Наступление Врангеля сорвало также работы по восстановлению черной металлургии в Донецком районе. За многие месяцы предыдущих боев металлургические заводы были сильно разрушены. Все 65 домен этого района были потушены, многие из них взорваны или сильно повреждены. Заводы представляли собой скопище руин. С.З. Гинзбург, принимавший участие в осмотре разрушенного хозяйства в Донецком районе, вспоминал: «Помню, как в Макеевке, на металлургическом заводе, нам пришлось подняться на уцелевшую домну, чтобы лучше оглядеться и сориентироваться на этой территории. Гнетущее впечатление запущенного и разрушенного хозяйства было сильнее всех доводов рассудка. Да, мы понимали, что восстанавливать легче, чем строить заново, но смотреть на ржавеющие станки, потухшие домны, разрушенные цеха было так тяжело, что порой казалось – было бы лучше, если бы здесь вообще ничего не было. Кадровых рабочих на заводах почти не было – они либо погибли на гражданской войне, либо разошлись по деревням в поисках куска хлеба»[78].
Макеевский завод был одним из самых крупных металлургических заводов Донецкого района. В 1916 году, когда он достиг максимальной производительности, в его составе были три доменные и шесть мартеновских печей, восемь прокатных станов. В этом году завод выпускал 235,8 тыс. тонн чугуна, 188,5 тыс. тонн мартеновской стали и 131,1 тыс. тонн проката. В конце 1920 года на заводе работала одна доменная и одна мартеновская печь, прокатный стан 280 и листовой стан № 3. Производство продукции было минимальным. В 1920 году доменная печь Макеевского завода была единственной работающей домной из 65 домен Донецкого района, которую удалось с большими трудами задуть только 5 сентября 1920 года[79]. Как раз накануне нового наступления Врангеля.
Захватив Донбасс, Врангель мог реально поставить Советскую Россию на грань поражения в Гражданской войне. Его-то снабжали всем необходимым для войны союзники. Размеры этих поставок были весьма значительные. Скажем, Деникин за март-сентябрь 1919 года получил 588 орудий и 1,6 млн снарядов, 12 танков, 160 млн винтпатронов, 250 тыс. комплектов обмундирования. Врангель получил от союзников очень немалое количество вооружения и боеприпасов: 50 тыс. винтовок, 200 орудий, 13 танков, 30 самолетов[80]. Причем это оружие поставлялось столь щедро потому, что оно было ненужным после окончания Первой мировой войны, и сбывалось с рук, чтобы не нести затрат на хранение. Стоимость его по большей части записывалась в счет долга России перед союзниками. Так, Британия истратила на финансирование белогвардейцев 58 млн фунтов стерлингов, из которых 50 млн были записаны российским долгом. Впрочем, платить можно было потом, а пока же врангелевским войскам вполне хватало оружия и боеприпасов для войны.
Советская Республика все необходимое для войны производила сама. Главное артуправление выдало на 1920 год заказ на производство 383 тыс. винтовок, 6500 пулеметов, 239 тыс. шашек[81]. До лета 1920 года было выпущено всего 155 тыс. винтовок и 161 млн патронов, 1874 пулемета и 127 орудий[82]. И это был еще сокращенный по сравнению с 1919 годом заказ на производство вооружений. Всего за время войны с июня 1918 года по декабрь 1920 года в РСФСР было произведено 1036 тысяч винтовок, 20,6 тыс. пулеметов, 2770 орудий, 191 тыс. револьверов, 1373 млн винтпатронов, 3674 тыс. ревпатронов, 135 тыс. шашек. Большевики истратили на войну в два раза больше металла, чем было израсходовано на строительство Транссибирской магистрали[83].
Этот металл был использован за счет сокращения производства сельхозорудий и сельхозмашин (их производство в 1920 году упало до минимального уровня: 4500 плугов, 862 бороны, 167 уборочных машин, при том, что заказы исчислялись десятками тысяч[84]), за счет ремонта и производства станков, оборудования, двигателей, за счет строительства, производства рельсов, вагонов и паровозов. Советское хозяйство в конце 1920 года дошло до крайней стадии истощения, и удар Врангеля по важнейшему хозяйственному району, каким был Донецкий район, мог стать последним. Врангелевское наступление было отбито буквально у ворот Донбасса. До тех пор, пока врангелевские войска находились в Крыму, угроза Донбассу не была полностью снята и плотно заниматься его восстановлением было нельзя. Раз так, то Советская Россия оставалась очень слабой и неспособной противостоять интервенции, если бы таковая произошла. Несмотря на победы, положение было очень и очень шаткое.
Потому в вопросе взятия Крыма для большевиков не могло быть двух мнений: взять, не считаясь с потерями. Ради этого В.И. Ленин пошел на перемирие с Польшей, ценой огромных территориальных уступок, пошел на соглашение с Нестором Махно, невзирая на идеологические разногласия. Все для того, чтобы свалить Врангеля.
Ленин был настроен очень решительно, и когда М.В. Фрунзе предложил Врангелю возможность капитуляции, он отбил командующему Южным фронтом телеграмму, в которой сделал выговор за слишком мягкие условия капитуляции и потребовал, если белые откажутся, «…расправиться беспощадно». Беспощадной расправой и завершилась история схватки за Крым в 1920 году.
Хотя нет, завершилась не этой расправой, а самым разнузданным грабежом. Французы попросту ограбили Врангеля и его армию, отняв у них практически все, что было: все военные и гражданские суда с грузами, в числе которых было 45 тыс. винтовок, 20 млн винтпатронов, 4800 тонн зерна, 20 тонн сахара, 800 тонн другого продовольствия, обмундирование, обувь, белье, в чем остро нуждалась эвакуированная армия и гражданские беженцы. Наконец, французы конфисковали деньги врангелевского правительства на счетах, а также личные счета окружения Врангеля. Вскоре остатки армии превратились в беженцев, готовых на самую черную, низкооплачиваемую и поденную работу. Многие из них жили во Франции на птичьих правах, с нансеновскими паспортами, вкалывали на автомобильных заводах «Рено», работали таксистами, торговцами, прачками, прислугой, пастухами. Реальная история «Острова Крым» была страшно далека от образа из романа Василия Аксенова.
Часть четвертая. Битва за нефть
Нефть стала поистине «кровью войны». Она приводила в движение танковые и автомобильные армады, воздушные армии, надводные и подводные флоты. Нефть лязгала затворами винтовок, автоматов и пулеметов. Нефть начиняла снаряды, бомбы и торпеды. К началу Второй мировой войны из нефти получали моторное и котельное топливо, смазочные масла, толуол, из которого делали взрывчатку, краски и лаки, изолирующие материалы, синтетический каучук. Нельзя было найти ни одного вида вооружений, боеприпасов и военного имущества, в изготовлении или использовании которого не требовалось бы нефти. Потому, обладание нефтью стало во Второй мировой войне важнейшим вопросом, от которого зависели судьбы всего мира.
Перед войной большие запасы нефти были у США и СССР, у Британской империи, Франции, Голландии, но нефти не было или почти не было у «стран Оси», то есть Германии, Италии и Японии. Для них мировая война была также средством захватить эти ресурсы нефти, остро необходимые для хозяйства и армии.
Перед тем, как начать большую войну, эти страны пытались решить вопрос разработкой различных способов производства той же самой продукции из другого сырья, в первую очередь из угля. В 1926 году в Германии был разработан процесс Фишера-Тропша, который позволил получать из каменного угля синтетический бензин. Технология быстро получила широкое распространение, и в 1940 году Германия получала синтетического топлива в размере 2,5 млн тонн нефтяного эквивалента – 45 % от всех ресурсов, как внутренних, так и импортных.
В Японии тоже перед войной пошли по пути использования этой технологии. Первые опыты по гидрированию угля состоялись в 1921 году на флотском топливном складе в Йокогаме. По семилетнему плану, составленному в 1936 году, к 1943 году из угля в Японии должны были получать около 1 млн тонн мазута и 750 тыс. тонн бензина, что составляло 64 % к уровню потребления нефти в 1936 году (2,7 млн тонн)[85]. С учетом добычи нефти в самой Японии – 303 тыс. тонн, на Сахалине – 418 тыс. тонн, и возможной переработки нефтеносных сланцев на оккупированной территории Китая, гидрирование угля должно было покрыть основные потребности Японии.
В Италии, в которой не было ни запасов нефти, ни запасов угля, фашистский режим Бенито Муссолини пытался решить свои топливные проблемы за счет оккупации Албании, а также за счет выработки моторного топлива из свеклы и винного спирта. В стране, и без того, зависящей от ввоза пшеницы, сокращались земли под возделывание зерновых культур, которые передавались под свеклу. Крестьянам запретили гнать крепкое вино и обязали сдавать винный спирт государству[86].
Однако, все эти меры решали топливную проблему лишь частично. Во-первых, все заменители не покрывали всего объема потребляемого топлива, «странам Оси» удалось компенсировать около половины этого объема. Во-вторых, без нефти нельзя было произвести высококачественного бензина для авиации. В-третьих, без нефти нельзя было произвести в достаточном количестве смазочных масел, необходимых в промышленности и в армии, а также толуола для производства взрывчатки. Поэтому перед Германией во Второй мировой войне стояла задача захватить нефть для решающей схватки за мировое господство.
