Так, путем ошибок и сокращений, совершалось превращение загадочной аспидочерепахи в кита.
Возможно, корни этой легенды лежат в индусской мифологии (поскольку все индоевропейские языки произошли из санскрита), а на санскрите слово "остров" звучит как "черепаха" (буквально "выпуклый", "горбатый", "приподнятый"). Это послужило затравкой для легенды, которую потом разные народы переделывали по своему вкусу, чтобы подчеркнуть громадные размеры чудовищ, плавающих в их родных морях.
Классический кит в Скандинавии
В некоторых странах Европы ученые не позволяли себе обманываться из-за ошибок, допущенных переписчиками и переводчиками древних текстов. Например, в Скандинавии в период средневековой ночи научный дух не пришел в такой упадок, как на остальном континенте. В то время как повсюду на Западе не давали себе труда наблюдать природу, "поскольку все уже содержится в Аристотеле", северные народы, менее подверженные влиянию средиземноморской культуры, держали глаза широко открытыми. Поэтому они были первыми, включившими в современную им науку информацию о новых явлениях, наблюдавшихся ими.
Конечно, когда в Скандинавии появилась легенда об острове-животном, она имела сначала классическую форму.
В каталоге замечательных животных, составленном в XVII веке датским врачом Олафом Уормом и являвшемся синтезом современных ему знаний, среди двадцати четырех различных "китообразных" двадцать вторым числилось громадное чудовище, очень редко наблюдаемое, известное под именем hafgufe:
"Те, кто его видел, рассказывали, что тело его больше походит на остров, чем на животное. Поскольку никогда не видели трупа этого животного, по всей вероятности, в природе существует только два экземпляра этой породы".
Этот текст скуп на детали, но, к счастью, сохранились более обширные комментарии об этом hafgufe соотечественника и современника Уорма: "Анатомическая история" (1657) Томаса Бартолена, человека, который первым описал лимфатическую систему.
Знаменитый анатом из Копенгагена, ученик Марка-Аврелия Северино сообщает сначала, что животное это называют еще "морским паром", а затем рассказывает уже известную нам историю о епископе Брандане. И наконец, Бартолен склоняется перед премудростью провидения, которое, ввиду недостатка на земле пищи и места для такого громадного животного предусмотрело только два экземпляра этой породы, стерильных, но бессмертных. В целях экономии предусмотрено одноразовое кормление этих животных в год. После длительного переваривания этой пищи раздается громкое урчание в животе у животного и разносится аромат такой приятный, что со всех сторон к нему собираются рыбы. Но чудовище тут же открывает свою пасть, громадную, "как залив или пролив", и обманутые животные спешат быть проглоченными...
Эта легенда осталась неизменной в скандинавской мифологии в течение полутора тысяч лет, несмотря на метаморфозы ее главного героя во всем остальном мире. Она так же бессмертна, как сам hafgufe.
Гигантский краб в качестве живого острова
Германский натуралист конца XVII века Христиан Франц Паулинус, автор многих трактатов по ботанике и зоологии, ссылаясь на сведения, полученные им от его ученых друзей в Скандинавии, подробно описывает внешний вид и повадки "острова-животного", но утверждает при этом, что это гигантский краб, хватающий людей с приблизившегося судна своими чудовищными клешнями и пожирающий их.
Но был ли это действительно краб? Более чем сомнительно. Гигантские крабы в зоологической литературе встречаются так же редко, как и в природе. Вот разве что Элиан сообщает, что, когда Александр Македонский плыл в Красном море, он видел крабов, панцирь которых имел в окружности 3 метра 30 сантиметров.
Действительно, известны крабы, величина которых приближается к вышеупомянутому. Гигантский морской паук, или "краб на ходулях", живущий в Японском море, имеет панцирь максимум 1 метр 50 сантиметров в окружности, но конечности его так длинны, что в распластанном виде он потянет на 4 метра. Но даже при таких размерах ему далеко до настоящих морских гигантов, таких, как киты. Ни один хвастун не отважится утверждать, что он высаживался на спину такого краба.
Зато в рассказах плававших по морям в Средние века арабских мореплавателей от Ормузского пролива до Китая можно встретить гораздо более устрашающих крабов. Они высовывают из воды свои гигантские клешни, похожие на рифы, и сжимают ими корабли, неосторожно приблизившиеся к ним.
В сиамском фольклоре до наших дней сохранились легенды о гигантских крабах и скорпионах, которые могли утащить корабль в глубину моря. Эскимосы также приписывают такие злодеяния громадным морским "паукам".
Все эти экзотические чудовища похожи, несомненно, на похитителей баркасов, о которых пишет Паулинус, но очень сомнительна их принадлежность к классу ракообразных. В действительности большие крабы способны только бегать по дну моря и не умеют плавать. Каким же образом они могли бы подняться на поверхность воды?
Крабов часто путают с осьминогами
Скандинавская легенда о krabben или kraken, во всем похожая на вышеописанную легенду, относится отнюдь не к крабу, как можно было бы подумать, судя по названию животного, а к головоногому моллюску.
Морские раки Паулинуса, крабы арабских путешественников и сиамских сказочников, пауки эскимосских рыбаков имеют, несомненно, ту же природу.
Бесспорно, осьминог и краб, с их круглым корпусом, окруженным десятком конечностей, имеют похожий силуэт: ничего удивительного, что неискушенные люди сваливают их в одну кучу. Еще в эпоху Ренессанса головоногих и ракообразных нередко путали. Посмотрите, к примеру, на гравюру на дереве, иллюстрирующую главу "Полипы" в сочинении Олафа Магнуса. Текст относится, несомненно, к осьминогу: говорится о "рыбе с множеством ног", которая живет в пещерах и меняет свой цвет в зависимости от фона, 'на котором находится; ее корпус мал по сравнению с конечностями. Упомянут и реактивный двигатель, хотя расположение его указано неправильно: "Животное имеет трубку на спине, с помощью которой меняет курс, поворачивая то направо, то налево". И все же иллюстратор ничтоже сумняшеся изображает громадного лангуста! На картинке изображен также матрос, которого чудовище хватает своей клешней и бесцеремонно тащит с палубы корабля.
В 1539 году Олаф Магнус печатает в Венеции карту, на которой представлены все чудовища северных морей. Она называлась так: "Карта северных земель и чудес, там имеющихся, равно как и в соседнем океане". По ее образцу изготавливались впоследствии похожие карты, сегодня широко известные по причине их живописности: среди них в 1556 году появилась такая карта в "Универсальной космографии" Себастьяна Мюнстера, а в 1572-м подобная карта была изготовлена Антуаном Лафрери. На всех этих картах был изображен вышеупомянутый эпизод в виде борьбы человека с гигантским омаром.
Все эти истории о лжеракообразных, нападающих на суда или на моряков, следует сравнить со старой легендой о Сцилле, которая не упускала случая схватить матроса с неосторожно приблизившегося судна. Рассказ Гомера освежила в памяти читателей монументальная зоологическая энциклопедия Улисса Альдрованди: чудовищный похититель людей был определен в ней совершенно недвусмысленно. В пространном труде натуралиста из Болоньи сказано, что именно осьминоги атакуют суда в открытом море и, обвив человека своими щупальцами, стаскивают его с палубы в море.
Единственное сомнение в правдивости этой истории вызывает тот факт, что если осьминог и плавает немного лучше, чем краб, то все же это глубоководное животное: он никогда не поднимается на поверхность, тем более "в открытом море".
Пришло время напомнить, что у осьминога есть кузен, выдающийся пловец, который не только может всплыть на поверхность, но и постоянно это делает,кальмар. Случается даже, что он вылетает, как стрела, из воды и падает на палубу корабля.
Со времен Аристотеля известны кальмары необычной величины. Если читать между строк, то история о знаменитом "осьминоге" из Картейи, о котором пишет Плиний, заставляет подозревать существование поистине гигантских экземпляров. И критическое изучение источников легенды о cetus, обладателе приятного запаха, которого часто принимали за остров, еще усиливает эти подозрения. Но тогда напрашивается вопрос, не являлись ли гигантскими кальмарами и остальные вышеописанные страшилища: норвежские hafgefe, описанные Уормом и Бартоленом, чудовищные морские раки Паулинуса и арабских мореходов, морской разбойник осьминог Альдрованди? Такой вопрос вполне логичен, тем более что в эпоху Ренессанса ничего не знали о плавающих осьминогах, которые к тому же и не показывались из своих глубин. Увы, поскольку в XVII веке никто не занимался наблюдениями и сравнением повадок различных головоногих, этим капитальным вопросом не задавались. А поставить вопрос - значит ответить на него.
