это время выделилось, кроме кузнечного, и ювелирное ремесло.
4. Антский период VI–VII вв. начинается с завоевательных походов на Византию. К этому времени исчезает римская провинциальная культура приднепровских областей, исчезает (как и повсеместно в Европе в V в.) производство выемчатых эмалей, исчезает гончарный круг. Этот временный упадок может быть связан с нашествием гуннов.
Ремесленный характер сохранило лишь ювелирное производство (о кузнечном нет данных, но его можно, безусловно, предполагать).
По боспорским образцам на Днепре создается производство медных лучевых (пальчатых) фибул. Часть этих фибул попадает в Крым и на Оку.
В конце VII в. златокузнецы приднепровских князьков изготовляют вещи тех же типов, что и массовые изделия, но более роскошные по материалу и отделке. В производстве золотой посуды чувствуется подражание привозным сасанидским образцам.
5. «Хазарский» период VII–VIII и, отчасти, IX вв.
Возрастающая роль земледелия на севере несколько уравнивает хозяйственный облик юга и севера. Важнейшим явлением в истории ремесла оказывается возникновение ремесленных поселков со многими производствами (кузнечное, литейное, гончарное, костерезное, ювелирное). Такие поселки превращаются в города. Гончарного круга в VIII в. еще нет, но на юге в области Роменской культуры происходит постепенное внедрение круглой подставки, приводящее в IX в. к введению гончарного круга.
Юго-восточные племена, втянутые в орбиту ирано-арабского культурного мира, воспроизводят привозные образцы оружия и украшений. На северо-востоке выделяются женщины-ремесленницы (литейщицы), но этот процесс в дальнейшем прекращается, и литейное дело переходит к кузнецам. В IX в. и на юге, и на севере уже выделилось в ремесло кузнечное дело, литейно-ювелирное дело, гончарное дело, костерезное дело. Дальнейшее развитие ремесла идет двумя путями: с одной стороны деревенское ремесло и с другой — быстро обгоняющее его ремесло городское.
Глава вторая
Деревенское ремесло IX–XIII вв.
История русской деревни представляет собой труднейшие страницы исторического исследования, ввиду того что большинство письменных источников не касается деревни. Деревня почти не нашла себе места в летописи, так как, по словам Кирилла Туровского, «историци и витиа рекше летописци и песнотворци, прикланяють свои слухы в бывшия меж и цесар и рати». Русская Правда представляет себе деревню или как продолжение вотчины или как силу, противостоящую вотчинному порядку, который надлежит ограждать от ее возможного вторжения. Другие категории письменных источников почти не замечают деревни, может быть, только за исключением христианских проповедников, бичующих поклонение Сварожичу под овином.
Значительно больше дают археология и этнография. Если историю русского города можно, хотя и с пробелами, написать без привлечения вещественных источников, то история русской деревни будет написана впоследствии на основе археологических материалов. Впрочем, трудности есть и здесь. Обильный материал курганов не уравновешен раскопками селищ и городищ. В нашем распоряжении нет ни одного сельского поселения, раскопанного целиком, поселения, в котором можно было бы проследить планировку жилищ, определить количество ремесленников и их производственный инвентарь, установить наличие специальных мастерских и т. п. В отношении поселений пока приходится довольствоваться отрывочными материалами по преимуществу рекогносцировочных раскопок. Кроме того, большую трудность представляет разграничение городских и сельских поселений. В каждую историческую
