Комдив задумался, видимо еще раз взвешивая свое решение, и продолжал:
— Разведка обнаружила батальон пехоты и 30 вражеских танков в районе деревни Свиданица. Есть предположение, что это свежие силы гитлеровцев. Задача вашего полка — уничтожить противника в районе деревни Свиданица. Сборный пункт после атаки — лес севернее деревни Краковец. Справа в направлении местечка Немиров будет наступать 64-й танковый полк, слева в направлении местечка Судова Вишня — 53-й танковый полк 81 –й мотострелковой дивизии. Начало атаки по сигналу «Гроза». Поезжайте быстрее в полк и организуйте
атаку. Желаю успеха...
Я заторопился к машине. Около нее стояли заместитель командира дивизии по политчасти старший батальонный комиссар Чепига и старший политрук Булгаков.
Вместе со мной из штаба дивизии поехал в майор Дорожков, которому предстояло заменить тяжелораненого майора Щеглова. Дорожкову было около тридцати лет. Светловолосый, голубоглазый, он производил приятное впечатление.
— Коммунист? — первым начал разговор старший политрук Булгаков.
— Да, — ответил Дорожков.
На мои вопросы майор отвечал так же скупо. Чувствовались хорошая военная подготовка, командирская собранность. Понравилось мне и то, с какой профессиональной пытливостью расспрашивал он о батальоне, которым предстояло командовать, особенно о деталях сегодняшнего встречного боя. Что ж, думалось мне, если он так же грамотно нач-нет воевать, выйдет из него настоящий комбат.
Минут через двадцать мы были на командном, пункте полка. Пока не прибыли вызванные сюда командиры батальонов, начальник штаба капитан Кривошеев сообщил кое-какие новые данные о положении на границе.
— Удалось ли установить связь со стрелковыми
частями? — спросил я.
— С трудом, — вздохнул Кривошеев. — На одной из линий связисты задержали гражданского, который резал кабель. Начальник разведки установил, что это переодетый вражеский диверсант.
Спустя много лет после войны я узнал, что за неделю до нападения на нашу страну гитлеровское командование скрытно переправило на территорию Западной Украины целый диверсионный батальон, носивший шифрованное название «Нахтигаль»
(«Соловей»). В этом батальоне насчитывалось более тысячи отъявленных головорезов, которые причинили нам немало вреда...
Удалось мне поговорить с полковником пограничных войск, зашедшим в штаб полка. Он показал на карте районы, в которых накануне наблюдалось сосредоточение немецких войск. На мой упрек, почему они, пограничники, своевременно не информировали об этом своих старших начальников и общевойсковые штабы, полковник возразил с обидой:
— Докладывали, каждый день докладывали обо всем...
Прямо у моего танка собрались командиры батальонов, начальник штаба, заместитель по политической части, помощник по хозяйственной части интендант 3-го ранга Боженко. Представил им нового командира первого танкового батальона майора Дорожкова. Колхидашвили и Сазонов молча обменялись с ним рукопожатиями, осмотрели с головы до ног, будто прикидывали, достоин ли выпускник академии заменить майора Щеглова. Ведь поле боя — это не полигон и не ящик с песком...
Сообщаю всем задачу, которую поставил полку комдив, и свое решение — перейти в атаку с занимаемого рубежа, уничтожить танки, а затем пехоту противника в районе деревни Свиданица и выйти на государственную границу. Основной удар должны были наносить первый и второй танковые батальоны; третий батальон, на вооружении которого находились танки Т-26, наступал во втором эшелоне. Тут же уточнил направление наступления, взаимодействие между батальонами. Напомнил, что командиры батальонов управляют боем только по радио.
— Начало атаки по радиосигналу «Гроза», — закончил я разъяснение боевой задачи.
Помощник по хозяйственной части сообщил, что удалось дозаправить танки топливом, пополнить боекомплект.
До начала атаки оставалось меньше часа, и командиры батальонов поспешили в свое расположение. В первый вместе с Дорожковым я предложил пойти старшему политруку Булгакову, попросил его представить нового комбата. Экипажи должны знать, что поведет их в бой опытный командир, коммунист, должны поверить Дорожкову так же, как верили Щеглову.
Багровое солнце медленно клонилось к закату. Немцы продолжали вести артиллерийский огонь, перенося его с одного участка на другой. Над ближним лесом снова появились группы бомбардировщиков. То удаляясь, то приближаясь к нам, грохотали взрывы.
Мой командирский танк — на небольшой высотке, поросшей кустарником. Из открытого люка наблюдаю за выходом танков на рубеж атаки. Чувствую, что волнуюсь. Это первый бой полка под моим командованием. Как пройдет он, принесет ли успех? За это я отвечаю перед старшими начальниками, перед партией и народом, перед своими подчиненными.
В бинокль вижу почти весь первый эшелон полка. Вдоль кромки леса, справа от шоссе, выходит батальон Дорожкова. Левее — батальон Колхидашвили. Пока все идет как было задумано. Машины головных рот устремились к высоте, окаймленной лесом, открыли огонь из пушек и пулеметов. Враг усилил ответный огонь. Снаряды рвутся и вблизи наблюдательного пункта. Неожиданно прямо над нами неуклюже спикировал бомбардировщик, дав длинную пулеметную очередь.
— Вперед! — командую водителю.
Танк быстро скатывается в лощину, прибавляет скорость. Мы спешим в боевые порядки рот...
Подтянув свежие силы, гитлеровцы ждали окончания бомбежки наших боевых порядков, чтобы начать наступление. Немцы заметили советские танки лишь тогда, когда они прорвались к высоте. Тут ударила вражеская артиллерия. Один из снарядов угодил в башню моего танка. В ушах звон, треск, искры окалины брызнули в лицо.
— Бронебойным, заряжай! — крикнул я.
Развернута башня, и в то же мгновение я увидел через прицел гребень захваченной немцами высоты. Она озарялась оранжевыми вспышками выстрелов. Сразу мелькнула мысль: прикрываясь высотой, танки противника намереваются нанести удар по флангу полка.
Открываем огонь по высоте. За нами ударили и сзади идущие танки. В нашу сторону тоже несутся бронебойные и осколочные снаряды. Кажется, грохочет сам воздух, сотрясая еще недавно тихую долину реки Шкло.
Третий час длится напряженный бой. Увлеченный танковой атакой, я не заметил, как оказался
Разбитый советский бронеавтомобиль
впереди боевого порядка. И тут мне вспомнились слова преподавателя Военной академии имени М. В. Фрунзе генерала А. И. Готовцева. Он часто повторял, что долг командира полка— прежде всего быть руководителем боя, всегда держать в поле зрения своих подчиненных...
Выбрав удобное место, приказал остановить танк. Включаю радиостанцию, слышу, как на командный пункт полка командиры батальонов сообщают о происходящем, отдают боевые распоряжения подчиненным. Майор Колхидашвили озабочен медленным продвижением своих рот. В шлемофоне я то и дело слышу его команду: «Ускорить ход!».
Слева от дороги, вдоль которой наступает батальон Колхидашвили, начинается заболоченная пойма реки Шкло. Это может задержать танкистов, и я принимаю решение развернуть полк уступом вправо. Правофланговому батальону Дорожкова ставлю задачу наступать в направлении деревни Чернилява, обойти врага и ударить по нему с тыла. Такой маневр облегчит продвижение батальона Колхидашвили.
Немцы разгадали наш замысел. На роты батальона Дорожкова они обрушили шквал огня артиллерии и танков. Но наши танкисты упорно пробиваются вперед. Стремясь поддержать Дорожкова, ввожу в бой и третий батальон. В резерве осталась только рота танков KB старшего лейтенанта К.П. Хорина, на случай если противник предпримет что-то неожиданное.
Бой продолжается. Танковые гусеницы, разрывы снарядов и мин подняли над полем облака бурой пыли. В раскаленном безоблачном небе снова появились немецкие бомбардировщики. С воем они начали пикировать на наши боевые порядки. Усилился артиллерийский огонь из района деревни Краковец. Смотрю на эту страшную картину, и в сердце закрадывается тревога: выдержат ли люди, что сидят сейчас за рычагами управления, ведут огонь из пушек и пулеметов. Но команды, которые звучат в шлемофоне, рассеивают мои сомнения. Командиры батальонов, рот взволнованно, но уверенно передают: «Вперед!», «Справа по курсу— орудие. Осколочным...»
К вечеру полку удалось отбросить фашистов на три-четыре километра. Продвигаться дальше было рискованно: сопротивление врага не ослабевало, а боеприпасы у нас оказались на исходе.
На командный пункт полка возвращаюсь по полю, только что отвоеванному у захватчиков. Справа и слева пожары: горят бронетранспортеры, танки. Видны раздавленные немецкие пушки, мотоциклы. Всюду брошенное имущество, оружие, боеприпасы.
