Все это тоже очень напоминает эпизод с истреблением древлянских послов, пришедших свататься от князя Мала.
Впрочем, вернемся к перечислению великих подвигов, совершенных Гарольдом, они того стоят: этот великий человек, навек прославивший свое имя, в Африке взял и разрушил больше 80 городов, а в них награбил неимоверно много золота. И все это золото он «посылал Ярицлейву конунгу в Хольмгард». Сага не знает никакого такого Киева! Конунг Ярицлейв живет в Хольмгарде, в эту бандитскую «малину» Гарольд и стаскивает награбленное.
А поскольку Гарольд сильно влюблен и тоскует без Эллисив, он, как и подобает влюбленному, сочиняет стихи. Например, вот такие стихи:
«Корабль прошел мимо обширной Сицилии; быстро шел корабль. На котором были храбрые мужи; мы были горды, как и можно было ожидать; меньше всего жду я, чтобы трус достиг того же; но все-таки девушка в Гардах не желает меня знать»[84].
Припев «но все-таки девушка в Гардах не желает меня знать» был во всех песнях, сочиненных Гарольдом.
Граф Алексей Константинович Толстой сочинил прекрасную балладу, с рефреном после почти каждого четверостишья: «Звезда ты моя, Ярославна!» Если верить графу Толстому, вернувшись в Киев, Гарольд обращается к Ярославу-Ярицлейву и его дочери Эллисун-Елизавете с такими словами:
«Я, княже, уехал, любви не стяжав,
Уехал безвестный и бедный;
Но ныне к тебе, государь Ярослав,
Вернулся я в славе победной!
Я город Мессину в разор разорил,
Разграбил поморье Царьграда,
Ладьи жемчугом по края нагрузил,
А ткани и мерить не надо!
По древним Афинам, как ворон, молва
Неслась пред ладьями моими,
На мраморной лапе пирейского льва
Мечом я насек свое имя!
Прибрежья, где черный мой стяг прошумел,
Сицилия, Понт и Эллада,
Вовек не забудут Гаральдовых дел,
Набегов Гаральда Гардрада!
Как вихорь обмел я окрайны морей,
Нигде моей славы нет равной!
Согласна ли ныне назваться моей,
Звезда ты моя, Ярославна»[85].
Очень романтично, очень похвально, прекрасный пример для влюбленных юношей; замечательная рекомендация, посредством каких мер следует добиваться благосклонности любимых. Остается только надеяться, что не все молодые люди последуют этому примеру — а то ведь и городов на земле не останется.
Но главное — самое главное — Ярослав действует вовсе не как славянин. Не было никогда у славян требования к жениху — покрыть свое имя разбойной славой участия в виках и дренгах. У немцев и вообще ни у одного европейского народа такого требования тоже не было, а вот у скандинавов такой обычай был; знаменитый конунг вполне мог отказать претенденту на руку его дочери, если тот мало грабил и убивал.
Ярослав Мудрый ведет себя не как славянин, а как скандинав! Как викинг.
Для Гарольда все кончилось хорошо: он женился на Эллисун и стал королем Норвегии; правил он довольно долго, с 1045 по 1066 год. В последнем году своего королевствования он вместе с женой Елизаветой Ярославной (Эллисив) и дочерью Марией прибыл на Оркнейские острова, а потом отправился воевать вместе с нормандским герцогом Вильгельмом Завоевателем.
До отъезда он обещал руку Марии своему старому дружиннику Эйстейну Орри, но этому браку не судьба была осуществиться: Гарольд вместе с дружинником Эйстейном погиб под Гастингсом! Вильгельм и его нормандцы вместе с помощниками-норманнами разбили Гарольда Саксонца и его пешую армию англов и саксов. Но Гарольд и Эйстейн до этой победы не дожили.
А сага сообщает, что «на Гюде, дочери Харальда конунга [английского Гарольда. — А. Б.] женился Вальдамар конунг, сын Ярицлейва, конунга в Хольмгарде, и Ингигерд, дочери Олава, конунга Шведского»[86].
Сага ошибается: на Гюде-Гите-Эдгите — дочери последнего короля Саксонской Британии Гарольда, женился вовсе не сын, а внук Ярослава, Владимир Всеволодович Мономах.
Но уже сказанного довольно; уже ясно, что для скандинавов Русь — это «своя» страна. В нее вторгается Эрик с целью мести, но на Русь не ходят регулярными походами. А на Биармию-Пермь и на Финляндию — ходят!
В 910 году Хрольв, который «был так высок ростом, что ни один конь не мог его носить, и он ходил пешком всюду, где бывал; его называли Хрольв Пешеход. Он много воевал на Востоке. Однажды летом, когда он пришел из морского похода на Вик, он стал брать скот на берегу» [то есть в самой Норвегии. — А. Б.]». Тогда король разгневался на Хрольва и изгнал его из Норвегии, потому что до этого король «наложил строгий запрет на грабеж внутри страны»[87].
В Биармии воевали Хальвдан Черный и Хальвдан Белый, Эрик Кровавая Секира, а в 908–916 годах, «когда Эрику было 12 лет, Харальд конунг дал ему пять больших кораблей, и он… отправился морем на запад и грабил там в Шотландии, Уэльсе, Ирландии и Франции, и пробыл там еще четыре зимы. После того поехал он на север, в Финмарк, и до самого Бъярмаланда; и была там у него великая битва, и он победил» [88].
В 965 году «летом Харальд Серый Плащ пошел с дружиной своей на север в Бъярмаланд и грабил там; и была у него битва великая с бъярмами на берегу Вины. Победил там Харальд и убил много народу, и добыл огромное богатство»[89].
Действительно, зачем плыть в Биармию вокруг всей Скандинавии, с огромным риском? Ведь шведы могут попадать в Биармию прямо из Приладожья, коротким путем. Но на Русь таким же образом они не ходят: ни шведы, ни норвежцы.
Даже в конце ХII века на другом конце Европы в 1175 году, поэт Бенуа де Сент-Мор в «Рифмованной хронике» герцогов нормандских объединил Скандинавию и Русь, романтически воспевая ту и другую. Нормандцы давно говорили на французском, а не на шведском, стали обычной феодальной знатью, а не морскими разбойниками, но позже произнес:
«Между Дунаем, Океаном и землей алан
есть остров, называемый Сканси,
и я полагаю, что это земля Руси.
Как пчелы из ульев,
вылетают они огромными могучими роями
из тысяч и тысяч яростных бойцов,
и бросаются в бой,
выхватив мечи,
воспламененные гневом,
как один за всех и все за одного.
Этот великий народ
может нападать на большие страны,
и давать жестокие сражения,
и одерживать славные победы».
Особая глава про «норманизм», или «Норманнская теория» Михайло Ломоносова
— …славная история великого российского народа, уже столетия испытывающего свою удивительную судьбу.
Федор Иванович Миллер
— Федька Миллер?! Норманист! Норманист! В кандалы, в кнуты его, каналью!
Михайло Ломоносов
Спор о норманнах-викингах-варягах
Есть главы, которые писать не хочется, потому что противно… А писать нужно, приходится… Это будет глава о том, как в России, во имя причудливо понятых политических интересов, боролись с историческими фактами.
Для людей Средневековья легенда о призвании правителя была очень престижной — ведь получается, что не князь с дружиной завоевал нашу землю, а мы сами позвали. Чем более славный и знаменитый князь принял предложение владеть землей, тем больше чести.
Так же престижно было взять жену из далекой земли. Само слово «невеста» и означает «невесть откуда». Чем из большей дали невеста, тем больше чести жениху и всему его роду. Чем из большей дали князь, тем больше чести племени, в котором он княжит.
Так когда-то бритты позвали саксов владеть Британией со словами: «Обширную, бескрайнюю свою страну, изобилующую разными благами, готовы вручить вашей власти…»
Но возможна и совершенно другая логика. Сам факт то ли призвания варягов, то ли завоевания варягами Руси многим кажется каким-то обидным. Если племя русов завоевало славян, а потом нас завоевали еще и варяги — это вообще что же такое получается?! Вечно нас завоевывают немцы… Наверное, русским так легко было поверить в «норманизм» (а в него ухитряются верить и сегодня) потому, что в самом факте этих завоеваний им видится что-то унизительное и обидное. Одна обида развивается в сторону другой: ясное дело, «они» «нас» за людей «не держат», считают неполноценными и не способными к созданию собственного государства. Если людям «обидно», их очень легко убедить в логике: «Раз Рюрик варяг, немцы нас не считают за людей». Логика, конечно, загадочная, обладателей ее надо лечить, но сторонников у нее довольно много.
В «норманизм» в России тоже верят. Многие до сих пор уверены, что «немцы так думают», а в самой Германии ни о каком таком «норманизме» и слыхом не слыхивали. Конечно же, советские ученые и публицисты не упускали случая попрекнуть идеологов Третьего рейха «норманизмом». Но и это неправда.
