Летом 1995 года Мавроди вдруг решил выяснить, сколько же у него «не халявщиков, а партнеров». И выстроить их ряды в строгом, почти военном порядке. Целью задуманного похода было депутатское кресло в новой Государственной Думе. К активному участию в штурме редута приглашались все обладатели бумаг МММ. Стимул для солдат предвыборной армии Мавроди был прежним: возврат их собственных денег, вложенных в построенные МММ «пирамиды». Начало выплат было назначено на 16 ноября 1995 года.
Но, когда Мавроди, наверное, решил, что главные проблемы позади, грянул гром. В октябре 1995 года вопрос о его неприкосновенности был поднят на заседании парламента. Это была уже третья попытка лишить Мавроди депутатской неприкосновенности. Первые две закончились «удачно»: коллеги его не сдали, и следствие было приостановлено. Но 6 октября 1995 года после третьего запроса (с редким единодушием — 303 голосами при одном воздержавшемся) он был лишен депутатской неприкосновенности.
Следствие по делу Мавроди возобновилось в том же октябре 1995 года. К прежнему обвинению (в неуплате налогов) прибавилось еще одно — в мошенничестве. Однако арестовывать Сергея Мавроди в этот раз не стали и даже не вызывали на допросы. Скорее всего, решающую роль здесь сыграл тот факт, что перспективы дела о не уплате налогов пресловутым «Инвест-консалтингом» были весьма туманны и доводить его до суда правоохранительные органы не решались. С мошенничеством тоже было непросто: адвокаты могли доказать, что отношения МММ с его вкладчиками лежали в сфере гражданского права.
В 1996 году глава МММ вновь напомнил о себе, когда попытался стать кандидатом в президенты России. Однако ЦИК забраковал значительную часть подписных листов в его поддержку и в регистрации отказал. Вскоре Сергей Мавроди ушел в подполье.
Уголовное дело против Мавроди то возобновлялось, то снова закрывалось… В январе 1996 года было возобновлено следствие по делу о неуплате налогов. Но в марте оно было прекращено по причине недоказанности участия самого Мавроди в совершении преступлений. 4 мая 1996 года Мавроди вернули арестованные деньги и имущество на сумму свыше 800 млн. руб. В январе 1997 года по указанию генпрокурора Юрия Скуратова началось дополнительное расследование по делам, связанным с АО «МММ» и Сергеем Мавроди, но судебные перспективы этих дел были сомнительны.
В сентябре 1997 года арбитражный суд Москвы признал АО «МММ» банкротом в связи с неспособностью исполнить требования кредиторов и превышением обязательств над имуществом. Этого добились несколько вкладчиков — владельцев неоплаченных Сергеем Мавроди билетов и акций. Процесс признания МММ банкротом проходил без ажиотажа и митингов. Суд своим решением просто признал МММ банкротом. Сам Сергей Мавроди в это время уже находился в бегах, а сбор средств у населения продолжал его брат Вячеслав. В 1998 году Мавроди-старший был объявлен в федеральный, а потом (когда появилась информация, что он находится в Греции) и в международный розыск. Впрочем, как говорили впоследствии, он жил под надежным прикрытием в подмосковной Жуковке-3 (его регулярно замечали в престижном ресторане «Царская охота»). Впрочем, в подполье Мавроди не сидел сложа руки. По данным правоохранительных органов США в начале 1998 года экс-глава МММ вместе с двоюродной сестрой Оксаной Павлюченко создал новую финансовую пирамиду, используя Интернет. В сети появился сайт некой компании Stock Generation Ltd, представлявший собой виртуальную биржу. Там были котировки акций несуществующих компаний и рекомендации по их покупке. Биржа просуществовала около двух лет, ее жертвами, по некоторым данным, стали около 20 000 (по другим данным — более 275 000) американцев и жителей Европы. Пострадавшие начали жаловаться в Комиссию по ценным бумагам и биржам США, и сайт Stock Generation был заблокирован.
Сергея Мавроди арестовали только в 2003 году. 31 января он был задержан в Москве. Сыщикам, которые задержали его, он оставил автограф: «На добрую память уголовному розыску».
Криминальная ветвь власти
В 1994-м структуры Анатолия Быкова подмяли под себя Красноярский алюминиевый завод (КрАЗ). Быков стал членом совета директоров завода и вычеркнул из реестра 17% акций, принадлежавших Trans World Group братьев Черных, тем самым начав «первую алюминиевую войну». Те же процессы шли в других регионах.
Бандитизм был не только на улицах, он был, как и разруха, в головах. Со временем братки и «новые русские» стали героями анекдотов, но бандитский стиль надолго укоренится в народном быту — выглядеть шпаной было престижнее, чем лохом.
А пока приблатненные выстригали себе затылки, осваивали распальцовку и жаргон «новых русских», а также смотрели новый фильм Квентина Тарантино «Криминальное чтиво» (который воспринимали без всякой иронии), между бизнесом и криминалом действительно завязался некий «роман».
В 1995 году аналитики впервые заговорили о том, что на смену дикому капитализму приходит цивилизованный бизнес. Но вместе с цивилизованностью в экономику проник криминал, фактически став одной из полноправных ветвей власти. 1995-й начался под стрельбу, которая не стихала весь год. И не только в Чечне, где с новогодней ночи федеральные войска больше месяца пытались захватить президентский дворец в Грозном. Жарко было по всей России, особенно в Москве, где в тот год произошли, пожалуй, самые громкие убийства минувшего двадцатилетия.
1 марта в подъезде своего дома был застрелен журналист Владислав Листьев. Помимо Листьева смерть проредила и ряды банкиров. Газета «Коммерсантъ-Daily» в конце года свела мартиролог убитых банкиров — их было более десятка. Самыми громкими были убийства главы банка «Югорский» Олега Кантора и главы Росбизнесбанка Ивана Кивелиди. Кантор перед смертью говорил знакомым: «Я раб своей охраны», — был грустен и предчувствовал свою судьбу. Смерть Кантора была обставлена с изощренной жестокостью: на даче была вырезана вся охрана, а сам зарезан в стиле ритуального убийства.
С Кивелиди была немного другая история. Если Кантор проявлял интерес к акциям КрАЗа, то Кивелиди никому не переходил дорогу. Его отравили тяжелыми металлами, помещенными в телефонную трубку. Никто так и не понял за что.
Бизнес-сообщество впало в панику. Все осознали, насколько глубоко в бизнес проник криминал. Глава корпорации «НИПЕК» и компании «Биотехнология» Каха Бендукидзе, который в 2000-х стал министром экономики Грузии, говорил в беседе с корреспондентом ИД «Коммерсантъ»: «У преступных группировок принципиально иная идеология построения государства. Либерально-демократическое устройство государства и свободный рынок не являются единственно возможными. Есть примеры рыночно-олигархического устройства — Парагвай, довоенная Япония. Есть варианты, когда государство является заложником криминала (Колумбия), когда силы государства и преступных кланов оказываются равны. Противно слушать, что, мол, в Америке так же было и рассосалось!
А в Парагвае не рассосалось… Мы уже знаем депутатов разных уровней, связанных с бандформированиями. И может оказаться так, что через один-два года ситуация выйдет из-под контроля, когда существенная часть власти перейдет к людям, так или иначе связанным с оргпреступностью».
На вопрос «Что, по-вашему, означает криминализация государства?» он ответил: «Допустим, в каком-то городе все члены думы и глава администрации — бандиты. Они управляют транспортом, муниципальными службами, наводят в городе свой порядок — и все это с помощью бандитов. Из такой ситуации нет мягкого хода назад. Следующие выборы либо не состоятся, либо пройдут в интересах бандитов. И в ближайшие два года этот процесс пройдет в большинстве регионов, и тогда судьба этих территорий будет определена надолго».
Те же, кто все еще связывал будущее страны с капитализмом, с нетерпением ожидали явления «невидимой руки рынка». Очень хотелось пожать эту мужественную руку, но никак не удавалось: она абсолютно невидимо и неслышимо шарила по карманам граждан и «закромам Родины».
В 1996 году скандалы продолжали сотрясать российский рынок. 2 ноября американский совладелец гостиницы «Рэдиссон-Славянская» Пол Тейтум рассказал корреспондентам «Коммерсанта» о конфликте с российскими деловыми партнерами. На следующий день его расстреляли в подземном переходе. Любимая фраза Тейтума была: «Кто в Россию с инвестициями придет, тот от них и погибнет».
В 1996 году достигли пика и затем спикировали вниз обороты «Лужи» — главного рынка страны в Лужниках.
Это было уникальное явление и время, когда вся торговля страны была сосредоточена в одном месте. Из той среды, кстати, вышел известный предприниматель Евгений Чичваркин.
Андрей Ренард, президент консалтинговой компании «EMC», вспоминает: «Это был всероссийский маркетинговый центр, по которому можно было исследовать весь российский рынок. Считаю, там нужно поставить памятник челноку. Они вылетали в Китай с военного аэродрома Чкаловский и прилетали на военный аэродром на севере Пекина. Причем невозможно было идентифицировать владельцев бизнеса. Было около 40–50 монополий по разным товарным группам — продавцы в палатках сами не знали, на кого работают, но цены были скоординированы, и вообще фирмы очень четко договаривались по конкуренции. Потом эта монопольная модель перешла на весь российский рынок. Сегодня вся страна с ее госкапитализмом — это огромная “Лужа”. Мы долго не могли выйти на хозяев — они не реагировали на наши письма и буклеты. Пришлось ловить их на живца — открыли палатку и выставили товар по демпинговым ценам. На другой день позвонил продавец и сообщил, что грубо “наехали” какие-то ребята. В тот же день мы с ними встретились, и те предложили договориться. Так мы вышли на хозяев».
