«…ему [Риббентропу] и фюреру кажется, что в СССР за последние годы усиливается национальное начало за счет интернационального, и если это так, то это естественно благоприятствует сближению СССР и Германии. Резко национальный принцип, положенный в основу политики фюрера, перестает в этом случае быть диаметрально противоположным политике СССР».
Заговорив о национальной политике, Риббентроп внезапно изменил интонацию и обратился к Астахову с неофициальным и даже несколько интимным вопросом:
«Скажите, г-н поверенный в делах… не кажется ли вам, что национальный принцип в вашей стране начинает преобладать над интернациональным? Это вопрос, который наиболее интересует фюрера…»
Итак, даже в эти тревожные для Гитлера дни, перед нападением на Польшу, когда союз со Сталиным нужен ему, как воздух, все-таки самым важным для Бесноватого остается национальный вопрос. Рейхсминистр не случайно завел с Астаховым разговор о «новом национальном принципе» в политике Кремля. В воспоминаниях, написанных Риббентропом во время Нюрнбергского процесса в последние недели его жизни, гитлеровский министр, пытаясь обелить себя, касается «еврейского вопроса» и невольно проливает свет на суть своего давнего разговора с Астаховым: «От самого Гитлера министерство иностранных дел получало по еврейскому вопросу указаний мало. Они ограничивались в общем и целом дипломатическими представлениями, долженствующими побудить правительства дружественных стран уделять еврейскому вопросу больше внимания и убирать всех евреев с влиятельных постов».
Сталин уже «уделяет еврейскому вопросу внимание». И, может быть, потому, что этот «вопрос» важен не только для Гитлера, но и для него, Сталина, он будет продолжать «уделять еврейскому вопросу» особое внимание долгие годы, как во время войны, так и после нее, даже тогда, когда тело ненавистного фюрера превратится в пепел.
Дорога в новое будущее открыта!
Прошло еще 10 дней. 12 августа 1939 г. для ведения трехсторонних переговоров по созданию Антигитлеровской коалиции в Москву прибыли военные миссии Великобритании и Франции. Но Сталина эти переговоры уже не интересовали. И в тот самый день, когда высокопоставленные главы военных миссий — британский адмирал Дрэкс и французский генерал Думенк — были приняты Молотовым, история творилась совсем в другом месте. В этот день Астахов вновь встретился с Карлом Шнурре и передал ему новое предложение Молотова — расширить круг обсуждаемых проблем, включив в повестку дня вопросы прессы, культурного сотрудничества, проблемы германо-советских взаимоотношений и… польский вопрос. Ответ на предложение Молотова был получен 15 августа 1939 г. — в Москву, на имя фон дер Шуленбурга, пришла срочная телеграмма.
ТЕЛЕГРАММА № 175 Очень срочно.Лично послу.
Отправлена из Берлина 14 августа 1939 — 22 ч 53 мин Получена в Москве 15августа 1939 —4ч 40мин Я прошу Вас связаться с господином Молотовым и передать ему следующее:
Идеологические расхождения между национал-социалистской Германией и Советским Союзом были единственной причиной, по которой в предшествующие годы Германия и СССР разделились на два враждебных, противостоящих друг другу лагеря. События последнего периода, кажется, показали, что разница в мировоззрениях не препятствует деловым отношениям двух государств и установлению нового и дружественного сотрудничества. Период противостояния во внешней политике может закончиться раз и навсегда; дорога в новое будущее открыта обеим странам…
Имперский министр иностранных дел фон Риббентроп готов прибыть в Москву с краткосрочным визитом, чтобы от имени фюрера изложить взгляды фюрера господину Сталину.
В тот же день, 15 августа 1939 г., Шуленбург встречается с Молотовым. Теперь Молотова интересует вопрос, как германское правительство относится к идее заключения Пакта о ненападении. Шуленбург сообщает об этом в Берлин. И на следующий день, 16 августа 1939 г., получает ответ Риббентропа: «Германия готова заключить с Советским Союзом Пакт о ненападении».
Теперь события начинают разворачиваться необычайно быстро.
Из Берлина в Москву и обратно ежечасно идут телеграммы, депеши, меморандумы. На всех гриф: «Вне очереди! Срочно! Спешно! Совершенно секретно! Лично господину послу!».
И, наконец, 19 августа 1939 г. круг завершен. В ночь с 19 на 20 августа 1939 г., по прямому указанию Кремля в Берлине, неожиданно подписано Торгово-Кредитное соглашение, ставшее, фактически, первым шагом к невероятному союзу между нацистами и коммунистами. Статс-секретарь фон Вайцзеккер, вынужденный объяснить союзникам по Антикоминтерновскому пакту необходимость подписания Пакта о ненападении, в беседе с японским послом Осимой коснулся вопроса «молниеносности» переговоров с Кремлем: «Переговоры о Пакте о ненападении, однако, являются совершенно новыми. Возможность для них представилась только два-три дня назад».
Разговор с Осимой происходил в Берлине 21 августа 1939 г., в полночь. Следовательно, возможность подписания Пакта о ненападении представилась как раз в ночь подписания Торгово-Кредитного соглашения. Именно так, именно это, на первый взгляд, невинное соглашение, переговоры о котором велись в течение многих месяцев 1938 и 1939 гг., прерывались, возобновлялись и завершились так неожиданно, позволило уже через два дня подписать Пакт о ненападении. В этот же день из Берлина в Москву был отозван советский поверенный в делах Георгий Астахов. Его миссия была закончена, а значит, и судьба решена. В начале 1941 г. Астахова арестуют, будут жестоко пытать, обвинять в участии в антисоветском заговоре и сошлют на 15 лет в лагеря. Там он и погибнет.
Две телеграммы
О подписании Торгово-кредитного соглашения стало известно 20 августа 1939 г., на рассвете. Гитлер проснулся в это утро поздно. И даже не позавтракав, он поспешил отправить телеграмму Сталину:
ТЕЛЕГРАММА № 189
Отправлена из Берлина 20 августа 1939 —16 ч 35 мин
Полученав Москве 21 августа 1939 —00 ч 45 мин
Срочно! Лично господину послу
Фюрер уполномочивает Вас немедленно явиться к Молотову и вручить ему следующую телеграмму фюрера для господина Сталина:
«Господину Сталину, Москва.
Я искренне приветствую подписание нового германо-советского Торгового соглашения как первую ступень перестройки германо-советских отношений… Я принимаю проект пакта о ненападении, который передал мне Ваш министр иностранных дел господин Молотов…
Я убежден, что Дополнительный протокол, желаемый советским правительством, может быть выработан в возможно короткое время, если ответственный государственный деятель Германии сможет лично прибыть в Москву для переговоров…
Поведение Польши таково, что кризис может разразиться в любой день… По моему мнению, желательно, ввиду намерений обеих стран, не теряя времени, вступить в новую фазу отношений друг с другом.
Поэтому я еще раз предлагаю принять моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, самое позднее в среду, 23 августа… Я буду рад получить Ваш скорый ответ.
Адольф Гитлер»
Телеграмма № 189 была получена в Москве 21 августа 1939 г. после полуночи. Шуленбург вручил ее Молотову в тот же день — в 15.00 и через 4 часа получил ответную телеграмму Сталина.
ТЕЛЕГРАММА № 200
Москва, 21 августа 1939 —19 ч 30 мин
Вне очереди, Берлин. Срочно. Секретно.
Дословный текст ответа Сталина
«21 августа 1939
Канцлеру Германского государства господину А. Гитлеру
Я благодарю Вас за письмо. Я надеюсь, что германо-советский Пакт о ненападении станет решающим поворотным пунктом в улучшении политических отношений между нашими странами… Советское правительство уполномочило меня информировать Вас, что оно согласно на прибытие в Москву господина Риббентропа 23 августа.
И. Сталин»
«Пакт подписан»
23 августа 1939 г., во второй половине дня, гитлеровский министр Иоахим фон Риббентроп прибыл в Москву. Над аэропортом, рядом с алым флагом Советского Союза, развевался тоже алый, но со свастикой, флаг Третьего рейха, тот самый флаг, который был взят из реквизита антифашистского фильма. Недолгий отдых в уютном белом особняке, принадлежавшем ранее свободной Австрии, и где-то около пяти часов дня «широкоплечий русский полковник» Николай Власик уже повез Риббентропа в Кремль. Переговоры, которые вел Сталин, при участии Молотова, продолжались всего… три часа! Ю достигнутых результатах Риббентроп сообщил в Берлин:
