Краткий обзор содержания «Пастыря» Ерма уместно закончить притчей о верном и честном рабе, которому господин, отправляясь в путешествие, поручил приставить тычины к лозам в винограднике; за исполнение этого поручения он обещал рабу свободу. «Раб тщательно исполнил распоряжение господина, а сверх того вскопал виноградник и выполол в нем все сорные травы. Возвратившись домой и увидев сделанное рабом, господин пригласил любимого сына, который был его наследником, и друзей, своих советников, сказав им: «Я обещал свободу этому рабу, если он исполнит данное ему приказание; он его исполнил и сверх того приложил к винограднику усердный труд, поэтому я хочу сделать его сонаследником сыну моему». Я стал упрашивать пастыря разъяснить мне эту притчу. «Слушай же, – сказал он, – и разумей. Поместье, о котором говорится в притче, означает мир. Господин поместья – Творец, Который все совершил и установил. Сын есть Дух Святой. Раб – Сын Божий». Авторитет «Пастыря» Ерма в раннехристианском мире был так велик, что он назывался в числе богодухновенных книг, подлежащих канонизации наряду с теми, которые составили впоследствии Новый Завет. По мнению некоторых историков, этого не случилось из-за более позднего, чем полагалось для канонизации, времени написания «Пастыря», хотя сам Ерм утверждает в тексте «Пастыря», что жил в Риме при папе Клименте, который умер в 101 г. Однако в составленном во второй половине II в. «Каноне Муратори», собрании особенно почитаемых христианами книг, сказано так: «Ерм написал «Пастыря» уже в наши дни в Риме, когда епископом был его брат Пий (т. е. около 140 г.). Поэтому его нужно читать, но не публично в церкви – ни среди пророков, ни среди писаний апостолов». Список «Канона муратори» был обнаружен в XVIII в. итальянским исследователем Муратори – отсюда название канона. В такой же ситуации оказалось Дидахе, хотя существует более поздний, Александрийский канон (III в.), который наряду с новозаветными текстами содержит также и Дидахе, и «Пастырь» Ерма.
Важнейшим документом христианского вероучения является так называемый Апостольский символ веры, первый вариант которого относят к рубежу I и II вв. В дальнейшем текст Апостольского символа веры многократно подвергался изменениям, пока в конце IV в. не был вытеснен из богослужебной практики Никео-Константинопольским символом. Древнейшая форма Апостольского символа веры выглядит так: «Верую в Бога, Отца вседержителя; и во Христа Иисуса, Сына Его единородного, Господа нашего, рожденного от Духа Святого и Марии Девы, распятого при Понтийском Пилате и погребенного, в третий день воскресшего из мертвых, восшедшего на небеса, седящего одесную Отца, откуда Он грядет судить живых и мертвых; и в Духа Святого, во святую Церковь, во оставление грехов, в воскресение плоти. Аминь». В приведенном исповедании веры понятие Троицы, Триединства Бога, как оно фигурирует в христианском богословии начиная со Второго Вселенского Собора, еще отсутствует; отчасти поэтому Апостольский символ веры остается наиболее авторитетным для некоторых современных течений протестантизма.
Говоря о раннехристианской литературе, не следует забывать поучительную историю с Дидахе, исчезнувшим почти бесследно на полтора тысячелетия, так что в важнейшем для христианства вопросе о произведениях этого периода еще рано ставить точку – здесь вполне возможны самые неожиданные сюрпризы и находки.
Кроме упомянутых выше творений христианской литературы можно назвать написанные в эти же годы многочисленные апокрифические евангелия, некоторые из которых по своему содержанию не выходили за пределы новозаветной традиции, а некоторые являлись произведениями еретической, чаще всего гностической направленности. Рассмотрение подобных сочинений выходит за рамки настоящей книги, поэтому любознательному читателю, желающему подробнее познакомиться с такой литературой, можно посоветовать обратиться к небольшой, но содержательной книжке «Апокрифы древних христиан. Исследования, тексты, комментарии».
Теперь уместно напомнить читателю уже сказанное ранее: вся раннехристианская литература так или иначе являлась отражением общего порыва верующих к миру иному и их напряженного ожидания скорого пришествия Христа для последнего суда над грешным человечеством. Именно из-за ожидания скорой встречи со Спасителем, грядущим во славе, для подавляющего большинства христиан тонкие богословские построения казались тогда излишними. Если же такие труды появлялись, то отношение к ним, по-видимому, было весьма равнодушным, а иногда и враждебным, поскольку справедливо считалось, что используемые в них понятия и категории, взятые в качестве языка из античной философии (как, впрочем, используются они и поныне), могут стать причиной всевозможных ересей. Так что в раннехристианских общинах основная часть времени проходила в молитвах, покаянии и других богослужебных действиях. Первые попытки создать достаточно полную и ортодоксальную систему христианского богословия начались лишь во второй половине II в., когда ожидаемое время второго пришествия пришлось по необходимости отодвинуть на неопределенные сроки.
Монастырь Св. Екатерины на Синае – самый древний действующий христианский монастырь. Основан в IV в.
3. Греческое слово «ересь» (αιρεσις) означает образ мысли, выбор позиции, философское течение, и именно в таком смысле оно употреблялось во времена первохристиан.
При своем рождении любая религия наталкивается на прежние, глубоко укоренившиеся традиции и представления, и пока постулаты веры, догматы не будут глубоко осмыслены и четко сформулированы, в лоне возникающей религии неизбежно появляются неортодоксальные течения, т. е. ереси. Христианство, разумеется, не представляет исключения; более того, оно как религия мировая, охватившая многие страны и народы, с самого начала было основательно задето «детской болезнью ересей», которая, подобно большинству детских болезней, приносит также некую пользу, вырабатывая иммунитет для дальнейшей жизни. Именно об этом писал ап. Павел, говоря: «Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (I Кор 11:19). На первых порах само христианство по недоразумению считалось «назорейской ересью» в рамках иудаизма. «Деяния Апостолов» описывает суд над ап. Павлом, где его обвинитель сказал следующее: «Нашли сего человека язвою общества, возбудителем мятежа между Иудеями, живущими во вселенной, и представителем Назорейской ереси» (Деян 24:5). Ответ Павла ввиду грозящего ему сурового наказания за проповедническую деятельность был дипломатичен: «В том признаюсь, что по учению, которое они называют ересью, я действительно служу Богу отцов моих, веруя всему написанному в законе и пророках» (Деян 24:14). Вскоре после описанных событий, в конце I в., христианская Церковь взяла на себя право и обязанность решать, что есть истинное откровение, а что – ложное. С этих пор под ересью стали понимать сознательное уклонение от принятых Церковью основных догматических и литургических принципов и упорствование в своих заблуждениях. Церковь же трудами своих Отцов и Учителей, не жалея усилий, часто небезопасных, стремилась к сохранению чистоты новозаветных учений, оберегая их от ересей и расколов. Здесь уместно подчеркнуть различие между ересью и церковным расколом: ересь может оставаться внутри Церкви, не приводя к расколу, а раскол, в свою очередь, часто вызван различиями, не затрагивающими принципиальных основ учения, либо мотивами политического характера.
Икона XVIII века с изображением монастыря Св. Екатерины на Синае
Согласно свидетельству «отца церковной истории» Евсевия Кесарийского: «До смерти Иакова Праведного (около 65 г.) Церковь Христова называлась девою чистою, ибо она не была растлена суетными учениями». Первые христианские ереси были связаны с так называемым религиозным синкретизмом (от греческого слова, означающего соединение, смесь), т. е. представляли собой механическое смешение положений христианской веры с господствовавшими ранее религиозными традициями. Об опасностях подобной эклектики для молодого христианства предупреждал Иисус: «Не вливают вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают; но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое» (Мф 9:17).
Поскольку христианство возникло в среде евреев, глубоко чтивших иудейские традиции, то первые религиозные заблуждения представляли собой смесь христианского учения с элементами иудаизма. Иногда в этот «винегрет» добавлялись языческие компоненты из широко распространенного в то время эллинизма, реже – из зороастризма и других восточных религий.
О ересях в иудео-христианских общинах упоминается уже в Апокалипсисе – так сказал Господь через ап. Иоанна церкви Эфесской: «То в тебе хорошо, что ненавидишь дела Николаитов, которые и Я ненавижу», а церкви Пергамской: «Имею немного против тебя, потому что есть у тебя там держащиеся учения Валаама. Так и у тебя есть держащиеся учения Николаитов, которое и ненавижу. Покайся; а если не так, скоро приду к тебе и сражусь с ними мечом уст Моих» (Откр 2:6,14–16). Николаиты практиковали нравственную распущенность и даже открытый разврат, чтобы освободиться от уз злых духов, «познав глубины сатанинские» (Откр 2:24). Это учение, называемое либертанизмом, поддерживалось некоторыми сектами так называемого лжеименного гнозиса, одну из которых основал в конце I в. иудео-христианин Керинф. Он родился в Малой Азии и получил многостороннее и основательное образование в Александрии. В соответствии с платонизмом в интерпретации Филона Александрийского Керинф учил о сотворении мира не Самим Богом, а Демиургом (δημιουργός – художник, творец) с помощью сил и энергий Святого Духа. По представлениям Коринфа, Иисус был рожден обычным путем от Иосифа и Марии, но обладал в наивысшей степени нравственными качествами и благоразумием. Христос в виде голубя соединился с Ним лишь при крещении, но перед казнью отлетел, так что распят был человек Иисус, а Бог страданий не претерпел, да и не мог их претерпеть. Подобная мифология содержит черты так называемого докетизма (от греческого δοχέω – кажусь) – учения, в котором Спаситель только казался человеком, а в действительности был существом чисто духовным; Он воспринимался окружающими как человек вследствие иллюзии. Докетизм не был самостоятельным течением, а входил обычно в качестве христологического аспекта в различные еретические учения гностического толка.
