Таким образом, выстроенная в «Малой программе действий СДЧГ» многоступенчатая иерархическая структура («авангард авангарда» – «союз авангардных сил» – «десятитысячный актив» – «сотни тысяч политически ангажированных» – «самые широкие слои населения») представляет собой скорее теоретико-стратегическую заявку на весьма и весьма отдаленное будущее, нежели конкретную программу действий в жесточайших условиях «режима нормализации». Разумеется, разработка терминологических представлений о руководящих органах оппозиционного движения являлась важной составной частью деятельности СДЧГ и вносила весомый вклад в копилку ее теоретических разработок.
В то же время в условиях крайней разобщенности оппозиции и развязанной правящим режимом «охоты» за ее представителями более целесообразной, как представляется, могла стать концентрация внимания на менее амбициозных планах, в частности на политике «малых дел». Тем более, что категория «сотни тысяч политически ангажированных», которой оперировало СДЧГ, и даже термин «десятитысячный актив», который, судя по программе, мог не только включиться в оппозиционное движение, но и возглавить его, выглядят явно мифическими. По большому счету «Малая программа действий СДЧГ» носила достаточно аморфный характер, поскольку интегрировала политические установки нескольких групп с огромными претензиями, но с весьма ограниченными возможностями.
Наряду с теоретическими разработками необходимой формой деятельности «Малая программа действий СДЧГ» называла распространение изданных за рубежом публикаций и текстов, выпуск трудов и сборников, в первую очередь самиздата (восьмой раздел). Примечательно, что «авангард авангарда», т. е. изначально узкий круг ведущих оппозиционеров, обеспечивал себе право контролировать нелегальные издания документов всех видов, отражавшие политические взгляды движения. Составители программы заявляли, что содержание таких документов должно «регулярно проверяться и оцениваться, чтобы убедиться, что все программные, теоретические, аналитические и полемические действия тесно увязывались с нуждами движения».
Во исполнение этого пожелания с января 1971 г. начал регулярно выходить «Политический ежемесячник: факты, события, заметки»[319]. В нем печаталась подробная информация о ситуации в КПЧ, о событиях в мировом коммунистическом движении, публиковались результаты анализов экономического положения, заявления СДЧГ, открытые письма делегатам готовившегося XIV съезда КПЧ и др.
В это время в самиздате выходили издания других нелегальных структур. Так, бюллетень «Из-за завесы цензуры» давал подробную информацию из зарубежных стран, включая социалистические, а также из Латинской Америки и Африки. Редакция ставила своей задачей «сообщать о том, о чем чехословацкие средства массовой информации умалчивают. У нас нет другой программы, чем поиски правды. Мы призываем вас участвовать в этом»[320]. Подготовка и распространение указанных изданий и явилось тем самым «малым делом», которое вызывало большую тревогу «режима нормализации», постоянно отчитывавшегося перед Кремлем о состоянии дел в стране.
В целом программные документы чехословацкого социалистического оппозиционного движения подвергались «режимом нормализации» остракизму. Так, позднее, в ходе судебных процессов летом 1972 г. партийная печать представляла «Малую программу действий СДЧГ» как «программу, на целенную на постепенную ликвидацию социалистической системы» и на «открытое введение буржуазной демократии». По убеждению представителей «режима нормализации», программа преследовала цель «оторвать Чехословакию от содружества социалистических стран, навязать ей нейтралитет и привязать ее внешнюю политику исключительно к западным капиталистическим государствам в рамках так называемой среднеевропейской солидарности»[321].
В мае 1971 г. КПЧ созвала XIV съезд (внеочередной XIV съезд, проходивший на заводе в Высочанах в августе 1968 г., она объявила незаконным по договоренности в Москве тогда же). Были полностью восстановлены принципы руководящей роли партии и централизованного планового, командно-административного управления экономикой, что в дальнейшем получило правовое оформление в Законе о народнохозяйственном планировании, вступившем в действие с 1971 г.
Накануне съезда наметились признаки активизации оппозиции. Так, в начале мая в самиздате, а несколько позднее в качестве приложения к «Политическому ежемесячнику» вышло письмо, адресованное съезду и подписанное «Делегаты внеочередного XIV съезда КПЧ». В письме, названном «Не можем больше молчать», делегаты, среди прочего, говорили о незаконности готовившегося съезда[322]. Отмечалось, что двоемыслие в нумерации съездов свидетельствует о чувстве неуверенности партийных властей. В мае же 1971 г. появилась и листовка, названная «Отношение к одному съезду», подписанная «Рабочие и рабочие функционеры партии и профсоюзов». Ее авторы дистанцировались от правящей группы КПЧ, которая, как подчеркивалось, привела к тому, что партия потеряла доверие и свою естественную руководящую роль, а после чисток перестала быть партией рабочих. Высочанский съезд назван в листовке последним легальным съездом КПЧ[323].
Явно рабочее происхождение имеет и листовка, подписанная «Рабочие – легально избранные деятели КПЧ». В ней констатировалось, что с помощью иностранных войск власть в Чехословакии захватила «догматическо-бюрократическая клика, которая беспощадно подавляет все права и демократические свободы граждан», поддержку которых она потеряла. Политика «нормализации» неблагоприятно отразилась на рабочих, поэтому подписавшие листовку считали своей обязанностью объединить все силы в борьбе за проведение тайных выборов в профорганизациях, соблюдение предписаний о безопасности труда и закона о труде, против снижения заработных плат. Однако экономика страны, как уже отмечалось, была в то время уже до определенной степени стабилизирована и данная программа тоже не произвела никакого действия[324].
Одновременно свое обращение «Моя точка зрения» в адрес съезда направил один из организаторов СДЧГ, бывший член ЦК КПЧ и секретарь обкома КПЧ, близкий сотрудник Я. Шабаты А. Черны. Он указал на некоторые ошибки послеянварского партийного руководства, в частности, на его нерешительность и непоследовательность, а также осуждал компромисс как основной метод разрешения кризиса. С критикой правящей партии Черны обращался к делегатам XIV съезда, названного им квазилегитимным, надеясь, что в партии, а возможно, и среди делегатов остались те, кто мог бы его понять. Он проводил разделительную линию между «партией прошлого» и «партией будущего», представленной на этом съезде, состоявшемся два года назад в Высочанах. При этом Черны был убежден, что ко второй партии потенциально принадлежат не только коммунисты, которые стоят вне рядов партии, но и многие члены «нормализованной» КПЧ связывали с этим свои упования на будущие перемены[325].
Черны, как один из представителей радикальных реформаторов, делал ставку на «партию будущего». «Партия будущего, – отмечал он, – еще не организована, у нее еще нет названия, но у нее есть два качества, которые никто не может отнять: критическое мышление и сила солидарности. Партия прошлого имеет власть, имеет средства, с помощью которых она может обманывать, запугивать, покупать и разделять, но она не может помешать тому, что это обернется против нее самой… Она вынуждает людей объединяться против страха, потому что она объявляет врагами тех, кто ими не является… Она движется в заколдованном кругу обещаний, которые не может выполнить»[326]. Как видно из обращения, сила «партии будущего» на тот момент заключалась в отрицании «партии прошлого», а не в наличии какой-либо конструктивной программы.
XIV съезд КПЧ констатировал в своей резолюции: «Консолидация партии и общества позволяет нам в последующий период посвятить все наши силы дальнейшему укреплению и развитию социалистического общества». Он подвел черту под кризисным периодом в истории партии и страны и взял курс на построение в ЧССР зрелого социализма. «Режим нормализации» получил полноценное благословение, а протестующие голоса оказались заглушенными.
Следующим важным помимо XIV съезда КПЧ шагом в упрочении «режима нормализации» стали парламентские выборы, проведение которых намечалось на ноябрь 1971 г. Осенью 1971 г. подготовка к выборам вступила в решающую фазу. В это время над СДЧГ уже нависла угроза ареста и преследований. За какие же «преступления»? Как выстраивалась линия реальных действий и устрашающих убеждений накануне выборов в ФС ЧССР, ЧНС и СНС? Какова суть программных положений СДЧГ в их реальном выражении? Ответы на данные вопросы можно получить при анализе выпускавшихся СДЧГ документов осенью 1971 г. Важно отметить, что это не «манифесты на экспорт», а реальные обращения к гражданам страны.
