Испанские корабли тотчас двинулись вперед на лодки, разрозненно плывшие недалеко от них. Только пять лодок и одно гребное судно держались вместе. Весь экипаж шести утлых лодок состоял из 68 человек, истомленных ночными трудами и бессонницей. Но тут для них не было выбора. Корабль с экипажем мулатским первый приступил к действию и старался потопить подъезжавшие лодки. Но ни один выстрел не был удачен в этом отношении, хотя тотчас были ранены пять флибустьеров. Между тем, подъезжал адмиральский корабль. Борьба была чрезвычайно неравна; однако же необыкновенное искусство флибустьеров в стрельбе и смелость их заменяли все. Пули их в минуту превратили палубу испанского корабля в бойню. Особенное внимание обратили они на адмиральский корабль, рассчитывая весьма основательно, что судьба его решит все дело. Кто бы ни становился на нем к рулю, через минуту падал мертвым. Корабль с мулатами старался подойти на помощь адмиральскому, но лодки бросились между ними, и хотя сильный ветер мешал абордажу, пули флибустьеров вознаграждали этот недостаток. Они скоро так очистили палубу, что едва осталось довольно людей для управления кораблем. Дон Диэго поспешил оставить место битвы. Тогда лодки окружили адмиральский корабль и возобновили бой. Флибустьеры несколько раз увещевали бискайцев сдаться, обещая даровать им жизнь, но последние не хотели ничего слышать. Две трети экипажа были убиты, а остальные все почти ранены. Наконец пали адмирал и главный кормчий. Тогда остальные попросили пощады. Флибустьеры взошли на корабль и поспешно перенесли на него всех раненых своих.
Корабль с неграми все еще держался. Дон Франциско де-Перальта отражал все нападения капитана Савкинса, который трижды покушался на абордаж. Теперь подошли к нему на помощь еще две лодки и со всех сторон открыли убийственный огонь. Недолго спустя взорвало бочонок с порохом и взрывом побросало много негров в море и сожгло других. Несмотря на это, Перальта все еще продолжал бой, но после взрыва еще нескольких пороховых бочонков на палубе произошло сильное смятение и беспорядок, которым воспользовались флибустьеры. Через несколько минут и этот корабль был во власти их. Сами флибустьеры были поражены страшным зрелищем. Кровь ручьями текла по палубе. Из целого экипажа не осталось ни одного, кто бы не был опасно ранен, или обожжен. Черная кожа негров составляла сильный контраст со множеством белых мест на теле их, на которых порох вырвал куски мяса и обнажил кости. На адмиральском корабле из 86 человек осталось в живых 25 человек, и из них 17 были опасно ранены.
Битва продолжалась почти девять часов и в отношении к числу сражавшихся была самой кровопролитной, когда-либо данной флибустьерами. Из 68 человек у них оказалось 18 убитыми и 22 ранеными, так что уцелели только 28 человек. Между убитыми находился и капитан Гаррис, кентский уроженец, о котором чрезвычайно сожалели пираты. Пуля пробила обе ноги его и повредила кости, несмотря на то, он с окровавленными ногами влез на неприятельский корабль и через несколько минут умер.
После битвы флибустьеры поехали к острову Перико, где без сопротивления овладели пятью большими кораблями, которых экипаж перебрался перед битвой на меньшие. Самый большой, «La Santissima Trinidad» (Святейшая Троица), застали горящим. Испанцы зажгли его и пробили дно. Флибустьерам удалось, однако, погасить огонь и закрыть отверстие, после чего перенесли на него всех раненых. Корабль этот, в 400 тонн, был нагружен вином, кожей и мылом, другой — железом, третий — одним сахаром, четвертый — мукой, пятый не имел никакого груза.
Флибустьеры удовольствовались этой добычей и не предприняли ничего против Панамы, где кроме жителей находилось 1400 человек гарнизона. Несмотря, однако, на незначительность своих сил, они, может быть, покусились бы на высадку, если бы не произошла между ними ссора. В битве, как мы сказали выше, участвовали только 68 человек, прочие лодки и другое гребное судно прибыли слишком поздно. Это запаздывание приписали остававшемуся позади капитану Коксону и обвинили его в трусости. Коксон отделился от отряда и уговорил 70 флибустьеров последовать его примеру. Они взяли меньший испанский корабль и одно гребное судно и поехали к реке Санта-Мария. С ними поехал и король Дарьенского прибрежья и таким образом расстался с большим отрядом, рекомендовал остававшимся в водах панамских продолжать уничтожение общего врага и оставил у них даже своего сына и племянника.
Начальником флибустьеров остался Савкинс. Простояв 10 дней перед Панамой, он поехал на соседний остров Тарогу, откуда видны были все корабли, шедшие в Панаму. Из этого города начали приезжать на Тарогу купцы, которые продавали флибустьерам все необходимое, и купили у них товары со взятых кораблей и всех негров по 200 пиастров за каждого. Вместе с ними прибыло посольство от губернатора Панамы. Оно спрашивало, кто они и зачем прибыли. Савкинс отвечал, что они англичане и приехали для оказания помощи королю Дарьенскому. Что они могут совершить — испанцы уже видели, а из уничтожения всех военных кораблей горстью флибустьеров могут вывести заключение о будущем. Если желают прекращения неприязненных действий, то испанцы должны обязаться не притеснять больше индейцев и предоставить им полную свободу, далее, заплатить контрибуцию: каждому солдату 500 и каждому офицеру 1000 пиастров. Если не согласятся на эти условия, то они останутся и постараются причинить сколь возможно больше вреда.
Посреди этих неистовств достойна упоминания одна черта учтивости. Савкинс узнал от купцов, что прежний епископ в Санта-Марте, бывший 4 года назад его пленником, теперь занимает то же место в Панаме. Он очень уважал этого прелата и в доказательство своего уважения послал ему в подарок две головы сахара. Епископ принял их и отблагодарил золотым перстнем. Но вместе с тем прибыло второе послание губернатора следующего содержания: «Так как они англичане, то ему желательно знать, кто поручил им предпринять экспедицию и кому он должен пожаловаться за огромный вред, причиненный испанским владениям?» Ответ Савкинса был короткий и энергичный: «Если не все флибустьеры собрались, как скоро совершится их соединение, мы приедем в Панаму и дадим ясный и вразумительный ответ жерлами наших пушек».
Несколько кораблей, беспечно плывших в Южном океане, где обыкновенно все было спокойно, попали в руки флибустьеров, между прочим, один, на котором находились 50 пороховых бочек, 2000 бочонков с вином и 51'000 пиастров, жалованье панамского гарнизона. Они узнали от пленных, что дней через 10 или 12 явится другой корабль из Лимы с 100'000 пиастров. Как ни велика и верна была эта добыча, и как не были убеждены флибустьеры, что вынудят вскоре у Панамы порядочную сумму, но недостаток в свежих съестных припасах сделал их глухими к представлениям начальников. Савкинс был принужден покинуть Тарогу и ехать на остров Отоку, где нашли птиц, свиней и другие свежие припасы. На этом переезде потонули две лодки с 22 человеками.
Вскоре потом флотилия стала на якорь у острова Каибоа, славящегося жемчужной ловлей. Здесь Савкинс выбрал 60 человек, с которыми хотел напасть на город Пуэбла-Нуэва, но жители, предвидя это, успели приготовиться к отпору и план не удался, причем Савкинс был убит.
Смерть этого всеми любимого начальника заставила другую толпу флибустьеров отделиться от главного отряда, избравшего новым начальником капитана Шарпа. Последний созвал немедленно весь отряд на главном корабле и спросил, что намерены делать: вернуться ли, или остаться в Южном океане для выполнения первоначального плана. В последнем случае он предполагал воротиться позже через Магелланов пролив, объехав таким образом всю Южную Америку. К этому он присовокупил уверение, что каждый привезет домой добычу в 1000 фунтов стерлингов. Большинство флибустьеров хотело немедленно возвратиться домой, но это возвращение не могло совершиться иначе, как сухим путем, через землю диких народов и в весьма неприятное время года: время дождей. Несмотря на это, 63 человека, забыв торжественный обет свой не разлучаться более, решились на этот поход, в который взяли с собой Дарьенского короля и прочих индейцев. Богато снабженные съестными припасами, они уехали в конце мая 1680 года.
Шарп со своими флибустьерами поехал на двух кораблях к необитаемому острову Горгоны, где велел починить повреждения в главном корабле, потом поплыли мимо острова Дель-Галло, Земли Сант-Яго, Сан-Маттео, мысов Сан-Франциско и Пассао, далее мимо Мантаской гавани и Серебряного острова. Имя это дал последнему острову знаменитый английский мореплаватель Дрейк, который разделил здесь между своим экипажем добычу, взятую у испанцев, причем не считали серебряных слитков, а меряли их анкерами. Испанцы тамошние еще в конце XVII столетия с удивлением говорили об этой английской экспедиции, результат которой преувеличило еще предание: они уверяли, что корабль
