А так представляли полицейского детектива в журнале "Панч" (1888)
Действительно, кадровый голод был постоянной проблемой в Департаменте уголовных расследований. Поскольку детективы набирались из униформированных полицейских, найти подходящего кандидата было нелегкой задачей. Отставной инспектор Джон Байрон утверждал на комиссии 1869 года, что в дивизионах множество сержантов и даже инспекторы имели столь низкий образовательный уровень, что им требовались невероятные усилия, чтобы точно записать простую диктовку. Говард Винсент, описывая дивизионных детективов к началу реформы, называл их безграмотнейшими людьми, "многие из которых были облачены в штатское, чтобы прикрыть личные недостатки, которые портили их элегантный вид в мундире". От них было мало толку, а жизнь они вели "невыгодную для себя, компрометирующую для полиции, бесполезную для публики".
Одной из причин такого невысокого качества потенциальных кандидатов было восприятие полицейской патрульной службы как низкоквалифицированной работы, которое подкреплялось отсутствием какого-либо профессионального обучения за исключением строевой подготовки в Веллингтонских казармах в Сент-Джеймском парке. Только в 1886 году Столичная полиция учредила "Участковый дом кандидатов", где будущим полицейским преподавали некоторые уроки по специальности, однако в корне это ничего не изменило, поскольку "Участковый дом" был прежде всего меблированными комнатами для рекрутов, а главный акцент в обучении по-прежнему делался на военной муштре. Лишь с учреждением в 1907 "Дома Пиля" в Хендоне стало возможно говорить об обучении новичков особенностям полицейской службы, но это событие произошло уже после того, как Шерлок Холмс покинул Лондон. Как саркастично высказался суперинтендант Cи-дивизиона на комиссии 1868 года, "при всем моем опыте [к этому времени он состоял в полиции уже 33 года — С.Ч.] мне никогда не приходилось знать человека с превосходным образованием, вступившего в полицию, если только была возможность свинтить куда-нибудь".
Притом, кроме образования, будущий детектив должен был обладать и рядом специфических качеств. А. Хьюз писал в книге "Листки из записной книжки начальника полиции" (1864): "Сфера деятельности детективного чиновника специфична и, чтобы быть успешной, требует полной отдачи этой работе. И даже тогда многие терпят неудачу, о чем свидетельствует тот факт, что во всей полиции немногие известны как мастера в искусстве ловли воров.: Детектив должен обладать хорошей памятью, умением точно и мгновенно вспоминать когда-либо виденные лица и фигуры и способностью тотчас обнаружить неуверенное и нерешительное выражение глаз и лица вора. Он должен, кроме того, быть одарен тактом, чтобы быть в состоянии смешаться до некоторой степени с преступными классами и даже вызывать их дружбу, притом одновременно он вселяет страх, не возбуждая ненависти."
Даже если такой человек поступал на службу в полицию, он делал свою карьеру значительно легче и быстрее на канцелярской службе в качестве гражданского чиновника в управлении комиссара или казначея. В 1912 году комиссар Столичной полиции сэр Эдуард Генри с горечью писал в Министерство внутренних дел:
"Униформированный констебль более чем обычных умственных способностей и образования может, получив место канцелярского служащего, добиться продвижения по службе быстрее, чем он мог бы в Департаменте уголовных расследований, и фактически почти все лучшие люди в нем, которые доросли до самых высоких постов, занимали некоторое время в их карьере канцелярские посты."
Примером такой карьеры служила блестящая карьера Тимоти Каванага, который присоединился к Столичной полиции в 1855 году в возрасте 19 лет и вскоре стал помощником дивизионного письмоводителя. В результате он попал на заметку в штабе и был переведен в центральный Исполнительный департамент, где меньше чем за два года дорос до инспектора и стал старшим инспектором в Управлении общественного транспорта в 1865 году. Говоря о своем коллеге Хоузе, чья карьера была еще более завидна, он писал позднее в книге "Прошлое и настоящее Скотланд-Ярда" (1892), что тот был "образованным человеком, а в те дни, о которых я говорю, у нас в Столичной полиции таких было очень немного".
Комиссар Столичной полиции Эдмунд Хендерсон
Журналист Йейтс, описавший свой визит к полковнику Хендерсону в Скотланд-Ярд, ехидно говорил еще об одной проблеме с кадрами: "Мы узнаем, что лучшим сырьем для полицейского является селянин — а вот кокни, дикие ирландцы и старые солдаты особенно нежелательны. Каждый из этих классов людей склонен думать, что он знает больше чем его начальство, и не может, за редкими исключениями, обучаться своим обязанностям. Кокни, который начитался романов, считает себя прирожденным детективом и не склонен мириться с двумя годами тяжелой работы, необходимыми, чтобы сделать действительно интеллектуального чиновника, способного действовать быстро на свою собственную ответственность." Впрочем, комиссар Хендерсон вообще полагал преувеличенными трудность расследования уголовных дел и не видел особо проблемы в подборе кандидатов: "в 99 из каждых 100 уголовных дел расследование представляет собой в основном будничную работу, а она требует всего лишь обычного тщания и ума. Вы же не хотите, чтобы высококлассный ум вообще занимался этим."
Невысокое жалование тоже не способствовало популярности детективной карьеры. Это было одной из причин довольно сочувственной общественной реакции на скандал 1877 года и сравнительно легкого наказания, которым отделались виновники — всего двумя годами тяжких работ. Газета "Полис Сервис Адвертайзер" отмечала, что Драскович впал в искушение, чтобы заплатить долг всего лишь в 60 фунтов. "Стандарт" в августе 1877 года указывала, насколько низкими было жалование чиновников: "Естественно возникнет вопрос: как могут умственные способности, знание языков, сообразительность, общественный опыт, которые вовлекаются в игру при расследовании преступления, финансироваться при таких окладах, как эти?" На плачевное материальное положение своего подзащитного налегал адвокат старшего инспектора Кларка (единственного из четырех обвиняемых детективов, признанного невиновным): после 37 лет службы он получал 276 фунтов в год и за часть небольшого домика, которую он занимал с женой и детьми, он платил в год 36 фунтов, при этом он был вынужден обращаться к помощи других жильцов, чтобы эту сумму выплачивать.
При реорганизации Детективного отдела в 1878 году вопрос о том, как укомплектовать новый сыскной департамент подходящими людьми и как удержать их, был одним из главных тем для обсуждения между Говардом Винсентом и Фредериком Уилльямсоном. Свои взгляды на этот вопрос Уилльямсон излагал еще на комиссии 1868 года:
"Их следует побуждать остаться, поскольку люди со временем не только становятся ценными, но также хранилищем "информации". Этого результата можно добиться, лишь привлекая такие стимулы, как оплата и продвижение по службе, на которое можно было бы надеяться, если бы они оставались при обычных полицейских обязанностях. Люди, подходящие для того, чтобы быть детективными чиновниками, должны, если их поведение было надлежащим, иметь ясную перспективу на повышение в вышестоящие должности в полиции, и они не пойдут в детективный отдел, если эти преимущества не будут равны таковым в других подразделениях полиции."
Этих же взглядов придерживался Уилльямсон и десять лет спустя. Он утверждал Винсенту, что различия в возможностях повышения по службе — в сыске было только одно место суперинтенданта против 22 в униформированной полиции, — препятствовали приходу в детективный департамент наиболее квалифицированных полицейских. Более того, многие талантливые инспекторы, желавших стать суперинтендантами, уходили из сыска на повышение в дивизионы. Препровождая записку Уилльямсона министру внутренних дел, Винсент настаивал на том, что отсутствие карьерного роста для детектива едва ли не единственная причина, по которой к нему не поступают заявки от кандидатов на хорошо оплачиваемые должности детектив-инспекторов. Он даже предлагал два способа решения этой проблемы: любой чиновник при повышении обязан провести 12 месяцев как детектив, и что детективам должно выплачиваться особое денежное содержание. Кто-то, — возможно сам комиссар, пометил на полях напротив последнего предложения: "Чтобы купить некомпетентного человека!"
