В историю англо-французских отношений конфликт 1323–1325 гг. вошел как «война Сен-Сардо». Это была последняя попытка Франции избавиться от английских владений на континенте в рамках традиционных взаимоотношений сюзерена и вассала, кем являлся по условиям Парижского договора 1259 г. английский король в ранге «герцога Аквитанского». Абсолютная безрезультатность второй за сравнительно короткое время попытки окончательно доказала бесплодность этого устаревшего подхода и необходимость перевода англо-французских противоречий на новый уровень подлинно межгосударственных отношений. По существу, это произошло еще в середине XIII в. Сохранение вассально-ленной формы отношений между двумя монархиями становилось все более очевидным анахронизмом, который должен был быть устранен в условиях уже сформировавшейся, достаточно высоко развитой государственности.
Конфликт 1323–1325 гг. в английской Гаскони носил более локальный характер, чем события 1294–1303 гг. Тогда столкновение интересов Англии и Франции происходило практически одновременно, хотя и в разных формах, в Гаскони, Фландрии и Шотландии. «Война Сен-Сардо» развернулась только на юго-западе Франции, но и она имела связь с событиями в тех же Шотландии и Фландрии, а также непосредственно затрагивала страны Пиренейского полуострова. Начало военных действий на юго-западе заставило англичан поспешно заключить в 1323 г. перемирие с Шотландией после очередной неудачной кампании Эдуарда II. Хотя французская монархия на этот раз сама стремилась к конфликту и явно рассчитывала на победу над многократно разбитым в Шотландии и непрочно сидящим на английском троне Эдуардом II, она не смогла должным образом развернуть военные действия в Гаскони. Отвлекающую роль сыграли события во Фландрии, где в 1323–1328 гг. вспыхнуло крупное народное восстание. Масштаб и накал движения вызвали серьезное беспокойство французской монархии и заставили ее активно вмешаться в события в графстве: уже в 1325 г. там были размещены французские войска, а в 1328 г. французская армия разбила повстанцев в решающем сражении при Касселе. Франция не могла не воспользоваться такой благоприятной возможностью для укрепления своих позиций в графстве. Граф Людовик Неверский получил утраченную в результате восстания власть из рук французского короля, что еще более прочно приковало его как вассала к французскому трону. Серьезный удар был нанесен и городам, которые в очередной раз смирились с ограничением Францией их свобод и привилегий, высокими контрибуциями и т. п.
Сама по себе англо-французская война на юго-западе была кратковременной и бедной на события. После нескольких столкновений на море с неопределенным исходом и осады Ла-Реоля стороны начали мирные переговоры. Часть герцогства Аквитанского оставалась в руках французов, но под английской властью сохранились ключевые центры: Бордо, Байонна, Дакс, Сент-Эмильон, Сен-Север. В Гаскони сложилось относительное равновесие сил, которое стороны не могли нарушить из-за опасения ослабить свои позиции в Шотландии или Фландрии. По-видимому, это способствовало резкому обострению внимания Англии к странам Пиренейского полуострова. Английская монархия развернула энергичную дипломатическую деятельность вокруг Кастилии и Арагона. Была предпринята попытка добиться союза с арагонским королем Жуаном II. Казалось, что здесь у Англии были все основания рассчитывать на успех. К этому располагали не забытые еще противоречия между Францией и Арагоном в Средиземноморье, а также опыт дипломатических контактов английской и арагонской монархий в конце XIII в. Английское предложение союза, скрепленного династическими узами, встретило, однако, решительный отказ. Как писал в декабре 1324 г. Жуан II французскому главнокомандующему в Гаскони Карлу Валуа, «прекрасно сознавая, что этот союз был бы направлен против короля Франции, мы отказались от него наотрез»[48].
Весной 1325 г., когда военные действия в Гаскони практически прекратились, но мир еще не был заключен, англичане повторили свое предложение. Они, видимо, уже не рассчитывали на военную помощь, но хотели по крайней мере укрепить свои политические позиции, противопоставив сближение с Арагоном франко-кастильскому союзу. И снова получили отказ со ссылкой на невозможность «дружбы» с врагом короля Франции, с которым у Арагона утвердился «мирный союз». Арагонская монархия определенно не желала нарушать отношений с Францией, стабилизация которых далась в конце XIII в. нелегко. Это нарушение было бы очень опасным для Арагона и из-за соседства с Францией, и из-за возможного обострения обстановки в Средиземноморье. К Англии же арагонскую монархию не толкали в тот момент никакие реальные интересы, даже денежные, поскольку было ясно, что бесславная война в Шотландии и конфликт в Гаскони истощили английскую казну.
Параллельно с безуспешными попытками добиться сближения с Арагоном Англия стремилась разрушить франко-кастильский союз и сделать Кастилию своей опорой за Пиренеями. Англо-кастильские противоречия из-за притязаний Кастилии на английскую Гасконь, казалось, ушли в далекое прошлое (они возникли в конце XII в. и были юридически урегулированы примерно через полстолетия). Почва же для франко-кастильского сближения (противоречия обеих стран с Арагоном) сделалась к началу XIV в. менее прочной. С конца 1324 г. англичане начали дипломатическое давление на Кастилию. Английский главнокомандующий граф Кентский прямо взывал к ней о помощи, Эдуард II пытался в письмах к королю Кастилии создать впечатление, что англо-кастильское урегулирование 1254 г. следует рассматривать как союз. Результаты этих шагов были более заметными, чем в контактах с Арагоном. В мае 1325 г. одновременно с переговорами об англо-французском мире начались переговоры между представителями Англии и Кастилии. Обсуждались многие предположения, включая династические браки и предоставление Кастилией войск «для защиты герцогства Аквитанского против короля Франции» (англичане просили 3000 всадников)[49]. Однако ответное требование кастильской монархии разрушило все достигнутое: в качестве приданого для дочери Эдуарда II в случае ее брака с королем Кастилии было предложено назначить герцогство Аквитанское или хотя бы его часть. Фактически это было равнозначно возрождению древних кастильских притязаний на Гасконь. Они всегда стояли между Англией и Кастилией. Принятие кастильского предложения означало полную или частичную потерю английских владений на юго-западе Франции, владений, которые стали последним плацдармом Англии на континенте, последним реальным напоминанием о сильной монархии времен первых Плантагене и наконец, — важнейшим источником доходов для королевской казны. Это требование было неприемлемо для Англии. Переговоры с Кастилией не привели к реальным результатам. Франко-кастильское сближение, происшедшее в конце XIII в., имело под собой более прочное основание, что и сохраняло союз двух монархий до Столетней войны, когда он на некоторое время стал действенной силой в международных отношениях западноевропейского региона.
Создать перевес сил на юго-западе английской монархии не удалось. Внимание Франции было серьезно отвлечено Фландрией, но в активе французской внешней политики были союзы с Кастилией и Шотландией. Последний был особенно опасен, так как англичане продолжали терпеть военные поражения в борьбе с освободительным движением под руководством Роберта Брюса, а Франция тем временем вела переговоры об «укреплении» союза с Шотландией. Все это ускорило юридическое завершение англофранцузской войны на юго-западе. Договор, заключенный в Париже в мае 1325 г., свидетельствовал о полной безрезультатности очередного конфликта в Гаскони. Он вновь устанавливал статус-кво: английскому королю было возвращено герцогство Аквитанское при условии принесения оммажа и сохранения права рассмотрения апелляций за королем Франции. Эти условия реально не удовлетворяли ни одну из сторон. В них не было даже намека на решение центральной проблемы в англо-французских противоречиях. Между тем острота ее для обеих монархий усиливалась — дефицит земель и доходов был естественным спутником эпохи. Присоединение юго-западных областей стало серьезной задачей французской монархии как с экономической точки зрения, так и в политическом отношении. При сохранении «английской Гаскони» нельзя было считать завершенным дело объединения французских земель под единой властью. И все же Франция не смогла в течение второй половины XIII — первой трети XIV в. решить проблему присоединения «английской Гаскони» к королевскому домену. Конфликты 1294–1303 и 1323–1325 гг. оказались совершенно бесплодными.
Сходная ситуация сложилась и во Фландрии: несмотря на большие усилия французской монархии, которая нанесла немало тяжелых ударов по независимости графства, подчинила себе его правителей, урезала вольности городов, Фландрия все же не вошла в состав королевского домена. Причины этой незавершенности в решении актуальнейших для Франции задач в Гаскони и Фландрии заключались во внутренней жизни обеих областей. В каждой из них, несмотря на географическую отдаленность и определенное различие исторических судеб, существовали своеобразные, но сходные между собой социально-экономические и политические явления, препятствовавшие их окончательному присоединению к Французскому королевству. Это можно назвать глубокой внутренней самобытностью и независимостью, которые ощущались начиная с раннего Средневековья.
