А тем временем наши люди за большую цену купили корабли. Когда убрали мачты, со всей округи собрали рабочих, чтобы возвести со всей возможной поспешностью очень высокую деревянную башню. Башня была тщательно защищена от огня изнутри и снаружи плетнями из ивняка и шкурами, так что люди, которым предстояло атаковать город в этой башне, были в безопасности. Из оставшегося от кораблей дерева они построили переносные навесы, которые установили для пролома стен. Из этого материала они соорудили «свинью» [173] , чтобы сровнять с землей укрепления.
Когда все это было сделано и было решено, какую часть стены легче всего атаковать с помощью деревянной башни, валы выбранного района были срыты с помощью упомянутых выше приспособлений и башня доставлена прямо к стене с шумом и криками. С верхушки башни можно было видеть весь город. Началось рукопашное сражение с людьми в соседних башнях.
Горожане яростно сопротивлялись и теснили нас, стреляя из луков и баллист со стен и с валов. Но их усилия были напрасны, потому что они не могли повредить людям, укрывшимся в осадной башне, и тем, кто управлял машиной. Группа горожан собралась на стене как раз напротив башни. Самые храбрые из них получили приказ испытать нашу силу, ведя затяжное сражение с людьми в башне. Кроме того, были небольшие стычки и серьезные бои в других местах вдоль стены, так что и дня не проходило без потерь, не говоря уже о раненых, коих было великое множество у обеих сторон. <…>
После того как наши люди продолжали осаду пять месяцев, стало очевидно, что силы врага уменьшаются, а наши шансы взять город увеличиваются. Неожиданно на сцене появился египетский флот, подгоняемый попутным ветром. Когда его увидели горожане Аскалона, они воздели руки к небесам и начали кричать, что теперь нам придется отступить, иначе мы будем уничтожены. <…>
Вражеский флот дерзко подошел к городу, неся его жителям утешение, на которое они так надеялись. Говорят, там было семьдесят галер, а также другие корабли, полностью загруженные людьми, оружием и продовольствием. Флот был огромен и весь был послан упомянутым выше египетским калифом для освобождения города Аскалона. Горожане ожили и, убедившись, что помощь пришла, снова начали ввязываться в сражения с нашими силами. Хотя жители города были осторожны, учитывая свой предыдущий опыт столкновений с нами, вновь прибывшие безрассудно рвались в бой, мечтая о славе, желая продемонстрировать свою силу и отвагу. Не проявляя осторожности, они вначале несли большие потери, пока не почувствовали нашу твердость и не научились атаковать более умеренно и серьезнее относиться к атакам наших людей. <…>
А тем временем люди из нашей экспедиции продолжали начатую ими кампанию и вели непрерывные атаки на осажденный город и на так называемые Великие ворота. Они возобновили свои нападения, которые несли серьезную угрозу для горожан. Сыпавшиеся градом метательные снаряды ослабляли башни и стены, а внутри города большие камни разрушали жилые дома и убивали людей. Люди, которые были в башне, и те, кто защищали ее, угрожали луками и стрелами не только горожанам, которые организовывали сопротивление на стенах и в башнях, но и тем, кто просто передвигался по городу по своим делам. Жители быстро поняли, что, как бы ни было тяжело в других частях города, все это вполне терпимо по сравнению с атаками. Они посоветовались, и самые опытные предложили следующее: как бы это ни было опасно и каков бы ни был риск, между башней и стеной необходимо подложить сухое дерево и подходящий хворост, который увеличит жар, так что, когда дерево украдкой подожгут, башня сгорит дотла. Иначе у них не было надежды на спасение, да и веры, что они смогут продолжать сопротивление еще долго. Смелые люди, прославившиеся своей силой и отвагой, были воодушевлены этими советами. Эти люди хотели спасти город, пусть даже ценой своей жизни, и изъявили готовность подвергнуться опасности. Они собрали дерево в той части стены, которая была ближе всего к осадной башне, и сбросили его в пространство между башней и стеной. Когда они навалили большой штабель, казавшийся достаточным, чтобы поджечь башню, они вылили сверху смолу, масло и другие жидкости, которые будут поддерживать пламя и повышать жар. Затем они подожгли костер. Было очевидно, что Божественное милосердие нас не оставило, потому что, как только огонь начал разгораться, подули сильные ветра с востока и их яростные порывы обрушили всю мощь огня на стены. Сила ветра направляла жар и пламя на стены в течение всей ночи, и они были выжжены дотла. Утром, когда только занимался день, стена между двумя башнями рухнула с шумом, разбудившим всю армию. Воины, встревоженные шумом рухнувшей стены, схватили оружие и побежали на место, где проявилась Божья воля.
Они уже были готовы войти в город, но Бернар де Тремблей, магистр ордена рыцарей храма, и его братья поспели раньше многих других и завладели проломом в стене. Они не позволили войти никому, кроме своих людей. Говорили, что он никого не пропускал в город, чтобы его люди, войдя первыми, смогли завладеть большей добычей. Ведь до сего времени [174] существует обычай – имеющий силу закона, – что, когда город берут штурмом, все, что человек сумеет захватить, будет принадлежать ему и его наследникам. Все до одного могли бы войти и взять город, и всем победителям хватило бы трофеев, но, когда зло берет свое начало от дурных корней и порочных намерений, оно редко дает хорошие плоды, и собственность, нажитая нечестным путем, не приносит хорошего результата. Одолеваемые жадностью, тамплиеры не желали ни с кем делиться, и поэтому только они подверглись смертельной опасности. Больше сорока рыцарей вошли в город, но другие, следовавшие за ними, войти не смогли. Горожане хотели сохранить собственные жизни и были готовы на все ради этого. И, увидев тамплиеров, они обнажили мечи и убили их.
После этого горожане перестроили оборону и, как заново родившиеся люди, снова взяли в руки оружие, которое раньше бросили, считая себя обреченными. Теперь все они устремились к пролому в стене. Они завалили его гигантскими бревнами и лесом, которого у них было много от кораблей. Они забаррикадировали вход в город и быстро сделали стену неприступной. Укрепив башни, стоявшие по обе стороны выгоревшей части стены, которую они покинули, когда стало невозможно выносить жар, горожане возобновили сражение. Они еще раз собрали людей и, как будто не было никаких неудач, вызвали наших людей на бой. Однако наши люди в осадной башне поняли, что ее конструкция ослаблена и нижняя часть каркаса повреждена, поэтому они сражались с меньшим рвением, не имея возможности полагаться на защиту башни. Враги стыдили нас, вывешивая тела наших погибших на веревках из бойниц. Они торжествовали, глумясь над нами словами и жестами. <…> Наши люди пришли в смятение. Они погрузились в печаль и отчаяние, лишились веры в победу.
Король тем временем собрал князей… [но обнаружил, что] существуют немалые разногласия среди них и все они по-разному оценивали ситуацию. <…> [Наконец после долгих споров соглашение было достигнуто], и все наши люди взяли оружие. Протрубили в рог. Звуки труб и голоса герольдов подняли армию на бой. Люди стремились отомстить за убитых и исправить положение. Они собрались перед городскими стенами и вызвали врага на бой. Наши отряды выглядели так, словно не понесли никаких потерь. Они храбро бросились на врага и атаковали с такой великой яростью, что противник был ошеломлен. Возросшую силу наших людей одолеть было невозможно. Их упорство нельзя было превзойти. Враг пробовал сопротивляться и отбить атаку, но не смог одолеть нашу армию. Силы в сражении участвовали неравные, но наша кавалерия и наша пехота с триумфом одержали победу. Много врагов было убито, и наши прежние потери были с лихвой отмщены. Не было ни одной семьи в городе, которая не потеряла бы отца или брата либо не испытывала тревоги об их судьбе. Город погрузился в скорбь, и прежние опасности казались несерьезными в сравнении с опасностями настоящими. <…>
Случилось так, что по требованию жителей города их видные представители были посланы посредниками к королю с просьбой о перемирии, чтобы мы могли обменяться телами павших и каждая сторона совершила подобающие погребальные обряды. Предложенные условия понравились нашим людям, и когда они получили тела павших, то похоронили их с соблюдением всех обычаев.
После того как люди Аскалона стали свидетелями убийства своих сограждан и почувствовали карающую руку Господа нашего, их печаль усилилась, а дух был сломлен. Словно для того, чтобы усугубить их горе, в тот же день случилось так, что, когда сорок горожан несли огромную балку, чтобы положить ее в нужное место, большой камень, выпущенный из нашей катапульты, упал прямо на балку. Люди, несущие балку, упали на землю под ней и были раздавлены.
