Из предшествующего текста явствует, что надежды на успех от использования всех перечисленных выше мер оправдались далеко не в том объеме, на который рассчитывали члены Верховного тайного совета. Даже поощрительные меры в отношении торговли и создание условий для процветания купечества дали ничтожные результаты, так как самые обременительные повинности купцов (сбор таможенных пошлин, продажа соли, вина и др.) не были отменены.
Что касается монетного дела, то и здесь наблюдались определенные успехи, достигнутые благодаря энергичным действиям генерал-майора Александра Яковлевича Волкова и одного из членов «ученой дружины» Петра Великого – историка, экономиста, администратора, географа, специалиста горного дела Василия Никитича Татищева.
Чеканка монеты использовалась казной в качестве примитивного средства извлечения дохода, достигавшегося несложным путем – уменьшением веса металлов в монете. Этот способ пополнения казны использовал Петр I, когда в 1701-1703 годах казна в результате чеканки новой монеты получила чистой прибыли 1,9 миллиона рублей. Порча монеты вызвала инфляцию – курс рубля снизился почти вдвое, соответственно поднялись цены на товары.
С тех пор монетные дворы в Москве, где чеканились деньги, бездействовали. Выпуск новых денег был санкционирован указом от 26 января 1727 года. Прибывшие на Монетный двор Волков и Татищев обнаружили безрадостную картину. Волков доносил Кабинету ее величества, в ведение которого монетные дворы были переданы из Берг-коллегии: «Истинно, как после неприятельского или пожарного разорения все инструменты разбросаны без всякого призрения, многие под снегом на дворах находятся, деревянное гнило, а железное перепорчено… нет ни форм, во что плавить, ни мехов к кузницам…» Волкову вторил Татищев, сообщавший Макарову: «Осмотрел я все денежные дворы и нахожу их так, как они во время поляков брошены, и до сего дня в них никто не бывал».
8 марта 1727 года Татищев рапортовал об успешном восстановлении монетных дворов: «Монетные дворы от бывшего их разорения в такое состояние, в какое они теперь, и в год привести было бы нельзя, если бы делать не с такою силою и властию, с какою Александр Яковлевич делал. Поистине удивительно, что в такое короткое время почти все вновь сделано, и можно уже надеяться на Бога, что дело пойдет без остановки, только б такая была помощь после него, как теперь».[96] Тогда же началась чеканка новых медных пятикопеечных монет на сумму в 2 миллиона рублей.
Указ 26 января 1727 года объяснялся необходимостью выпуска новых денег «для облегчения крестьян в податях и других нужд». В действительности же налогоплательщики обещанного облегчения не получили, а всю выгоду из этой операции извлекла казна. Дело в том, что до 1718 года из пуда меди чеканилось пятикопеечников на сумму в 20 рублей. Теперь же стали чеканить пятикопеечников из этого же веса меди на 40 рублей, то есть вес монеты был уменьшен в два раза. О выгоде казны от этой нехитрой операции можно судить по тому, что рыночная цена пуда меди равнялась 8-10 рублям. Уже к концу августа 1727 года было выпущено пятикопеечников на 1 миллион 220 тысяч 600 рублей и получено прибыли 607 тысяч рублей. К концу года план чеканки монет был практически выполнен, однако размер подушной подати остался прежним.[97] Правители при Петре II не считали себя обязанными выполнять обещания своей предшественницы.
Но не все начинания Верховного тайного совета приносили хоть какие-то результаты. Некоторые так и остались бесплодными. Помимо уже упоминавшейся деятельности комиссии Д. М. Голицына, назовем попытку заменить устаревшее Уложение царя Алексея Михайловича 1649 года (своего рода кодекс законов, включавших уголовное, имущественное, семейное право и т. д.) новым.
За три четверти столетия в обществе произошли существенные изменения, нашедшие отражение в текущем законодательстве. Иногда оно корректировало статьи Уложения 1649 года, а иногда устанавливало нормы, ему противоречившие. Эти изъяны Уложения обнаружил еще Петр I, когда в начале столетия была учреждена Палата об уложении. Однако она не справилась с поставленной перед ней задачей.
При Екатерине предприняли новую попытку составления Уложения. Была создана комиссия в составе трех обер-секретарей и технического персонала, которой надлежало проделать сложную и кропотливую работу по выявлению и систематизации так называемых новоуказных статей, то есть указов, изданных после 1649 года, а также использовать подходящие для России правовые нормы зарубежных стран, составить новые указы и т. д. Эту многотрудную работу надлежало выполнить к концу 1726 года. Задание оказалось непосильным и не было выполнено не только к указанному сроку, но и к концу XVIII столетия, несмотря на учреждение аналогичных комиссий в каждое новое царствование, в том числе и комиссии об Уложении 1767-1768 годов, созванной Екатериной Великой.[98]
Еще одно неудавшееся мероприятие связано с поручением П. П. Шафирову написать историю царствования Петра Великого. При назначении Шафирова, очевидно, руководствовались тем, что его перу уже принадлежало «Разсуждение о причинах Свейской войны», в первый раз опубликованное в 1719 году и переизданное в 1722 году. Сочинение было написано по заданию Петра, им же отредактировано и дополнено. Сенат полагал, что Шафиров блестяще справится и с новым заданием – написанием сочинения, освещающего уже все стороны жизни и деятельности Петра от рождения до смерти. Однако сенаторы ошибались.
Оказалось, что Шафиров, не имея такого наставника, как Петр I, не был способен самостоятельно выполнить поручение. Показательны, например, вопросы, с которыми он обратился к правительству: «1) Как содержан царь Петр Алексеевич, яко царевич, с матерью своею по смерти царя Алексея Михайловича? 2) Какою болезнью болезновал царь Федор Алексеевич перед смертию и задолго ль был болен до кончины? И по смерти его как избрание царя Петра Алексеевича воспоследовало и что чинилось по избрании маия по 15 число, когда главный бунт начался? 3) Что во время того бунту с его величеством от бунтующих случилось? 4) Какие внутренние интриги в том и от кто были?» и т. д. Но ведь задача Шафирова как историка как раз и заключалась в том, чтобы дать ответы на эти и многие другие вопросы.
Не лишено оснований и такое предположение. Как известно, в 1722 году за публичную ссору в Сенате с Меншиковым Шафиров был приговорен к смертной казни. Все было приготовлено к исполнению приговора, голова обреченного уже лежала на плахе, когда прибывший гонец доставил указ о помиловании. Смертная казнь была заменена ссылкой. Потрясение, перенесенное Шафировым, было велико. Такое не забывается, и можно полагать, что Шафиров, так и не простивший Петру пережитого, сознательно саботировал указ императрицы.
Ни при Екатерине I, ни при ее ближайших преемниках история царствования Петра Великого не была написана. Она появилась только в 1761 году, причем автором ее стал не русский, а француз Вольтер, которому правительство Елизаветы Петровны доставило необходимые для этого источники.
Глава седьмая ЗАТИШЬЕ ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ
После окончания Северной войны и заключения в 1721 году Ништадтского мирного договора, закрепившего за Россией прибалтийские территории, ранее принадлежавшие Швеции, главная внешнеполитическая задача России состояла в удержании за собою завоеванного и пресечении попыток Швеции взять реванш, а также в нейтрализации усилий враждебных России государств, прежде всего Англии и Франции, стремившихся вовлечь Швецию в орбиту своего влияния и помешать приобретению Россией статуса великой державы. Дипломатия петровского времени успешно справилась с решением этих задач: неприятель, с которым Россия в течение двадцати одного года вела изнурительную войну, превратился в ее союзника. Переговоры со шведским правительством, проходившие в 1723-1724 годах, завершились 22 февраля 1724 года подписанием в Стокгольме союзного договора, по которому обе стороны обязались в случае нападения на одну из них оказывать друг другу взаимную помощь. Россия должна была выставить 12 тысяч пехоты, четыре тысячи конницы, девять линейных кораблей и три фрегата; помощь Швеции в случае нападения на Россию какого-либо христианского государства (магометанская Турция таким образом исключалась из их числа) была скромнее и ограничивалась восемью тысячами пехоты, двумя тысячами конницы, шестью линейными кораблями и двумя фрегатами.
Стокгольмский союзный договор имел две секретные статьи. По первой из них Швеция обязалась содействовать возвращению голштинскому герцогу Карлу Фридриху отнятого у него Данией Шлезвига. Карл Фридрих с 1721 года вместе с двором проживал в Петербурге и содержался на средства казны. Гостеприимство Петра Великого имело веские причины – герцог после гибели в 1718 году Карла XII имел законные права занять шведский трон и использовался русской дипломатией в качестве средства давления на овладевшую короной сестру погибшего короля Ульрику Элеонору – пока война не была завершена, над нею висела угроза лишиться престола в пользу голштинского герцога. Кроме того, Петр решил породниться с голштинским герцогом, выдав за него замуж одну из своих дочерей. Отсюда проистекала перспектива оказания помощи Карлу Фридриху в возвращении ему Шлезвига, что, естественно, должно было сопровождаться установлением враждебных отношений с Датским королевством. У России была и собственная причина быть недовольной Данией, которая взимала пошлину с русских кораблей, проходивших через Зундский пролив. Заметим, что «зундская пошлина» имела для России более символическое, чем реальное значение, поскольку она практически не располагала торговым флотом.
