Но, как ни странно, Соколов сам внес сомнения в значимости его показаний для следствия. В Екатеринбурге Соколов сказал французскому офицеру Ласье, может быть опрометчиво, о чем он позже, возможно, сожалел: «Увы, свидетель умер от сыпного тифа, не продвинув следствие дальше». Чего стоит теперь полное признание Медведева, предположительно полученное при втором допросе, протокол которого находится в материалах белогвардейского следствия?
Возникает даже вопрос, был ли заключенный действительно Медведевым. Согласно генералу Дитерихсу, Медведев назвался Бобиковым, когда его арестовали. Не были сделаны фотографии не только Медведева, но и других допрошенных охранников — странное упущение в следствии, которое тщательно фотографировало вещественные доказательства и имело фотографа.
В итоге, у нас есть только сообщение Алексеева, темной фигуры, арестовавшей Медведева, подтверждающее подлинность его признаний. Если это был Медведев, о чем он действительно говорил следователю? Старший американский офицер разведки в Сибири, майор Слаутер сказал, что преступник сначала «притворялся сумасшедшим».
В марте 1919 года Соколов знал о существовании Медведева и стремился увидеть его как можно быстрее. Но Медведев умер, или, возможно, был убит. У местных белогвардейцев не было никакой причины убивать свидетеля перед прибытием Соколова, поскольку он, единственный из свидетелей говорил, что он лично видел истекающие кровью трупы всей семьи Романовых.
Если они его действительно убили, то есть только одна причина для этого. Он говорил не то, что кому-то требовалось, и должен был быть ликвидирован прежде, чем появится Соколов. Если бы военные зашли так далеко, что попытались заменить материалы следствия другими, не поддающимися проверке, то отстранение Сергеева только помогло бы этому.
Подозрения прокурора Иорданского относительно Медведева в следствии Соколова рассматривались как удовлетворение «требований поиска правды». Однако, предательство Медведева, и подозрительная смерть не позволяют считать его показания ключевыми в расследовании. Второй столб расследования Соколова рухнул.
ДРУГИЕ ОХРАННИКИ, ДРУГИЕ ИСТОРИИ
Некоторые из свидетелей утверждают, что не все из семейства Романовых были расстреляны. Часть была эвакуирована из Екатеринбурга..
Старынкевич, министр юстиции правительства Колчака, позже 1918 г.«Что, точно ли застрелили Николая II? Вместо него, чтоб другого не застрелили». Такой была первая реакция охранников Дома Ипатьева Ивана Старкова и Константина Добрынина, на сообщение Медведева о расстреле семейства Романовых безлунной ночью 16 июля 1918 года.
Хотя они и слышали звуки выстрелов, доносившиеся из особняка, они отнеслись к новости скептически, с подсознательным чувством — что-то скрывается. Старков ожидал этого, поскольку его заранее предупредили, чтобы он не беспокоился, если услышит стрельбу. Но пока он сомневался, и даже больше, чем сомневался, другой охранник Проскуряков, а затем и жена Медведева, которые также были допрошены, подтвердили, что все императорское семейство «было отнято».
После исчезновения Романовых Старков видел в комендантской военного комиссара Голощекина и председателя Уральского Облсовета Белобородова, двоих, кто, безусловно, знал правду. Возможно, он подслушал что-то и сделал свои выводы относительно случившегося, но, если так, то он никому этого не рассказывал. Как и большая часть свидетелей, Старков попал в список «убитых на фронте».
Другие охранники давали совершенно другое описание событий, произошедших в Доме Ипатьева, но Соколов их показания проигнорировал. Так продолжалось до тех пор, пока мы не обнаружили эти показания в материалах белогвардейского следствия.
Александр Варакушев, бывший механик из Санкт-Петербурга, был не только охранником в Доме Ипатьева, но, также состоял при штабе главного управления Красной Армии в Екатеринбурге. Он рассказывал о вывозе Романовых из Екатеринбурга живыми.
У нас есть протокол допроса его друга Александра Самойлова в сентябре 1918 года: «Я служу кондуктором Омской железной дороги. В июне и июле сего года, я квартировал по 2-й Восточной ул., в доме № 85, во флигеле, вместе с красноармейцем Александром Семеновичем Варакушевым, у коего была сожительница Наталья Николаевна Котова. Варакушев служил в отряде по охране бывшего государя Николая II. Когда-то летом, еще при большевиках, я, не помню от кого, узнал, что будто бы умер наследник Алексей Николаевич, и спросил об этом Варакушева. Он ответил, что это неправда, так как на днях видел его, и он бросал в собаку камешки. Варакушев говорил еще про Алексея, что он был болен и совсем не ходил, но потом стал выходить в сад. После объявления большевиков о том, что они расстреляли бывшего государя, я, прочитав об этом в газете, спросил Варакушева, правда ли это.
Он мне ответил, что сука Голощекин распространяет эти слухи, но в действительности бывший государь жив. При этом Варакушев рассказал мне, что Николая и его жену заковали в кандалы и в автомобиле Красного креста увезли на вокзал Екатеринбург I, где посадили их в вагон, а затем отправят в Пермь.
Про семью бывшего государя Варакушев сказал, что она вока еще осталась в Доме Ипатьева, но куда ее девают, ничего не говорил. Этот разговор у меня с Варакушевым был в тот самый день, когда большевики объявили о расстреле Николая. Во время этого разговора Варакушев предложил мне, если я желаю, посмотреть Николая на вокзале, но в этот день я на вокзал не пошел, а за день или два до сдачи города я был на вокзале Екатеринбург I за получением денег, и там я встретил Варакушева. Он мне показал на стоявший на пятом или шестом пути состав из нескольких вагонов 1 и 2 класса, впереди них был прицеплен паровоз на парах. А за этим составом на следующем пути стоял один классный вагон, окна в котором были или закрашены черной краской, или завешены черной занавеской. В этом самом вагоне, по словам Варакушева находился бывший государь с женой. Вагон этот был окружен сильно вооруженными красноармейцами. Варакушев говорил мне, что Вагон с бывшим царем должен идти по горнозаводской линии. Куда отправили этот вагон и когда, я не знаю, и Варакушева более не видел. Во время наступления чехословаков нас несколько бригад отправили сначала на ст. Богданович, а потом на Егоршино, где я, встретив комиссара Мрачковского, спросил его, куда уехал Варакушев, и, вообще все бывшие в охране Николая. Он ответил, что они уехали в Пермь. С Егоршино я вместе с другими бригадами окружным путем попал в Алапаевский завод, где со своими сослуживцами большевиками у меня был разговор про бывшего государя. Большевики утверждали, что он убит, а я утверждал, что он жив, и ссылался на Варакушева. За это на меня донесли Мрачковскому. Он вызвал меня к себе и приказал об этом ничего не говорить, иначе буду строго наказан».
Этот история, хотя и из вторых рук, была рассказана в частном порядке другу. Словам Варакушева, видимо, можно доверять — его имя, действительно, находится в списке охранников Дома Ипатьева. А если учесть, что по показаниям свидетелей, он также служил и в центральном управлении Красной армии, тогда у него вполне могла быть информация, недоступная другим охранникам в Доме Ипатьева.
Когда британский особо уполномоченный сэр Чарльз Элиот упоминал о загадочном поезде, стоявшем на станции Екатеринбург с окнами, «завешанными черной занавеской», то, с большой уверенностью, можно предположить, что он при этом ссылался на слова Варакушева. Сэр Чарльз Элиот настолько верил этому источнику, что включил его информацию в свое сообщение министерству иностранных дел.
Другой охранник Дома Ипатьева жил за рубежом целых 50 лет и был неизвестен ни бывшим белогвардейцам, ни кому-либо другому до 1964 года. Его обнаружил юрист, участник знаменитого процесса по делу «Анастасии», пополнив им список свидетелей, показания которых имеют ключевое значение.
В одной из нижних комнат Дома Ипатьева на стене было нацарапано имя и несколько слов — «Rudolf Lacher JJ Jagr, Trient». Это расшифровывалось как Австрийский 1-й Императорский Тирольский стрелковый полк, а фамилия относилась к Рудольфу Лашеру, австрийскому военнопленному, который обычно помогал коменданту Юровскому по хозяйству.
Однако Лашер разочаровал юриста. Он был слишком скрытным для того, чтобы убедить допрашивающих в том, что все Романовы были расстреляны. В 1966 году, когда его вызвали в суд по делу «Анастасии» в качестве свидетеля, он произвел впечатление человека, который что-то скрывал, или, по крайней мере, не все рассказывал.
Он рассказал, что в ночь убийства Юровский запер его в его комнате, но он все-таки видел семейство Романовых, проходящих внизу, правда, глядя на них через замочную скважину. Лашер описывал Великих княжон, откровенно рыдающих, когда они проходили, а затем, после того, как они прошли, через полчаса, услышал выстрелы. Через некоторое время после этого, как он утверждал, он видел через окно, как одиннадцать «завернутых в простыни трупов», столько же, сколько было членов императорской семьи вместе со слугами, погрузили на грузовик, стоявший во дворе Дома Ипатьева.
