Между ними разгорелась довольно острая полемика, в ходе которой Ю. Лужков не особенно выбирал выражения, критикуя приватизационный курс Чубайса. Обе стороны понимали, что их критическая несдержанность может стать побудителем общественной активности. По решению Б. Ельцина Россия была отдана на откуп Чубайсу, а Москва оставлена Ю. Лужкову. Конечно, это была основательная зуботычина по самолюбию главного приватизатора, но его подручные нашли слова утешения для своего шефа: "Проигрыш одного сражения не значит поражение в войне. Ты мудро поступил, оставив Москву. Ты достоин славы Кутузова".
Но совсем недавно, уже в 2000 году, я узнал, что не только Москва сумела избежать приватизации по Чубайсу (умеет наша "свободная демократическая" печать мужественно молчать в тряпочку, когда ей скажут), но и, например, Башкирия. Там были приняты свои оградительные меры. Стоимость одного ваучера была определена не в 10 тыс., как в остальной России, а в 40 тыс., что, безусловно, ближе к истинной доле каждого гражданина в общенародной собственности. Чубайсовские приватизационные чеки, по существу, были объявлены вне закона, ибо в соответствии с указом Верховного совета Башкирии они не принимались в качестве платежного средства на территории республики. Все четыре миллиона выпущенных башкирских ваучеров были заложены в компьютеры, и их прохождение через различные аукционы находилось под контролем правительственных органов. В результате ни один из так называемых "олигархов" не смог создать себе надежный плацдарм в экономике Башкирии.
В данном случае сыграла свою положительную роль национально-сепаратистская позиция башкирского руководства, воспользовавшегося великодушным предложением Б. Ельцина: "Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить". Они рассуждали так же, как и московские воеводы: "Зачем отдавать на разграбление Чубайсу то, что можно прибрать к своим рукам". Но в целом страна оказалась отданной, как военный трофей, на разграбление победителей.
Торопливость приватизаторов перерастала в болезненную лихорадку. Когда им померещилось, что население недостаточно быстро освобождается от выданных ему ваучеров, были приняты административные меры, насилие по изъятию этих бумажек. Объявили, что они имеют свою платежную силу только в течение трех месяцев - до 31.XII.1993 г., после чего будут считаться аннулированными. Надо было поставить какой-то временной предел, за которым должна была начаться распродажа имущества.
Вся ваучерная афера не раз критиковалась в печати. Поскольку приватизационные чеки были помечены только номерами, контролировать которые просто невозможно на территории страны, то никто не скажет, сколько же их было отпечатано всего, куда девались около пяти миллионов чеков, которые так и не были взяты гражданами, протестовавшими таким образом против всей этой затеи. Поступила информация, что ваучеры, однажды побывавшие на аукционах, затем вновь возвращались в оборот. Такие операции могли повторяться неоднократно. Очиститься от этих достаточно обоснованных подозрений можно было бы только одним способом: опубликовав официальные данные о цене, по которой было продано каждое предприятие или иной объект экономической деятельности в ходе чековых аукционов. Тогда было бы просто сравнить стоимость всех эмитированных ваучеров с суммарной выручкой за проданные предприятия. Но делать этого никто не собирался. В целом надо сказать, что вся приватизация - крупнейшая и важнейшая государственная акция 90-х годов прошла при почти полном замалчивании ее со стороны государственных ведомств, занимавшихся ее осуществлением, прессы, правительственных контрольных структур.
Для проведения в жизнь политики разгосударствления экономики были созданы два основных органа - Государственный комитет РСФСР по управлению государственным имуществом (юридически был образован постановлением Совета министров РСФСР еще в январе 1991 г. и Российский фонд федерального имущества (РФФИ). Госкомимущества был основным органом власти. В его задачу входило составление ежегодных программ приватизации государственного и муниципального имущества (по существу составление списка приватизируемых предприятий), определение круга предприятий, которые не подлежали приватизации по соображениям национальной безопасности либо особой важности для государства. Это ведомство должно было следить, чтобы все действия в ходе приватизационного процесса не выходили за рамки правового поля, имевшегося в стране на тот момент.
Российский фонд федерального имущества выступал в качестве уполномоченного государством продавца этого имущества. Он не имел никакой административной власти и мог только осуществлять сделки купли-продажи. Формально такое разделение полномочий объяснялось желанием сократить, насколько возможно, злоупотребления и коррупцию в процессе передела собственности. Такие же комитеты и фонды, по идее, должны были создаваться и на местах. Под различными предлогами вроде нехватки кадров, недостаточно широкой имущественной базы приватизации и т. д. комитеты брали на себя и функции продавца государственного имущества.
Фонды имущества должны были финансироваться за счет самих сделок купли-продажи. Было предусмотрено, что на их содержание пойдет 2% от сумм, вырученных за продажу государственного имущества. Принимая такое решение, его творцы исходили из того, что таким образом РФФИ и местные фонды будут стараться получать на аукционах максимальную цену, чтобы обеспечить себе безбедное существование. Госкомимущества получил право финансово поощрять другие государственные структуры за их содействие в деле приватизации, используя для этого фонды, полученные в виде отчислений от продаж.
Такая система создала условия для расцвета коррупции, по показателям которой Россия с тех пор твердо занимает одно из первых мест в мире. А. Чубайс и не пытался оправдываться, он только говорил потом, что, дескать, уровень коррупции в его системе был меньше, чем в других органах государственной власти. Это его привычная реакция: отмахиваться от любых обвинений. Но если учесть, что именно через его ведомство прошли самые гигантские потоки капиталов - практически все имущество второго по богатству государства мира и что участие в перераспределении этого имущества принимала самая нечистоплотная в смысле законопослушания часть населения, то станет понятным, почему в 2000 г. специальная комиссия палаты представителей США назвала самого Анатолия Борисовича Чубайса наравне с Черномырдиным главными коррупционерами России.
Поле для коррупции было необъятным, что видно хотя бы из двух фундаментальных обстоятельств. Надлежало определить стартовую цену на продаваемое имущество, и от того, кто ее назначал и из чего он исходил, зависела судьба всей сделки. А. Чубайс и его команда исходили из необходимости установления минимальной стартовой цены на аукционах. Бездоказательно, но невероятно эмоционально они кричали о том, что нет никакой возможности оценить эффективность работы того или иного предприятия, чтобы назначить за него цену. Они отказывались даже от попытки ранжировать предприятия по принципу его прибыльности. За всем этим скрывалось едва закамуфлированное желание продать в первую очередь самые прибыльные, выгодные производства. Поэтому РФФИ назначал аукционную стартовую цену не по параметрам реального капиталистического рынка, а по "остаточной стоимости", т. е. по последним оценкам, проводившимся еще в советские времена, когда уровень цен вообще формировался на другой основе и был искусственно занижен. То есть надо прямо сказать, что имущество выставлялось на торги практически задарма. Поскольку в стране круг претендентов на роль владельцев был весьма ограничен, то взятка чиновнику из РФФИ или местного фонда имущества могла существенно повлиять на уровень стартовой цены.
Далее А. Чубайс буквально вырвал у своих оппонентов согласие на то, чтобы восторжествовал заявочный принцип участия в приватизационных аукционах. Кто, дескать, первым подал заявку, тот и стоит в первом ряду на аукционе, а коллективам предприятий было отказано в праве выступать на аукционах в качестве покупателей. Зато аукцион мог быть проведен при любом количестве участников, даже если был всего один претендент. Вот вам и простор для коррупции и преступности. Под любым предлогом: неточность при оформлении документации, пустяшное нарушение сроков подачи заявки, инспирированная в прессе публикация компрометирующего материала и т. д. могли послужить основанием для недопущения к торгам. Угрозами физической расправы или финансового разорения преступные группы добивались от своих конкурентов снятия заявок и ухода с торгов. Иногда выстраивалась цепочка взаимных договоренностей, когда на каждых торгах непременно должен был выиграть определенный клиент, а в ходе самого аукциона разыгрывалась видимость соревнования. Все эти и другие "проделки" были хорошо известны Госкомимуществу и РФФИ, куда поступали многочисленные протесты со стороны проигравших против грязной игры в приватизацию.
