Другим значительным источниковедческим явлением стало издание в двух книгах документального сборника «Архивы Кремля. Политбюро и церковь. 1922—1925 гг.», в котором опубликованы документы Архива президента Российской Федерации, Центрального архива ФСБ РФ, ГАРФ и РГАСПИ, посвященные выработке и проведению партийно-государственной антирелигиозной политики. Составители сборника использовали документы из фондов Политбюро ЦК РКП (б), ЦК РКП (б) и его Секретариата, Оргбюро, Агитпропа, СНК, ВЦИК и судебных органов при нем, ЦК Помгола и Последгола, ВЧК – ГПУ – ОГПУ и ряда личных фондов (В. И. Ленина, Е. М. Ярославского, Ф. Э. Дзержинского, А. И. Рыкова и др.). Почти все документы были ранее засекречены, имели грифы «Строго секретно», «Совершенно секретно», «Хранить наравне с шифром» и т.п.196 Основная часть документов относится к 1922 г. В данной диссертационной работе документальные материалы указанного сборника использованы в освещении и оценках протестных настроений и проявлений в крестьянской среде в отношении антирелигиозной политики Советского государства, в частности, в период кампании по изъятию церковных ценностей.
Материалы периодической печати имеют важное значение как исторический источник в контексте анализа взаимоотношений крестьянства и власти. В статьях, очерках, корреспонденциях, репортажах на страницах «Известий ВЦИК» (орган ВЦИК Советов крестьянских, рабочих, солдатских и казачьих депутатов и Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов), «Бедноты» (орган ЦК РКП (б), «Бюллетеня Наркомпрода» (орган Народного комиссариата продовольствия), «Бюллетеня трудового фронта» (орган Народного комиссариата труда), «Вестника агитации и пропаганды» (орган ЦК РКП (б), «Вестника НКВД» (орган Народного комиссариата внутренних дел), «Еженедельника ВЧК» (орган Всероссийской чрезвычайной комиссии), «Известий Наркомпрода» (орган Народного комиссариата продовольствия), «Красной нови» (общественно-политический журнал), «Народного хозяйства» (орган ВСНХ) и в других периодических изданиях изучаемого времени представлен широкий спектр жизнедеятельности российского общества в условиях Советской России. Данные материалы отличаются информационной и фактологической насыщенностью, оперативностью, и, как правило, отсутствием аналитического анализа.
Следует отметить, что с начала августа 1918 г. в «Известиях ВЦИК» стали регулярно печатать «Бюллетени деятельности чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениям по должности». Так, в «Известиях ВЦИК» в августе 1918 г. сообщалось об антибольшевистских выступлениях в деревне и предпринимаемых ВЧК мерах по их ликвидации197. В «Бюллетенях ВЧК» впервые появилась терминология, характерная для всех последующих информационных источников данного ведомства. Так, любое проявление недовольства крестьян политикой Советской власти квалифицировалось как контрреволюционное и по своему характеру кулацкое. Организаторы и активные участники крестьянских восстаний относились к числу кулаков или лиц, попавших под их влияние. «Бюллетени ВЧК» свидетельствовали, что главным содержанием политики Советской власти в деревне летом – осенью 1918 г. была борьба за хлеб, которую власть вела с крестьянством, опираясь на созданные на местах комитеты бедноты. Приведенные в них факты зверских убийств крестьянами комбедовцев, членов реквизиционных отрядов, советских и партийных работников и ответных массовых расстрелов и взятие заложников свидетельствовали о ее крайне ожесточенном характере. В связи с этим данный периодический источник показывает весь ужас гражданского противоборства, его трагические последствия для судеб миллионов людей. Осенью 1918 г. появился еще один информационный источник ВЧК о положении на местах – «Еженедельник чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией». В его выпусках публиковались доклады и статьи сотрудников ВЧК о контрреволюционных выступлениях, обобщался опыт их подавления. Например, система заложничества, широко применявшаяся ВЧК в годы Гражданской войны в отношении врагов Советской власти, вырастала из практического опыта, полученного органами ВЧК в ходе ликвидации крестьянских восстаний летом – осенью 1918 г. В одной из статей указывалось, что, как правило, после их ликвидации организаторы восстаний скрывались, и вся ответственность за их последствия возлагалась на рядовых участников. Чтобы избежать подобной ситуации, предлагалось активное использование института заложничества как профилактической меры против деятельности в деревне контрреволюционных элементов и организаций198.
Мемуары и воспоминания образуют комплекс взаимодополняющих источников личного происхождения. Этот своеобразный исторический источник, имеющий субъективный характер, в котором раскрываются мысли и чувства очевидцев событий прошлого, дополняет другие свидетельства изучаемой эпохи, придает определенный колорит историческому времени, в котором происходил сложный и трудный процесс становления Советского государства. Так, при изучении мемуарной литературы, связанной с махновщиной, следует учитывать мотивацию авторов, обусловленную их участием, стремлением порой приукрасить свою роль в исторических событиях199. Помимо этого, многие публикации личного происхождения содержат множество неточных сведений о махновщине. Примером может служить брошюра бывшего белогвардейского офицера Н. В. Герасименко200. Таким образом, источники мемуарного характера требуют критического отношения и сопоставления с другими свидетельствами.
При изучении взаимоотношений крестьянства и власти в Советской России для автора данной работы полезную роль сыграли воспоминания Лив Нансен-Хейер о своем великом отце Фритьофе Нансене, Нобелевском лауреате, полярнике, выдающемся общественном деятеле 1920-х гг.201 Нансен оказал весомую помощь России в условиях борьбы с голодом в 1921—1922 гг., являясь верховным комиссаром организации общеевропейской помощи голодающим в Советской России. Он издал в 1923 г. книгу «Россия и мир», в которой признал за русским народом большую будущность и считал этот народ призванным выполнить великую миссию: принести Европе духовное обновление. В данной книге, хотя и косвенным образом, по существу опровергался тезис о неком руководстве подрывной деятельностью в Советской России со стороны белоэмиграции. Среди множества недоброжелателей, пытавшихся помешать Нансену в деле помощи голодающим, особенно усердствовали именно русские белоэмигранты. В сентябре 1921 г., выступая с трибуны Лиги наций, Нансен прямо указал на «центральную агентуру» из «ненавистников Советов», которая находилась в Париже. Именно она методами нелепой лжи, клеветы, интриг и сплетен пыталась помешать Нансену202. Подобную позицию белоэмигрантов Нансен объяснял их мнением, что помощь голодающим укрепит Советское правительство. Примечательно, что сам Нансен не признавал партийной политики, не питал никаких симпатий к компартиям, рабочему движению, считал невозможным решить классовые противоречия путем борьбы. По его мнению, партийная борьба препятствует объединению народа для решения крупных общенациональных задач. Взгляды его характеризовались как праволиберальные, ближе к консервативным.
Дочь Нансена описала впечатления отца о посещении им голодающих районов Поволжья и Украины: «Я заранее готов был увидеть страдания, смерть и человеческое горе. Но я не предполагал, что увижу целые селения и даже целые провинции, где все только и живут в ожидании смерти-избавительницы. Я не был подготовлен к тому, что увижу мужчин и женщин, которые доведены голодом до самых черных деяний. То, что мы увидели, описать невозможно…»203. Нансен не отрицал, что Советы несут свою долю ответственности. Одновременно он пытался понять коммунизм: «Мы не должны забывать, какие обстоятельства ему предшествовали. Переворот был неизбежен». Но форма правления вызывала у него недоуменное покачивание головой. Ему казалось, что все возвращается к старому, с той только разницей, что это старое перешло в новые руки. Как говаривал Нансен, пожимая плечами, формы правления временны и преходящи, но это дело русского народа, в котором дремлют неизведанные силы. Борьба Советов за восстановление своей разоренной страны, утверждал Нансен, – личное дело самих русских, в которое никто не должен вмешиваться. При этом будущая Россия воспринималась как часть Европы, способная «к восстановлению равновесия между производством и потреблением в Европе»204.
Героические и одновременно трагические годы Гражданской войны привлекают внимание литераторов205. Обращение к литературным произведениям как историческому источнику сравнительно недавно вошло в исследовательскую практику. Так, известный историограф и источниковед М. М. Мухамеджанов справедливо отмечает, что «нельзя пренебрегать творениями мастеров слова… Особый интерес вызывают те произведения, которые посредством приемов художественного творчества в обобщенном виде отражают реальную действительность во всех ее ипостасях. Персонажи этих сочинений могут быть вымышленными, но они вобрали в себя типичные черты людей различных социальных групп, занятий, образа жизни»206.
