Внезапно Лелека вспомнил, что должен идти в буфет, где его ждет Гроха.
Письмо было вложено в конверт и брошено на пол - на прежнее место, бумаги собраны со стола, заперты в сейф, роль которого выполнял железный ящик с висячим замком.
Минуту спустя Лелека уже входил в буфет. Заботливый Гроха расставил на столе миски с борщом и очистил несколько луковиц.
Обед прошел в молчании. Лелеке было не до разговоров.
- Что с тобой? - спросил Гроха. - Болит голова?
Лелека поспешно кивнул. Ему требовалось побыть одному, собраться с мыслями, многое обдумать. Поэтому "разболевшаяся голова" была хорошей причиной, чтобы отказаться от вечерней встречи с Грохой.
Они уже выходили из буфета, когда Гроха вдруг вспомнил о письме, забытом в кабинете приятеля.
- Письмо? - переспросил Лелека. - Какое письмо? Говоришь, упало за стол? Не видел. Но все равно, вот ключ, отопри комнату, забери его. Ключ пусть будет у тебя - я выйду на улицу, проветрюсь. Может, голове полегчает. Да и папирос надо купить. Вернусь - зайду за ключом.
СЕДЬМАЯ ГЛАВА
Поезд, который вез Сашу, был смешанный - за паровозом тащилось несколько обшарпанных пульманов, далее следовал хвост из разнокалиберного товарняка.
Она оказалась в пассажирском вагоне, даже завладела там узкой, как гладильная доска, боковой койкой. Это было неслыханной удачей, так как садилась Саша не на вокзале, а на первой от города станции, куда Кузьмич доставил ее в автомобиле. Посадка была совершена без чьей-либо помощи: никто не должен был знать о Сашиной командировке, даже местные железнодорожные чекисты...
И вот ей здорово посчастливилось. Не успел поезд подойти к платформе, как из него стали вываливаться группы галдящих людей. Это выдворяли спекулянтов, которые невесть какими путями проникли в вагоны без документов и посадочных ордеров.
Спекулянты вопили, рвались назад. Стрелки железнодорожной охраны отпихивали их от вагонов и кричали машинисту, чтобы тот поскорее уводил состав. Суматоха, словом, была изрядная. Саша воспользовалась ею, проникла в первый от паровоза пульман.
Нет, ей положительно везло в этот день! Только она вошла в вагон, как увидела пассажира, перетаскивавшего мешки и котомки с боковой койки на другую, более широкую - эту последнюю, вероятно, занимал один из высаженных спекулянтов. Пассажир взглянул на Сашу и пришлепнул ладонью по освободившейся койке:
- Владей, баба!
Саша швырнула на койку рюкзачок и пальто, влезла туда и улеглась. Она даже рассмеялась от счастья.
Тот, кто уступил койку, вертлявый мужичок лет за семьдесят, старательно обживал свое новое место - расстелил на нем старенькую шинель, уложил в головах какие-то пожитки.
Поезд тронулся. Мужичок обернулся, подмигнул Саше.
- Спасибо вам, - сказала она.
- А на кой ляд мне твое спасибо? - усмехнулся старик. - Что я с ним делать буду, почтеннейшая? Может, шубу сошью?
- С одного спасибо, конечно, вряд ли получится, - сказала Саша. Но если всегда делать добро людям, она, может, и выйдет - шуба.
Ответ старику понравился. Он глядел на Сашу, и глаза у него смеялись, а неправдоподобно редкая бороденка тряслась, и он ухватил ее рукой, будто боялся, что борода вдруг оторвется.
Вот лицо его стало серьезным. Он поманил Сашу пальцем:
- Слазь-ка, баба. Есть дело...
Саша подсела к старику.
- Грамотная?
- Ну, грамотная. А что?
- И по печатному можешь?
- По печатному легче, дедушка.
- Это ежели знаешь, что к чему. Все легко, когда знаешь... Газету мне почитаешь?
- Давай.
Из внутреннего кармана шинели пассажир извлек свернутые в трубку газетные листы. Саша расправила листы. Это была пачка номеров "Бедноты".
- Так они же старые, - сказала Саша, бегло просмотрев газеты. Все старые.
- Как так?
- Гляди, здесь написано: "Среда, 9 апреля 1919 года". А эта за второе апреля. Впрочем, вот два майских номера. Но все равно старье. Сейчас, дедушка, сентябрь на дворе. Сентябрь, а не май.
Некоторое время старик молча смотрел на Сашу, потом взял газеты, ушел с ними в конец вагона. Вернулся огорченный, подавленный. Видимо, ходил проверять, правду ли сказала попутчица.
- Последние деньги за них отдал, - пробормотал он, бросив газеты на полку. - Ах ты, горе луковое! Что же делать теперь? Ведь и не продашь никому...
Саше стало жаль старика.
- Хотите, прочту самое интересное?
- Давай! - обрадовался пассажир. - Подряд читай, мне теперь нет разницы. - Старик взял одну из газет, пришлепнул по ней рукой. Начинай отсюдова.
- Сперва заголовки заметок, хорошо? А потом будете выбирать, что поинтереснее.
Саша стала читать. Вся первая страница номера "Бедноты" за 9 апреля была усеяна короткими заметками. Заголовки были красноречивы: "Одесса взята", "Перекоп взят", "Овруч занят", "Сдался батальон белых", "Поделки очищаются от петлюровцев", "Восстание против Колчака", "Восстание в Либаве".
Старик сидел, склонив голову набок, прикрыв глаза. Казалось, дремлет. Но стоило Саше сделать остановку, как он встрепенулся:
- Чего остановилась?
- Перевести дух.
- Дальше давай. Есть там про заграницу?
- Найдется. Вот, например: "Румыния в красном кольце", "Демонстрация в Японии", "В Галиции разгорается..."
- Стой! - Старик тронул Сашу за рукав. - А про Германию тоже есть?
Саша прочитала:
- "В Баварии провозглашена Советская республика".
- Я тебе про Германию, а ты - Бавария!
- Бавария - часть Германии. Ну, вроде как волость, - пояснила Саша. - А зачем тебе, дед?
- В Германии, видишь, племяш мой томится. Второй год, как в плену, бедолага... Теперь там, говоришь, революция? Вроде бы как у нас?
- Сам же слышал, как я читала. Гляди, что пишут товарищу Ленину руководители Советской Баварской республики: "Бавария последовала за Россией и Венгрией. Мы верим в пришествие дня всемирного освобождения. Да здравствует интернационализм, да здравствует всемирная революция!"
Старик взял у Саши газету, приблизил к глазам, оглядел - при этом казалось, что он обнюхивает газетный лист. Бережно сложив газету, спрятал ее за пазуху.
- Все так и написано? - Он строго посмотрел на Сашу. - Не обманула старика? Ну и хорошо. Ну, слава Богу!
Торопливо крестясь, он стал собирать с койки остальные газетные листы.
Саша уже не смотрела на него. Ее внимание привлекла группа людей в соседнем отделении вагона. Сквозь щелистую перегородку были видны несколько мужчин и женщина, сгрудившиеся возле поставленного стоймя большого фанерного чемодана.
- В карты дуются, обормоты, - сказал старик, проследив направление Сашиного взгляда. - Ну, а что с них возьмешь, коли неграмотны, как вот я сам? Им бы лишь время убить, ежели выпала такая оказия, что едешь в поезде и кругом скукота...
Саша продолжала наблюдать за картежниками. Ее все больше интересовал банкомет... В сознании возник ветхий пароходик, на котором еще недавно она плыла из Одессы. Да, конечно, один из тогдашних спутников Стефании Белявской и метал сейчас банк в компании поездных картежников.
А ниточка воспоминаний все тянулась. В памяти всплыли сцены обыска на квартире Белявских, утро в ЧК, когда было обнаружено, что у пройдохи-врача вместо ценностей отобраны ничего не стоящие фальшивки, далее - загадочное убийство Григория Ревзина... Кто и зачем поднял руку на него?
Она смотрела на банкомета и ловила себя на мысли: картежник вполне мог иметь отношение ко всему тому, что заботит ее вот уже столько месяцев.
Если бы знала Саша, что именно этот человек лишил жизни старого Ящука, а теперь ехал в Харьков, чтобы совершить там второе убийство!..
Некоторое время Саша вынуждена была слушать болтовню соседа, отвечать на его многочисленные вопросы. Потом старик стал зевать. Встретившись с Сашей взглядом, виновато усмехнулся.
- Малость притомился. И то: две ночи не спавши.
- Что же вы делали по ночам?
- А поезд ловил. Вот этот самый. Уже отчаиваться стал. Думал, вот-вот Богу душу отдам.
- И отдашь, и подохнешь, старый индюк!
Реплика была подана оттуда, где играли в карты, и принадлежала женщине в рваной черной пелерине и черном грязном платке, туго стянутом под подбородком.
- Дожили! - выкрикивала она, рассматривая только что взятые карты. - Дожили, докатились до ручки: жрать нечего, надеть нечего, поезда месяцами не ходят!..
Вдруг она наклонилась к банкомету, заглянула ему в глаза:
- На банк хочу. Беру еще карту - и бью по банку. А?..
Тот шевельнул сильным плечом, достал из карманчика гимнастерки коричневую расческу, провел по волосам.
- Чего ставите?
Женщина сняла с пальца кольцо с крупным желтым камнем.
- Идет, - сказал мужчина и протянул колоду.
Прикупив карту, женщина протяжно вздохнула и стала разжигать погасшую папиросу.
Все поняли, что она взяла хорошую карту.
Теперь в центре внимания был банкомет. Игроки напряженно ждали. Но тот не спешил, тоже занялся куревом: свернул фунтик из полоски газеты, насыпал в него табаку, аккуратно примял пальцем.
