После этих расчетов стало ясно, что разместить производство пушки в существующих цехах и при имеющемся контингенте рабочей силы невозможно. Выделение станков, и без того дефицитных, могло произойти только за счет сокращения других производств. Кроме того, выпуск орудий требовал организовать крупную молотовую штамповку, сборочный участок производства мелких пружин, поставить трехтонный паровой штамповочный молот, 800-тонный гидравлический пресс, винтовой фрикционный пресс и т. д. и т. п.[199]
В октябре 1938 г. несколько сотрудников заводоуправления выезжали в командировку на Кировский завод в Ленинграде. Там они выяснили, что производство орудия весьма сложно. Но самое главное, использовалась сталь тринадцати марок, в т. ч. хромомолибденовая, никелевая и хромоникелевая. Кировцы делали пушку на особо точных английских и американских станках, коих на заводе № 112 и в помине не было. В конце концов невероятными усилиями нового директора завода Мочалова удалось доказать нецелесообразность данного начинания на «Красном Сормове», и приказ об организации производства 76-мм орудий отменили.
В 1939 г. преодолеть кризисные явления в советском судостроении так и не удалось. Завод № 112 не стал исключением, и годовой план в очередной раз выполнен не был. В течение года были отправлены на достроечные базы 14 лодок IX и XII серий. Там они прошли достройку и испытания, после чего три из них были сданы флоту. В годовом отчете о работе потом написали, что, не имея опыта сдачи спецсудов данных серий, завод в момент их постройки не смог «правильно оценить действительный объем и сложность работ и предвидеть целого ряда изменений и дополнений».[200]
И действительно, переделки «по ходу» вообще были настоящей болезнью советского военного судостроения. Они вносились самыми различными инстанциями не только до момента сдачи корабля, но даже и после нее. Это приводило к потере времени и средств, оттягивало сроки сдачи подлодок. Достроечные базы, удаленные от завода, затрудняли руководство и организацию производственных работ по достройке.
Другой постоянной проблемой оставалось неравномерное распределение загрузки основных обрабатывающих цехов заказами спецсудостроения. Так, например, цех № 4 систематически задерживал монтаж изделий и механизмов.
Общий уровень технологического планирования на заводе, особенно в цехах № 1, 2 и 3, оставался очень низким. Отсутствовала жесткая технологическая дисциплина, что сказывалось на четкой последовательности отдельных работ, удлиняло цикл производства и приводило к переделкам. Даже в официальном отчете отмечалась низкая трудовая и производственная дисциплина среди рабочих.[201]
В то же время на завод зачастили высокие начальники. 10 апреля на собрании партактива выступал первый секретарь Горьковского обкома Шахурин. Он отметил плохое положение с оборонными заказами, неэффективную систему оплаты, плохую работу военной приемки, высокую текучесть. Только за первый квартал с завода были уволены 2000 человек. Шахурин кинул камень и в огород директора: «Не руководит заводом. Поток всевозможных приказов, резолюций, выговоров, огромная масса совещаний не дают эффекта».
К 1939 г. так и не была изжита практика планирования со значительным опозданием. Так, производственная программа на тот год была утверждена только 17 апреля (!) и затем неоднократно изменялась.[202] Завод со своей стороны не смог тщательно подготовить производство, потерял время на приостановленные во втором полугодии (вероятно, в связи с началом Второй мировой войны) заказы на танкер, землечерпалки, подлодки Х серии и к концу года имел по ним огромное незавершенное производство.
В течение 39-го года на «Красное Сормово» поступали многочисленные устные и письменные указания, противоречащие друг другу. В первом полугодии не было никаких указаний о количестве и времени закладки лодок Х серии. В программе третьего квартала их тоже не было, и лишь 6 сентября было приказано заложить шесть единиц. Необходимость изготовления такого количества субмарин вынудила завод начать закладку двух единиц в судояме, что еще больше осложнило работу.
Во время уже развернувшихся авральных работ поступило новое указание. Оно отменяло постройку четырех спецсудов и оставляло изготовление лишь двух. Видимо, руководство страны из-за начавшейся войны в Европе буквально лихорадило. Пришлось разбирать стапели, уже установленные вдоль берега затона. Впоследствии оставшиеся две «Щуки» так и не были достроены, а их незаконченные корпуса разобрали на металлолом.
Особенно осложняло работу постоянное внесение конструктивных изменений при сдаче подлодок на достроечных базах. Имел место массовый срыв поставок. Задержки по металлу для субмарин IX и XII серий определялись в четыре-пять месяцев. Почти все листы обшивки, поставленные для XII серии, оказались браком.[203] Многие из них попросту расслаивались. В целом за год по заводу забраковали 10 354 тонны металла, включая 4476 тонн – болванки мартеновские, 94 тонны – бронзовое литье.[204]
Подготовка к сдаче и сама сдача спецсудов производились на четырех достроечных базах, удаленных от завода на тысячи километров. На каждую базу требовались до 400 рабочих, которых приходилось отрывать от основного производства. Четыре лодки XII серии были отправлены на достроечную базу даже без проведения швартовых испытаний. Число требований на переделки и изменения, исходящих от личного состава субмарин и приемочных комиссий, не предусмотренных проектами и чертежами, составило свыше 300 штук по каждому спецсудну.
Например, на лодках IX серии переделки заняли 17 700 человеко-часов и оттянули их сдачу флоту на 1940 г. Устранение дефектов в полученных от поставщиков моторах заняло 12 дней, а переделка торпедных аппаратов – два месяца. На уже собранных субмаринах приходилось производить демонтаж целых отсеков для того, чтобы исправить дефект моторов, принятых военной приемкой на заводе «Электросила», как годных. ЦКБ-18 вообще не представило ряд чертежей на лодки, уже сданные флоту, что было просто вопиющим фактом![205]
Дисциплина, граничащая с безответственностью
На «Красном Сормове» шло расширение производственных мощностей. Построили новую кислородную станцию, ряд новых корпусов, цехов и мастерских. Сдали сборочно-установочный цех площадью 6664 кв. метров. Теперь завод имел 42 цеха и занимал площадь в 40 гектаров.
Однако предприятие по-прежнему испытывало острый дефицит рабочей силы. Сохранялась высокая текучесть кадров. В течение года на работу были приняты 6874 человека, а уволены – 6969 человек, из них 718 – за нарушения трудовой дисциплины. За год были зафиксированы 6944 прогула, 9887 случаев нарушения трудовой дисциплины, в т. ч. 444 – связанных с пьянством на работе.[206] Пик нарушений приходился на март – апрель, что стало следствием авральных работ на недостроенных подлодках в указанный период.
Принимаемые меры не давали ощутимого эффекта, а иногда и наоборот. Так, в механическом цехе в августе насчиталось 45 прогульщиков, пропустивших 94 человеко-дня. Было проведено партсобрание на тему «О трудовой дисциплине и ведущей роли коммунистов». После этого в сентябре число прогульщиков возросло до 46 человек, пропустивших 122 человеко-дня. Кроме того, сильно выросло число административных отпусков, то есть скрытых и оформленных задним числом прогулов. Опоздания тоже носили хронический характер. Например, 4 октября после гудка в цех явились 55 человек, в том числе помощник начальника цеха Матросов.
Отмечались значительное повышение себестоимости по сравнению с плановой и плохая организация планирования. Технологические процессы на спецлитье, обработку деталей, сборку и монтаж механизмов были проработаны недостаточно. По значительному количеству деталей литейный, механический и дизельный цеха завода имели большой процент брака, что тормозило постройку субмарин.
На многочисленные негативные моменты в работе завода указывал и Горьковский обком ВКП(б). В его переписке с руководством завода отмечалась слабая организация рабочих мест, низкая производственная дисциплина, «граничащая с безответственностью».[207]
Для выполнения программы, по согласованию с обкомом партии, на «Красном Сормове» были приняты следующие меры: на суда назначили строителей, на каждом типе спецсудов учредили должность старшего строителя, в монтажный цех перебросили 32 слесарей-комсомольцев и ввели должность главного металлурга завода. Также было решиено «жестко наказывать виновных за брак».[208]
Всего в 1939 г. завод заложил 14 подлодок, спустил на воду –11, но при этом флоту сдал всего три. Тем не менее Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 декабря 1939 г. «за выдающиеся заслуги в деле судостроения» завод № 112 был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Этот факт лишний раз доказывает, насколько лицемерными были эти правительственные награды, призванные, с одной стороны, скрыть истинные провалы в промышленности, а с другой стороны, поддержать моральный дух рабочих.
