В предисловии к задуманной повести «Перед восходом солнца» М. Зощенко писал: «Эту книгу я задумал давно. Сразу после того, как выпустил в свет мою «Возвращённую молодость».
Почти десять лет я собирал матриалы для этой новой книги. И выжидал спокойного года, чтоб в тиши моего кабинета засесть за работу.
Но этого не случилось.
Напротив. Немецкие бомбы дважды падали вблизи моих материалов. Извёсткой и кирпичами был засыпан портфель, в котором находились мои рукописи. Уже пламя огня лизало их. И я поражаюсь, как случилось, что они сохранились.
Собранный материал летел вместе со мной на самолёте через немецкий фронт из окружённого Ленинграда.
Я взял с собой двадцать тяжёлых тетрадей. Чтобы убавить их вес, я оторвал коленкоровые переплёты. И все же они весили около восьми килограммов из двенадцати килограммов багажа, принятого самолётом. И был момент, когда я просто горевал, что взял этот хлам вместо тёплых подштанников и лишней пары сапог.
Однако любовь к литературе восторжествовала… Весь год я был занят здесь писанием различных сценариев на темы, нужные в дни Великой Отечественной войны…» Позже М. Зощенко решил не откладывать свою работу, она актуальна, злободневна: «Ведь мои материалы говорят о торжестве человеческого разума, о науке, о прогрессе сознания! Моя работа опровергает «философию» фашизма, которая говорит, что сознание приносит людям неисчислимые беды, что человеческое счастье – в возврате к варварству, к дикости, в отказе от цивилизации… В августе 1942 года я положил мои рукописи на стол и, не дожидаясь окончания войны, приступил к работе… Это книга о том, как я избавился от многих ненужных огорчений и стал счастливым… Это будет литературное произведение. Наука войдёт в него, как иной раз в роман входит история «(Зощенко М. Собр. соч.: В 4 т. С. 299—300). И автор рассказывает о том, как он стремился к людям, был порой счастлив, встречаясь с друзьями, подругами, его радовали эти встречи, а потом неожиданно наступала хандра, и с этим он ничего не мог поделать. Он приводит шестьдесят три разных случая из своей жизни, полные огромных потрясений, но не может объяснить, почему наступает хандра. В 1920 году он знакомится с Ремизовым, Замятиным, Горьким, Блоком, Есениным, Маяковским, а всё время после этого чувствует себя несчастным. Потом он начинает своё повествование о детских и школьных годах, приводит ещё тридцать восемь историй, но ответа на свой вопрос так и не находит. И наконец М. Зощенко садится за книги учёных, философов, психологов, писателей. Почему он пишет эту книгу тогда, когда рвутся немецкие бомбы в грозные годы войны. Нет, он приравнивает эту книгу к бомбе, которая разорвётся в лагере фашистов и «уничтожит презренные идеи, рассеянные там и сям» (Там же. С. 495).
М. Зощенко изучает биографии Э. По, Н. Гоголя, изучает исследования Фрейда и других учёных и приходит к выводу, что Горький прав, сказав, что «страдание – позор мира». «И я целиком разделяю его мнение. Чтобы истребить страдание, существует наука. Она сделала немало. Но впереди предстоит сделать ещё больше. Огромный и светлый путь лежит впереди» (Там же. С. 535). «Разум побеждает страдания», «Разум побеждает старость» – вот названия глав, которыми автор заключает свою повесть «Перед заходом солнца». И в этом актуальный и злободневный смысл повести, написанной в 1943 году и напечатанной в журнале «Октябрь» (1943. № 6/7, 8/9); последняя часть повести была напечатана в журнале «Звезда» (1972. № 3) под названием «Повесть о разуме».
Сначала в редакции журнала возникли серьёзные претензии к повести. И М. Зощенко тут же ответил, приведя в письме свои возражения: «Мне кажется несправедливым оценивать работу по первой её половине, ибо в первой половине нет разрешения вопроса. Там приведён лишь материал. Поставлены задачи и отчасти показан метод. И только во 2-й половине развёрнута художественная и научная часть исследования, а также сделаны соответствующие выводы» (Чудакова М. Поэма Михаила Зощенко. М., 1979. С. 167). Содержание повести «Перед заходом солнца» возмутило многих идеологических работников. И тут же появилась резко критическая статья Л. Дмитриева «О новой повести М. Зощенко» в газете «Литература и искусство» (1943. 4 декабря), в которой автор назван «мещанским хлюпиком, нудно копающимся в собственном интимном мирке», а повесть зачислена в разряд «пошлых» и «аморальных». А эта газета – голос ЦК ВКП(б). Через два дня Президиум Союза советских писателей на своём заседании единогласно признал повесть «антихудожественной, чуждой интересам народа», при этом за это решение голосовали А. Фадеев, С. Маршак, В. Шкловский, писатели, близкие М. Зощенко. После этого решения М. Зощенко был близок к отчаянию: ведь повесть прочитана в ЦК ВКП(б) и разрешена, были положительные отзывы учёных-специалистов, видимо, кому-то не понравилась и была дана команда подвергнуть вещь критике. Но всё это оказалось «мелочью» по сравнению с тем, что было написано в «Большевике» (1944. № 2) и «Пропагандисте» (1944. № 6). Повесть названа «вредной», «галиматьей, нужной лишь врагам нашей родины», автор её назван «клеветником» и «пошляком», его мировоззрение «расходится с идеологическими основами мировоззрения народа». Когда М. Зощенко вернулся в Ленинград в апреле 1944 года, поначалу его встретили холодно, но в конце июня неожиданно ввели в редколлегию журнала «Звезда», его материалы начали публиковать «Ленинград», «Известия», «Комсомольская правда». В итоге М. Зощенко оказался в центре схватки противоборствующих сторон в ЦК ВКП(б), в центре борьбы между Ждановым и Маленковым за место первого заместителя И. Сталина.
М. Зощенко написал письмо И. Сталину. Затем одно за другим последовали события, разгромившие и повесть, и всё творчество М. Зощенко, обсуждение журналов «Звезда» и «Ленинград» на заседании Секретариата ЦК ВКП(б), критика в журналах, доклад А. Жданова, исключение из Союза писателей, второе письмо И. Сталину и долгое творческое молчание писателя, занимавшегося только переводами, чтобы кормить семью.
К. Чуковский, Вс. Иванов, В. Каверин, Л. Кассиль, Э. Казакевич, Н. Тихонов обратились в Президиум ЦК КПСС с письмом, в котором говорилось о необходимости реабилитации М.М. Зощенко:
«Считаем своим нравственным долгом поставить вопрос о восстановлении доброго имени Михаила Михайловича Зощенко, известного русского писателя, высоко ценимого Горьким.
Уже десять лет большой художник, безупречный советский гражданин и честнейший человек заклеймён в глазах народа, как враждебный нашему обществу «подонок» и «мещанин»… Необходимо как можно скорее принять меры к защите писателя, к спасению человека. Необходимо организовать издание его сочинений, вернуть писателя Зощенко советской литературе» (Дружба народов. 1988. № 3. С. 189).
В июне 1953 года М. Зощенко вновь был принят в члены Союза писателей.
В конце 1956 года в Госиздате вышел однотомник М.М. Зощенко.
«Большой художник, безупречный советский гражданин» был возвращён народу.
Зощенко М.М. Соч.: В 4 т. М., 2009.
Старков А. Михаил Зощенко. Судьба художника. М., 1974, 1990.
Чудакова М. Поэтика Михаила Зощенко. М., 1979.
Михаил Зощенко в воспоминаниях современников. М., 1981.
Николай Алексеевич Заболоцкий
(7 мая (24 апреля) 1903 – 14 октября 1958)
Родился в обеспеченной семье сорокалетнего агронома Алексея Агафоновича Заболотского (1864—1929) и школьной учительницы Лидии Андреевны Дьяконовой (1879—1926). В «Автобиографических очерках» Николай Заболоцкий писал, что предки его – крестьяне деревни Красная Гора Уржумского уезда Вятской губернии. Дед Агафон прослужил двадцать пять лет в царской армии, вышел в отставку и стал уржумским мещанином, служил лесным объездчиком в лесничестве. Своего сына Алексея отдал в Казанское сельскохозяйственное училище на казённую стипендию. «Отец стал агрономом, человеком умственного труда, – первый в длинном ряду своих предков-земледельцев. По своему воспитанию, нраву и характеру работы он стоял где-то на полпути между крестьянством и тогдашней интеллигенцией… Отцу были свойственны многие черты старозаветной патриархальности, которые каким-то странным образом уживались в нём с его наукой и с его борьбой против земледельческой косности крестьянства. Высокий, видный собою, с красивой чёрной шевелюрой, он носил свою светло-рыжую бороду на два клина, ходил в поддёвке и русских сапогах, был умеренно религиозен, науки почитал, в высокие сферы мира сего предпочитал не вмешиваться и жил интересами своей непосредственной работы и заботами своего многочисленного семейства» (Заболоцкий Н. Собр. соч.: В 3 т. М., 1983. Т. 1. С. 494—495).
В 1913 году десятилетний Николай поступил в реальное училище в Уржуме, который ему тогда показался огромным и счастливым городом. До этого времени Николай учился в начальной школе, уже писал стихи и прочитал множество книг – у отца была хорошая библиотека. «Наш учебный день начинался в актовом зале общей молитвой, – продолжал свой автобиографический рассказ Н. Заболоцкий. – Здесь, на передней стене, к которой мы становились лицом, висел большой, до самого потолка, парадный портрет царя в золотой раме. Царь был изображён в мантии и во всех регалиях. Классы выстраивались в установленном порядке, но из них выделялся хор, который становился с левой стороны. Когда всё приходило в порядок и учителя, одетые в мундиры, занимали свои места, в зале появлялся директор, и молитва начиналась… и всё это заканчивалось пением гимна «Боже, царя храни» (Там же. С. 499—500).
