В августе 1941 года по инициативе митрополита Литовского и Виленского, патриаршего экзарха Латвии и Эстонии Сергия (Воскресенского) и с согласия оккупационных властей в городе Псков была создана Православная миссия, которая руководила всей деятельностью православных церковных общин. Хотя большинство церквей в Идрицком и Себежском районах оккупанты превратили в узлы обороны гарнизонов, расположив в них наблюдательные пункты, огневые точки, склады и казармы для солдат, в средствах массовой информации был поднят большой шум «о свободе религий». В Риге «Православной миссией в освобожденных областях России» начала издаваться газета на русском языке «Православный христианин».
Не скупились оккупанты и на устную агитацию, которая по целям и содержанию не отличалась от печатной пропаганды. Политическую работу среди населения организовывали и вели «отделы культуры» и «уголки просвещения» районных управ. По деревням начали ездить пропагандисты в сопровождении переводчиков и солдат охраны, которые восхваляли Гитлера и немецкую армию на деревенских сходах. Там зачитывались приказы, распоряжения и объявления властей: о ходе сбора госпоставок, вылавливании советских активистов, коммунистов, подпольщиков и партизан. Офицеры-агитаторы призывали делить колхозное имущество между теми семьями, в которых никто не служит в Красной армии и НКВД, строить единоличные хозяйства по типу «цивилизованного Запада». Агитаторы обещали награды за выдачу коммунистов, а за неподчинение приказам и распоряжениям немецкого командования угрожали расстрелом. Свои выступления немцы всегда заканчивали хвастливыми и чаще всего лживыми сообщениями об очередных победах германского оружия. В центре населенных пунктов, в которых стояли гарнизоны, на специальных щитах вывешивались географические карты с обозначением линии фронта. Возле них подобранные оккупантами «комментаторы» из числа местного населения рассказывали о победах германского оружия и поражениях советских войск. В пропагандистских целях в Себеже и Идрице были открыты кинотеатры, где демонстрировались фильмы и немецкая хроника. Иногда проводились театрально-зрелищные мероприятия и концерты самодеятельности. Оккупанты поощряли картежную игру и вечеринки. Немецкое командование было против общения своих солдат и офицеров с населением. Солдаты предупреждались о том, что ухаживание за русской девушкой наказуемо отправкой на фронт.
Часто в различных источниках можно встретить информацию о том, что первым делом гитлеровцы уничтожили колхозы. В документальной литературе приводятся конкретные цифры. Да, это так. Но это началось лишь тогда, когда оккупанты поняли, что колхозы являются базами по снабжению партизан продовольствием. А что же было с колхозами до этого времени? Неужели уже в июне 1941 года немцы зарезали курочку, несущую для них золотые яйца? Как бы не так! На фоне антисталинской и антиколхозной пропаганды оккупанты восстанавливали деятельность коллективных хозяйств, разрушенную с началом войны, так как Германия и немецкая армия остро нуждались в продовольствии. Приказ оккупационных властей, отданный еще в июле 1941 года, гласил:
«1. Во всех колхозах строго соблюдать трудовую дисциплину, ранее учрежденные общими собраниями правила внутреннего распорядка и нормы выработки, беспрекословно выполнять приказания председателей и бригадиров, направленные на пользу работы в колхозах.
2. На работу выходить всем безоговорочно, в том числе служащим, единоличникам и беженцам, работать доброкачественно.
3. Бригадирам и счетоводам строго ежедневно учитывать работу каждого в отдельности лица и записывать выработанные трудодни.
4. Подготовку почвы к осеннему севу и проведение осеннего сева производить строго коллективно.
5. Распределение всего собранного урожая года производить только по выработанным трудодням, о чем будет дано отдельное распоряжение.
6. Строго соблюдать неприкосновенность от посягательства к расхищению государственного, колхозного и личного имущества частных лиц».
Распоряжение хозяйственной комендатуры, изданное в августе 1941 года, предписывало:
«В целях своевременной уборки сена и хлебов приказываю:
1. Уборку и обмолот хлебов производить существовавшим до сего времени порядком, то есть коллективно.
2. В тех сельских обществах, где урожай разделен на корню, сжатый хлеб свезти в общественные склады.
3. Руководство уборкой возлагается на председателей колхозов, указания и распоряжения которых для каждого члена общества обязательны.
4. Невыход на работу без уважительных причин будет рассматриваться как противодействие командованию германской армии со всеми вытекающими последствиями.
5. К уборке хлебов привлекать всех единоличников, насчитывая им трудодни».
Содержание вышеприведенных документов свидетельствует о том, что забота о сохранении колхозов являлась хозяйственной политикой, проводимой оккупантами. Попытки ликвидировать колхозы или нанести им какой-либо вред пресекались самыми жестокими мерами. Была полностью сохранена структура управления сельским хозяйством, сложившаяся в предвоенное время. Труд в колхозах и при немцах был обязательным. В поле работало все трудоспособное сельское население в возрасте от 14 лет и старше по 11–12 часов в сутки. Каждый должен был выработать 20–25 трудодней в месяц. «Общинника», не выработавшего по уважительной причине минимальную норму в 20 трудодней, по распоряжению старосты или коменданта увозили на биржу труда для отправки в Германию или отправляли в трудовой лагерь. На одного работающего выдавалось по 8-11 килограммов различного зерна в месяц. В этом пайке, как правило, были овес или ячмень. Крестьяне по этому поводу говорили: «Хитрую политику немцев может и дурак понять: колхоз им нужен для того, чтобы лучше грабить нашего брата, так как поодиночке они сделать это не в состоянии».
С началом войны и возникновением реальной опасности оккупации партийные и советские руководители всех уровней начали убеждать население разбирать по домам оставшийся от эвакуации скот, инвентарь и колхозные запасы, чтобы они не достались врагу. Оккупанты же, напротив, выступили ярыми «защитниками колхозной собственности». Все это походило на фарс. Прислужники немцев — старосты, полицейские, назначенные оккупантами председатели колхозов и бригадиры — стали ревнителями теперь уже немецкого колхозного строя. Вместе с коллективистской идеологией и колхозным строем немцы вынуждены были принять на себя и все сопутствующие им атрибуты: собрания, планы сельхозработ и сдачи продукции, статьи селькоров в местных газетах, отражавшие обычное колхозное разгильдяйство. То есть в деревнях практически ничего не изменилось.
Новый хозяин колхозной собственности со своей немецкой чопорностью, педантизмом, доходящим до тупости, нечеловеческой жестокостью, наглостью и бесцеремонностью крестьянам очень не понравился. Довоенные колхозные руководители были людям ближе, понятнее и человечнее. Русские не те люди, в которых сидит дух непротивления злу насилием. Несмотря на свое природное добродушие и терпеливость, мы можем быть очень даже буйными. Поэтому крестьяне Идрицкого и Себежского районов под руководством отрядов НКВД устроили немцам к 1944 году партизанскую войну, превратившуюся для них в настоящую кровавую баню. Оккупанты в ответ жгли и убивали несчастных баб, стариков и детей. Сопротивление приобрело и антиколхозную окраску. Партизаны искренне убеждали население в том, что после войны колхозов не будет. Когда мы читаем или слышим о том, что на территории Братского партизанского края действовали колхозы, это правда.
Заслуга партизанского командования состоит в том, что оно сумело заставить крестьян работать на партизан и перераспределило производимые в сельских общинах потоки сельхозпродукции в свою пользу. Львиная ее доля в 1943 году пошла на снабжение партизан. Немцы следили за эффективной работой колхозов, направляли ее, обеспечивали посевным фондом и даже завозили из Германии сельхозагрегаты и тракторы, а партизаны пользовались плодами труда «общинников» и немцев.
В марте 1942 года немцы обращали внимание в прессе, издаваемой на русском языке, на «слабый обмолот зерновых культур», «затягивание своевременного выполнения» сдачи зерна и «засыпки семенного фонда», беспризорность колхозного инвентаря, недостаток фуража, семян, отвратительное отношение колхозников к скоту, который «утопает в грязи», «мерзнет в полуразрушенных сараях». Селькоры призывали в своих заметках привлекать к ответственности лиц, виновных в плохом состоянии дел в колхозах. Хозяева сменились, а проблемы остались прежними. В 1942 году сообщения с «хозяйственного фронта» свидетельствовали о срыве плана весеннего сева, проблемах при заготовке сена, затягивании уборки и обмолота зерновых, опоздании с подъемом зяби. То есть немцам не удалось заставить крестьян работать эффективно, несмотря на угрозы и репрессии. Началось «тихое» сопротивление захватчикам.
