Ярослав поспешил предупредить Глеба о нависшей над ним опасности и настоятельно просил его не ехать в Киев. Но Глеб как будто смирился с тем, что его ждет. Узнав о смерти Бориса, он и себе стал желать такой же участи. «Лучше мне умереть с братом, нежели жить на этом свете…» — говорил он.
Когда Святополку доложили, что Глеб прибыл в Смоленск с малой дружиной и собирается продолжить дальнейший путь в Киев по Днепру на ладьях, киевский князь решил не упускать предоставившейся возможности. Он послал к Глебу наемных убийц.
Развязка наступила 5 сентября 1015 года. Корабль, на котором находился Глеб, был неожиданно атакован вооруженными людьми. Стража, охранявшая корабль, была перебита в первые минуты схватки. Командовал убийцами некто Горясер. Он-то и велел зарезать безоружного Глеба. А непосредственным исполнителем этого приказа стал княжеский повар по имени Торчин, должно быть, желавший своим поступком заслужить милость Святополка.
Своему убийце Глеб не оказал никакого сопротивления и, по словам летописца, был принесен в жертву Богу, как непорочный ягненок.
Ну а затем Святополк решил убрать с дороги еще одного сына Владимира — древлянского князя Святослава. Люди Святополка отправились в Древлянскую землю, чтобы привести в исполнение задуманное их князем. Но просчитались. Святослав был вовремя предупрежден об угрозе. В отличие от своих братьев, он не стал дожидаться, пока убийцы, посланные Святополком, придут за ним во дворец. Он решил бежать в Венгрию. Но, казалось, какой-то злой рок неотступно преследовал сыновей Владимира. Когда Святослав уже находился в Карпатах, смерть все-таки настигла его.
Подведем некоторые предварительные итоги. Святополк начал свое правление с убийства трех своих братьев, вина которых заключалась лишь в том, что они были родными сыновьями Владимира. Никакой политической необходимости в этом злодеянии для Святополка не было. Он совершил его, повинуясь исключительно чувству кровной мести. Удивительно, каким образом этому человеку удавалось так долго скрывать свою неприязнь (вернее, ненависть) к семейству Владимира. Единственное объяснение состоит в том, что он умело маскировал свои чувства, дожидаясь удобного момента, чтобы их выплеснуть. И такой момент представился. Но больше всего в этой истории поражает не то, с каким ожесточением действовал Святополк, ослепленный ненавистью к своим, пусть и не родным, братьям, а то, с каким величайшим христианским смирением его жертвы принимали свою смерть. Ничего подобного в языческой Руси нельзя было и помыслить. Выходит, обращение к христианству не прошло даром. Возник совершенно новый психологический тип русского человека, для которого любовь к ближнему не была пустым звуком. И ведь что самое главное, ради этой любви он готов был пожертвовать своей жизнью.
Но вернемся к событиям далекого одна тысяча пятнадцатого года. Пока Святополк расправлялся со своими братьями, Ярослав собирал силы для предстоящего похода на Киев. Разумеется, новгородский князь с самого начала не строил иллюзий по поводу своих дальнейших взаимоотношений со Святополком. Рано или поздно туровский и новгородский князья должны были вступить в ожесточенную схватку друг с другом. Ведь вдвоем им было не ужиться на Руси. Вопрос состоял только в том, кто первым из них перейдет своеобразный Рубикон, отделявший их от междоусобной войны. Первым оказался Ярослав. Стоит ли винить его за это? В сущности, у него не было другого выхода. Новгородский князь прекрасно сознавал, что если он не опередит Святополка и не перенесет военные действия на его территорию, то киевский князь использует промедление Ярослава в своих интересах. Тогда он сам, заручившись поддержкой поляков и печенегов, вторгнется в пределы Северо-Западной Руси. И Ярослав окажется запертым в своем Новгороде.
Осенью 1015 года Ярослав наконец собрал свое войско и выступил против Святополка. Последний также вывел навстречу Ярославу киевскую дружину вместе с присоединившимися к ней печенегами. Противники расположились на противоположных берегах Днепра, и никто из них не решался начать сражение первым. Так они и стояли в течение трех месяцев друг против друга. Когда уже дело близилось к зиме, новгородцы, выведенные из себя оскорблениями какого-то воеводы Святополка, потребовали у Ярослава, чтобы он взял инициативу в свои руки и повел своих воинов в бой. Ярослав, видимо, не желавший распускать свое войско по домам, не добившись победы над Святополком, вынужден был согласиться.
Были уже заморозки. Святополк, расположившийся лагерем между двумя озерами, покрытыми тонкой коркой льда, всю ночь накануне сражения пировал вместе со своей дружиной. Возможно, он даже не догадывался о том, что ранним утром его воинам придется сойтись в жестокой сече с новгородцами.
Под утро, когда еще не рассвело, новгородское войско переправилось на противоположный берег Днепра и ударило на спавшую беззаботным сном дружину Святополка. Началось кровопролитное сражение. Печенеги, отделенные озерами от основных сил Святополка, не смогли оказать ему своевременную помощь. А новгородцы тем временем оттеснили киевских дружинников к озерам. Под весом тяжеловооруженных людей лед треснул. Многие из тех, кто пришел вместе со Святополком, оказались в воде и начали тонуть. Киевский князь бросил остатки своего разбитого войска и, по выражению древнерусского летописца, бежал «ляхы», т. е. в Польшу, к своему тестю Болеславу.
Ярослав одержал блестящую победу. Теперь он мог без особых затруднений занять стольный город и вступить на великокняжеский престол. Но радость этой победы, должно быть, омрачалась раздумьями, не дававшими покоя новгородскому князю. Одержанную им над Святополком победу по большому счету все-таки нельзя было назвать решающей. Очень скоро Ярославу придется столкнуться с союзниками Святополка — поляками и печенегами. С печенегами еще можно было как-то сладить. Русские воины научились одерживать над ними победы. Но как быть с поляками? Болеслав не чета печенежским ханам. Отразить его натиск на Русь будет непросто. Необходимо срочно предпринять меры, чтобы остановить Болеслава, не позволить ему выступить на помощь Святополку. Но какие меры? Ярослав был хорошим дипломатом. Прежде всего он должен был обратить свое внимание на ближайших соседей Польши. Кто из них был заинтересован в усилении Болеслава? Никто. Значит, число потенциальных союзников Ярослава равнялось количеству врагов польского короля. Однако это всего лишь общие соображения. Реально выступить на стороне Киевской Руси против Польши могло лишь одно государство — Германия. Только с ней могли быть связаны надежды Ярослава на избавление Руси от угрозы польского вторжения. Не дожидаясь, пока Святополк опомнится от постигшего его поражения и начнет собирать новое войско для продолжения войны, Ярослав направил своих послов к германскому королю Генриху II. Договор о совместных действиях Руси и Германии против Польши был заключен. Оставалось только воплотить его положения в жизнь.
Летом и ранней осенью 1017 года разгорелась польско-немецкая война, четвертая по счету. Военные действия протекали неудачно для немцев, и в итоге в октябре того же года Генрих был вынужден пойти на мирные переговоры с Болеславом. А вскоре в Будишине между Генрихом и Болеславом был заключен мир, условия которого оказались весьма выгодными для правителя Польши. Однако еще во время переговоров, по сообщению Титмара, Генрих узнал о том, что его русский союзник, как и обещал ему через своего посла, напал на Болеслава, но кроме овладения неким городом больше ничего не смог предпринять [54].
Что же это был за город, который взял Ярослав во исполнение своих обещаний германскому королю? Скорее всего, Ярослав захватил и сжег Берестье, ставшее резиденцией Святополка. В «Повести временных лет» данный эпизод никак не отражен. Там говорится, что Ярослав взял Киев и сжег расположенные в этом городе церкви. Впрочем, в Новгородской I летописи на этот счет содержится более точное упоминание. В статье, датированной 1017 годом, автор как бы мимоходом замечает, что Ярослав пошел к Берестью [55]. Не исключено, что в текст «Повести временных лет» просто вкралась досадная ошибка и в оригинале вместо Киева упоминалось Берестье. Тогда излагаемый в летописи ход событий приобретает более-менее осмысленный характер. Не стал же Ярослав снова захватывать принадлежавший ему город и сжигать там все церкви.
Поход к Берестью для Ярослава имел чрезвычайно важное значение. Тем самым новгородский князь снова хотел закрепиться на западных рубежах Руси и создать угрозу для владений Болеслава. Польский король, зажатый в тиски между русскими и немцами, неизбежно должен был распылить силы для защиты границ своего государства. Кроме того, ему пришлось бы отказаться от своих планов, связанных с оказанием военной помощи Святополку. Но мы неспроста говорим об этом в сослагательном наклонении. Если бы Генрих II проявил хоть немного решимости продолжать войну с Болеславом, невзирая на ее неблагоприятное развитие, все сказанное вполне могло бы стать реальностью. Однако как раз этой-то решимости и не хватило германскому королю. Чем обернулся для Руси его отказ продолжать войну с поляками, станет ясно из описания дальнейших событий.
