«Мы хорошо знали, разсказывалъ мнѣ этотъ боевой офицеръ, что съ Юденичемъ нагрянетъ много политиковъ — генераловъ и вообще всякихъ любителей устраиваться на чужой шеѣ. Мы боялись, что дорогое намъ дѣло будетъ окончательно испорчено «бывшими людьми» — сановниками всѣхъ ранговъ и ретроградами. Поэтому Юденичу дано было понять, что вновь прибывающіе въ сѣверо-западную область, независимо отъ ихъ чиновъ и прежнихъ служебныхъ ранговъ, должны проходить стажъ гражданской войны въ строевыхъ частяхъ и лишь послѣ этого они получаютъ право на служебное повышеніе. Онъ согласился на это условіе и вначалѣ прибылъ одинъ, но постепенно собралъ вокругъ себя прежнюю свиту: Кондырева, Покотилло и др.
Всѣ опасенія впослѣдствіи сбылись: насъ начали третировать, считать партизанами и т. п. Понемногу завелись нравы старой арміи: пренебрежительное отношеніе къ солдату и даже мордобитіе. Развилась канцелярщина; особенно отличался на этомъ поприщѣ полк. Прюссингъ, высокомѣрно относившійся ко всѣмъ, несостоящимъ въ генералъ-квартирмейстерскомъ отдѣлѣ штаба арміи.»
… «И все-таки Юденича пришлось принять, такъ какъ съ его пріѣздомъ ожидалась помощь деньгами отъ Колчака, матеріальная и моральная отъ англичанъ и американцевъ и содѣйствіе активнымъ выступленіемъ со стороны Эстоніи и Финляндіи.»
«Восторга въ рядахъ арміи Юденичъ не вызвалъ, на интересующіе насъ вопросы онъ ничего не отвѣтилъ, солдатамъ ничего не говорилъ, а въ Ямбургѣ, производя смотръ перешедшимъ къ намъ краснымъ… поблагодарилъ ихъ за службу!»
По требованію строевыхъ начальниковъ, гр. Палена и ген. Родзянко, тогда же было созвано въ вагонѣ, въ Веймарѣ, военное совѣщаніе съ участіемъ тыловиковъ. Генералу Юденичу было поставлено здѣсь нѣсколько категорическихъ вопросовъ, волновавшихъ боевое офицерство, но отвѣты его были настолько неудовлетворительны, что вызвали у собравшихся глубокое недоумѣніе и уныніе. А когда, пользуясь присутствіемъ генерала, захотѣли немного подтянуть тыловиковъ и выставили требованіе болѣе внимательнаго отношенія къ нуждамъ арміи и точнаго учета имущества и продовольствія, ген. Юденичъ это требованіе не поддержалъ.
Воспитанный въ старой военной школѣ, ген. Юденичъ вовсе не понималъ ни духа солдата революціонной эпохи, ни психологіи гражданской войны. Когда наиболѣе активное офицерство засыпало генерала вопросами общаго политическаго характера, желало знать, за что мы воюемъ, кто насъ поддержитъ и что дѣлается на прочихъ фронтахъ, ген. Юденичъ слушалъ эти вопросы въ полъуха и, давая вялые, безцвѣтные, чисто-обывательскіе отвѣты, вѣроятно, думалъ про себя: «къ чему это гг. офицеры занимаются такой пустой и ненужной болтовней?»
Не больше имѣли успѣха у генерала въ то время и сами гг. члены Политическаго Совѣщанія. 3 августа 1919 г. Политическое Совѣщаніе поднесло ген. Юденичу для подписи проектъ деклараціи правительства, гдѣ разныя политическія обѣщанія, формулированныя иногда довольно неопредѣленно, обѣщались «диктаторомъ», конечно, условно — «по водвореніи законнаго порядка», какъ говорилось въ текстѣ деклараціи. Но даже и такое скромное политическое обѣщаніе, написанное, такъ сказать, мѣломъ въ трубѣ, показалось «автократу» настолько вреднымъ вольнодумствомъ, что онъ вспылилъ и отказался дать свое утвержденіе деклараціи. Сторонники генеральской диктатуры оказались, такимъ образомъ, въ положеніи той гоголевской унтеръ-офицерской вдовы, которая сама себя высѣкла. Положеніе тѣмъ болѣе обострилось, что декларація была послѣднимъ средствомъ удержать окончательно выскользающую изъ рукъ Юденича и Политическаго Совѣщанія власть и хотя отчасти скрасить то откровенное черносотенство въ гражданскомъ управленіи тыломъ, которое неминуемо вело къ гибели начатаго дѣла на фронтѣ и окончательно отталкивало и вооружало противъ русскихъ эстонскіе командные и правительственные круги.
Послѣ отказа Юденича подписать декларацію, членъ Политич. Совѣщанія г. Суворовъ хотѣлъ выйти изъ состава этой организаціи, такъ какъ то настроеніе, которое онъ засталъ въ Нарвѣ въ началѣ августа, ясно показало ему, что въ воздухѣ пахнетъ катастрофой и неминуемы какія-то особыя быстрыя и рѣшительныя мѣры, чтобы предотвратить ее. «Суворовъ, говорилъ нач. снабженія полк. Поляковъ, рѣшилъ вернуться въ Гельсингфорсъ и обдумать положеніе». Радикальный припадокъ; по обыкновенію, продолжался у генерала недолго и безъ всякихъ послѣдствій для практическаго дѣла.
А подумать, дѣйствительно, было о чемъ.
Снабженіе арміи по-прежнему стояло изъ рукъ вонъ плохо: грабежъ всякихъ подрядчиковъ и интендантовъ въ тылу, нужда въ самомъ необходимомъ на фронтѣ. Денегъ нѣтъ, снаряженіе не пришло, на фронтѣ начинается сильный нажимъ большевиковъ, въ городахъ, въ тылу, самое беззастѣнчивое обращеніе съ населеніемъ и полицейщина, торговли никакой. Ген. Балаховичъ на ножахъ съ ген. Родзянко, ген. Юденичъ противъ того и другого, а широкіе общественные круги во Псковѣ, Ямбургѣ, Нарвѣ и Ревелѣ противъ всего этого капральскаго режима, возстанавляющаго противъ себя крестьянъ, горожанъ и эстонцевъ. Тревожно въ районѣ Пскова, непрочно вблизи Ямбурга. Ген. Юденичъ, хотя и сидитъ въ Нарвѣ, но рѣшительно ни въ чемъ себя не проявляетъ, а пріѣхавшіе въ Ревель члены Политич. Совѣщанія безпомощно толкутся на одномъ мѣстѣ и отъ скуки каждый вечеръ ужинаютъ въ паркѣ Екатериненталь, слушая музыкальные концерты.
Къ началу августа 1919 г. гамма отношеній между эстонцами, русскимъ главнымъ командованіемъ и Политич. Совѣщаніемъ исчерпана была до конца. Эстонцы требовали признанія ихъ политической самостоятельности безоговорочно и лишь въ этомъ случаѣ соглашались оказывать дальнѣйшую поддержку русской арміи. Политич. Совѣщаніе предлагало заработать эту самостоятельность и повѣрить въ кредитъ русскому главнокомандованію, что по взятіи Петрограда оно не только не повернетъ штыки противъ Ревеля, но и ген. Юденичъ и его Совѣщаніе «по мѣрѣ (своихъ) силъ (будетъ) способствовать въ будущемъ правовому закрѣпленію за Эстоніей «государственной самостоятельности».[65] Этому «журавлю въ небѣ» эстонцы окончательно не вѣрили; гражданскіе порядки, заведенные въ русской полосѣ, убѣждали лучше всякихъ словъ, чего можно ждать отъ такого вождя и его Совѣщанія, если они окажутся въ Петроградѣ въ силѣ. Одинаково въ верхахъ и низахъ эстонскаго общества стало, поэтому, крѣпнуть отрицательное къ русскимъ отношеніе, ближайшимъ результатомъ чего явилась «вялая поддержка русскихъ операцій на фронтѣ».
На лѣвомъ флангѣ, отъ Финскаго залива до конца озеръ, позицію занимала одна І-я эстонская дивизія. Отъ озеръ до деревни Кили получился почти пустой интервалъ, такъ какъ эстонцы не пожелали его занять, а у Родзянки, кромѣ комендантской роты ямбургскаго ком. Бибикова, другихъ силъ не оказалось. Создалась, такимъ образомъ, возможность обхода Ямбурга съ сѣвера, чѣмъ и воспользовались большевики.
Ямбургъ палъ 5 августа. Ген. Юденичъ понималъ всю невыгодность этой потери. Выходило такъ, что до пріѣзда ген. Юденича армія еще держала фронтъ и Ямбургъ былъ цѣлъ, а какъ только онъ появился въ Нарвѣ, фронтъ зашатался, и войска потеряли не какую-нибудь деревню, а цѣлый городъ. Къ этому надо прибавить, что положеніе фронта ухудшается какъ разъ въ тотъ моментъ, когда въ Ревель уже доставлена первая партія англійскаго снаряженія и боевыхъ припасовъ и, слѣдовательно, въ интересахъ своего престижа передъ англичанами, нужно было удержать г. Ямбургъ во что бы то ни стало. Въ своей книгѣ ген. Родзянко описываетъ этотъ эпизодъ довольно ярко, лишній разъ обнажая остроту существовавшихъ въ ту пору отношеній между генералами бѣлой арміи.
«Передъ отъѣздомъ (во Псковъ), говоритъ ген. Родзянко, я окончательно уговорился съ ген. графомъ Паленъ, что, въ случаѣ нажима противника, онъ, несмотря на непремѣнное желаніе главнокомандующаго оборонять Ямбургъ во что бы то ни стало, отойдетъ на югъ и перейдетъ черезъ р. Лугу, гдѣ и задержится, прикрываясь этой рѣкой. Возможность нажима большевиковъ была болѣе, чѣмъ вѣроятна, такъ какъ имъ нетрудно было обойти по лѣсу у Кили нашъ лѣвый флангъ и выкатиться намъ въ тылъ… Передъ отъѣздомъ я о. т далъ приказаніе эвакуировать Ямбургъ и всѣ желѣзнодорожныя станціи на этой линіи». (стр. 75) «Возвращаясь черезъ Гдовъ, я узналъ, что главнокомандующій приказалъ тульскому отряду двинуться въ Нарву для защиты Ямбурга… Пріѣхавъ въ Нарву, я встрѣтилъ по дорогѣ ген. Юденича… и доложилъ ему о томъ отрицательномъ отношеніи, которое произвелъ на меня этотъ отрядъ» (стр. 76). «Ген. Юденичъ продолжалъ настаивать на защитѣ Ямбурга и, кромѣ Тульскаго отряда, направилъ туда морскую роту. Видя, что мнѣ не удастся переубѣдить главнокомандующаго, я рѣшилъ лично поѣхать въ Ямбургъ руководить этой операціей. Начальникомъ обороны г. Ямбурга, какъ старшій, являлся (комендантъ) полк. Бибиковъ… Я приказалъ послѣдніе составы (поѣздовъ) перебросить черезъ Лугу и приготовить мостъ къ взрыву.[66] Ген. Юденичъ, наоборотъ, настаивалъ на непремѣнномъ сохраненіи моста. Убѣдившись на мѣстѣ, что ранѣе принятое мною рѣшеніе!было совершенно правильное, я приказалъ по полк. Бибикову отходить, не принимая боя» (стр. 77).[67]
