Реки и озера новообретенной земли получили новые названия от имен самих вождей древних славян, их детей и жен. Наиболее красочно в «Сказании» описан старший сын Словена Волхв, давший свое имя реке Волхов, которая прежде звалась просто Мутная (кстати, вода в Волхове действительно мутная из-за особенностей донного грунта этой реки).
«Больший же сын оного князя Словена Волхв бесоугодник и чародей и лют в людех тогда бысть, и бесовскими ухищреньми мечты творя многи, и преобразуяся во образ лютаго зверя коркодила (так! – М.С.), и залегаше в той реце Волхове путь водный, и не поклоняющих же ся ему овых пожираше, овых же испроверзая и утопляя. Сего же ради людие, тогда невегласи, сущим богом окаяннаго того нарицая и Грома его, или Перуна, рекоша, руским бо языком гром перун именуется. Постави же он, окаянный чародей, нощных ради мечтаний и собирания бесовскаго градок мал на месте некоем, зовомо Перыня, иде же и кумир Перунов стояше».
Здесь все смешано воедино: и книжный переводной рассказ «О коркодиле», и летописная история о святилище Перуна в Новгороде, а возможно – и представление о богатыре-оборотне Волхве Всеславиче. Былина о Волхве очень древняя, хотя, как и все былины, она дошла до нас в записях XVIII в. В былине Волхв мог превращаться в волка, сокола и тура (дикого быка).
Название города Словенска происходит от имени старшего из двух братьев, по имени же младшего получил название другой город Приильменья – Руса (современное название – Старая Русса).
Обосновавшись на новом месте, братья, жившие между собою в любви и согласии, начали завоевание окрестных земель. Они создали обширную державу, простиравшуюся на север до берегов Северного Ледовитого океана, а на восток – до реки Обь.
Если создатели «Сказания о князьях Владимирских» привязывали историю Руси к истории Древнего Рима через фигуру императора Августа, то неизвестный автор «Сказания о Словене и Русе» пошел еще дальше – на страницах повести появляется великий завоеватель Александр Македонский.
Державой Словена и Руса (мы помним, что она основана за много столетий до завоеваний Александра!) в то время правили три брата-князя – Великосан, Асан и Авесхасан (имя третьего брата в списках «Сказания» может писаться по-разному). Не имея возможности покорить русских князей из-за огромного расстояния и труднопроходимой местности, Александр даровал им грамоту на владение всеми землями от Варяжского моря (Балтики) до моря «Хвалимского», т. е. Каспийского. Грамота Александра, которую братья повесили в капище по правую сторону от идола Велеса и впоследствии очень почитали, приводится в «Сказании» полностью:
«Александр, царь царем и над цари бичь божий, презвитяжный рыцарь, всего света обладатель и всех, иж под солнцем, грозный повелитель, к покорным же мне милосердый пощадитель, к непокорным же яростный мечь, страх всего света, честнейший над честнейшими, в далекоразстоятельном и незнаемом крае вашем от нашего величества честь и мир и милость вам и по вас храбросердому народу словенскому, зацнейшему колену русскому великим князем и владцом от моря Варяжского и до моря Хвалимского, велебным и милым мне храбрственному Великосану, мудрому Асану, счастному Авехасану вечне поздравляю, яко самех вас лицем к лицу любезне целую, сердечно приемлю яко други по сердцу моему и нагреднейшии подданицы нашему величеству и сию милость даю вашему владычеству. Аще каковый народ вселится в пределех вашего княжества от моря Варяжскаго и даже до моря Хвалимского, да будут вам и потомку вашему подлежимы вечной работе, во иныя ж пределы отнюдь да не вступит нога ваша. Сие достохвалное дело замкнено сим нашим листом и подписано нашею цысарскою высокодержавною правицею и за природным нашим государьским златокованным гербом привешеным. Дано вашей честности в вечность в месте нашего дела в Великой Александрии изволением великих богов Марша и Юпитера, и богини Верверы, и Венуса месяца примоса начальнейшаго дня». А приписанье царские руки верх строк златопернатыми писмены написано сице: «Мы Александр, царь царем и над цари бичь, сын великих богов Юпитера и Венуса в небе, земский же Филиппа силнаго царя и Алимпиады царицы, нашею высокодержавною правицею утвердих вечне». Сии ж князи словено-рустии, иж таковыя высокия чести сподобишася от всего державнаго того самодержца прияти и сию пречестнейшую епистолию почитаху вельми и обесиша ю в божницы своей по правую страну идола Велеса и честно покланяхуся ей, и праздник честен творяху в началный день примоса месяца».
Когда уже известный нам архиепископ Пахомий заносил в свой хронограф эту повесть, он сделал интересную пометку в тексте Грамоты. После слов «по правую сторону идола Велеса» он добавил «во граде Ростове». Почему Ростов, ведь «Сказание» новгородское и посвящено объяснению новгородских географических названий? Возможно, Пахомий знал местные ростовские предания о древнем культе Велеса, которые отразились в том числе в житиях ростовских святых, боровшихся с этим культом и сокрушавших те самые идолы Велеса… Так под пером книжников легенда обрастала новыми деталями.
Позднее Словенск дважды запустевал и каждый раз возобновлялся на новом месте. Вообще история славян по версии «Сказания» очень насыщенная: они совершают походы на «земли скипетра греческаго», страдают от эпидемий, бегут из своих городов в леса, основывают новые города (например, Белоозеро). Во всех случаях новыми основателями Словенска оказывались славянские переселенцы с Дуная, причем история этих переселенцев уже сближается с данными «Повести временных лет». После второго возобновления «старейшиной и князем» нового города (Новгорода!) стал уже известный нам Гостомысл.
Расселение последней волны пришельцев с юга уже похоже на картину, описанную во введении к «Повести временных лет»:
«И разыдошася кииждо с родом своим по широте земли, и овии же седоша в полях и нарекошася поляне, сиречь поляки, овии полочане речки ради Полоты, овии мазовшане, овии жмутяня, инии же бужане по реце Бугу, овии дреговичи, овии кривичи, овии чюдь, инии меря, инии же древляне, и инии морава, серби, болгари сих же от роды, и инии же северы, и инии лопи, и инии же мордва, и инии же мурама…»
Правда, в списке появился новый народ – «лопи», лопари, саамы – жители Кольского полуострова. С лопарями русские познакомились, по-видимому, в XV в., в ходе продвижения к берегам Северного Ледовитого океана.
Гостомысл имел двух сыновей – Словена (это так называемый младый, младший Словен) и Избора – и обоих потерял. Словен отправился «в Чюдь» (в земли финских племен), основал там город Словенск и через три года умер. Избор, как уже можно догадаться, тоже основал город – Изборск и умер «змием изъяден». Далее «Сказание» повторяет сюжетную линию «Сказания о князьях Владимирских»: умирающий Гостомысл предвидит будущие усобицы и отправляет послов за море – искать потомка Августа – кесаря. Те находят Рюрика, уговаривают его («и умолен быв князь Рюрик»), и тот с двумя братьями, Синеусом и Трувором. Дальше все как в «Повести временных лет»: братья быстро умирают, и Рюрик остается единовластным правителем Руси.
Автор «Сказания» вставил в свой труд и упоминание об убиении Вадима Храброго, заострив внимание на осознании новгородцами неизбежности подчинения Рюрику:
«Новгородцы же видевше Рюриково доброродство и мужественное его остроумие, пророчествоваху к себе, глаголюще: «Разумейте, братие, яко непременно имамы быти под едином игом державнаго обладателя. От сего Рюрика и от рода его и не токмо упразднится им самовластие наше, но и раби им будем». Тогда Рюрик уби некоего храбра новгородца именем Вадима и иных многих новгородцев и советников его. Аще тогда и нечестиви бяху новгородцы, но обаче по пророчеству их, паче же благоволением божиим и доныне царствуют ими от Рюрикова семене благородное изращение…»
Сравните этот рассказ с сообщением Никоновской летописи – очень похоже, но реплика новгородцев более длинная и красочная, чем в оригинале. Эту версию рассказа составитель «Сказания» позаимствовал из «Книги Степенной царского родословия». Любопытно, что этот же прием – развертывание исходного краткого сообщения с помощью прямой речи действующих лиц – использовали в свое время и составители самой Никоновской летописи. Например, в маленькую заметку о казни в 1376 г. новгородских еретиков-стригольников (их сбросили с моста в Волхов) они добавили новозаветную цитату – в форме реплики палачей…
Автор «Сказания» нам неизвестен, однако на этот счет есть некоторые предположения. Некоторые сибирские мотивы «Сказания» могут указывать на возможное авторство новгородского митрополита Киприана, который до поставления в Новгород был архиепископом Тобольским и Сибирским.
