Кризис сегуната
Политическая жизнь между 1853 и 1868 годами была сложной, противоречивой и беспокойной. Многие самураи — в том числе удаленные от власти семейством То-кугава— придерживались лозунга «Сонно дзой!» («Почитать императора! Изгнать варваров!»). «Неравноправные соглашения» не только предоставляли иностранцам права проживания и собственности, но и обязывали Японию не вводить заградительные тарифы против импортных товаров, а также дозволяли рассматривать дела обвиняемых в преступлениях иностранцев в их собственных консульских судах. Подобные ограничения японского суверенитета на собственных землях были глубоко унизительными. Вокруг императорского двора в Киото, превратившегося в главный центр интриг, начала формироваться коалиция, оппозиционная политике умиротворения. Токугава разошлись во мнениях по поводу наилучших действий и метались между уступками и репрессиями. В 1862 году они разрешили дайме не следовать правилу «альтернативного проживания», а когда позже попытались ввести правило заново, их приказы игнорировались. Непоследовательность правительства раздражала западные державы, отталкивала сторонников и не могла заставить критиков замолчать. Тодзама-дайме Сацума и Теею, которые на протяжении длительного времени не допускались в правительство, стали лидерами внутренней оппозиции, невзирая на долгое соперничество друг с другом. Оба клана имели земли на юго-западе Японии — вдали от традиционных центров политической жизни — и оба пострадали от карательных бомбардировок Запада после того, как совершили нападения на корабли и собственность европейцев. Обоих этот кровавый опыт убедил в необходимости модернизировать японскую армию и промышленность на западный манер. В конце концов они начали собственную модернизацию; и в обоих феодальных владениях молодые, радикально настроенные самураи желали ускорить темп изменений и покончить с кризисом в стране. Постепенно их недовольство вылилось в последовательную революционную программу: свергнуть власть сегуната и заменить ее правительством под началом императора, которое начало бы процесс реформирования в национальном масштабе.
В 1866 году Токугава сделали последнюю попытку восстановить свою власть, послав армию для усмирения объединившихся Теею и Сацума. Эту армию разгромили, и в том же году умер сегун Иэмоти. Его преемник Есинобу (1837-1913) решил не рисковать и принял предложение главы клана Тоса об отставке. Убежденный, что обширные владения обеспечат ему важное место при любом политическом раскладе, Есинобу оказался введен в заблуждение своими противниками. В 1867 году на трон взошел пятнадцатилетний Муцухито (1852-1912), которого окружали сторонники альянса Сацума—Теею. Есинобу столкнулся с перспективой утратить свои владения, и его силы двинулись на Киото. Армии Теею, Сацума и Тоса, объединившиеся под знаменем императора, разбили Есино-бу и без боя взяли Эдо. В январе 1868 года главных дайме собрали в Киото и сообщили о том, что в стране «восстановлено» прямое правление императора. Новая эпоха, продлившаяся до смерти императора, звалась Мэйдзи — «Просвещенное правление».
Император Мэйдзи (1852-1912)
В апреле император занял Эдо и переименовал его в Токио («Восточная столица»). До лета 1869 года на севере Японии продолжались периодические бои, но с властью Токугава — самой длинной династии сегунов в японской истории — было покончено.
«КЛЯТВЕННАЯ ХАРТИЯ ПЯТИ ОБЩЕСТВЕННЫХ ПРИНЦИПО» апреле 1868 года от имени нового императора была обнародована «Клятвенная хартия». Основная цель документа заключалась в завоевании поддержки политически значимых сил; широким слоям населения кратко сообщалось, что они должны, как обычно, следовать инструкциям, вывешиваемым на деревенских досках объявлений. Краткость хартии придавала ей ауру великолепия, а неопределенность формулировок оставляла простор для маневра.
1. Нужно созвать совещательные собрания, а все вопросы следует решать путем публичного обсуждения.
2. Всем сословиям, высшим и низшим, надлежит объединиться для решения государственных задач.
3. Всем людям — не только гражданским и военным чинам — надо позволить следовать их призванию и тем самым избавить от недовольства.
4. С пагубными обычаями прошлого следует покончить, все должно основываться на законах природы.
5. Следует собирать знания по всему миру для укрепления основ императорского правления.
Новый режим действовал поначалу осторожно и повиновался императору, чтобы гарантировать повиновение страны в целом. По образцу западных были созданы подобия министерств и ведомств. Для чеканки императорской монеты учредили монетный двор. Обычным людям приказали носить имена своих семейств (фамилии). Старые феодальные домены заменялись префектурами (причем не менялись ни границы, ни наместники этих земель).
«Богатая страна — сильная армия»
В 1871 году большая и высокопоставленная делегация, возглавляемая сановником Ивакурой Томоми (1825-1883), направилась на Запад для повторных переговоров о подписанных «неравноправных соглашениях». Послов в резкой форме проинформировали о том, что это совершенно неуместный вопрос; однако исход «миссии Ивакуры» был, скорее, положительным, чем негативным.
Окубо Тосимити из клана Сацума увидел смог над небом Лондона и счел его «достаточным объяснением богатства и могущества Англии». Когда он узнал, что «весь этот колоссальный рост торговли и промышленности в городах произошел за последние пятьдесят лет» и что еще сорок лет назад железные дороги, речное судоходство и телеграф были здесь неизвестны, он пришел к убеждению, что — благодаря усилиям и образованию — Япония сможет быстро нагнать Запад. Подавленные первым опытом столкновения с Западом, японские эмиссары вернулись с осознанным желанием ускорить радикальные реформы.
Лозунгом политики модернизации стало выражение «Фукоку кехэй» («Богатая страна — сильная армия»). Эта программа включала в себя принятие солнечного календаря; строительство железных дорог; обязательное образование и обязательную службу в армии; разрешение браков между людьми разных сословий и запрет на ношение мечей в общественных местах. Подобные революционные изменения с неизбежность провоцировали сопротивление. Крестьяне злились на то, что лишаются сыновей, которых обучали грамоте и забирали в армию. Самураев задевала потеря собственного статуса, режим мог предложить службу только меньшинству — учителями, полицейскими, гражданскими чиновниками или офицерами в реформированной на западный лад армии. Растущая инфляция также возбуждала недовольство.
Случались бунты, но, что более серьезно, вспыхивали и восстания. Последнее и самое крупное восстание произошло в 1877 году. По иронии, оно охватило земли клана Сацума, а возглавил его герой Реставрации Сайго Та-камори (1827-1877), который страстно верил в то, что всеобъемлющее подражание Западу угрожает моральной сути национального характера. Он и его 40 000 воинов дали правительственным войскам жестокий бой, но в конечном счете были побеждены подавляющим количеством тех, кого презрительно именовали крестьянами в заморской форме. После тщетной попытки навязать новое сражение Сайго совершил самоубийство. В 1891 году его посмертно реабилитировали, признав, что действия Сайго были вызваны опасениями нарушения целостности страны, а не личными амбициями. И до настоящего времени «Великий Сайго» остается героем Японии.
УЧИТЕЛЬСамым влиятельным частным лицом периода Мэйдзи называют Фукудзаву Юкити (1835-1901). Хотя его часто приглашали в правительство, он неизменно отказывался, убежденный в том, что стране крайне необходим слой интеллектуалов, не зависящих от покровительства официальных властей. Юкити внес огромный вклад в создание этого слоя, основав Кэйо (один из самых престижных университетов Японии), «Дзидзи Симпо» (одна из влиятельнейших газет) и написав свыше сотни книг. Он намеревался добиться трансформации и укрепления страны благодаря «разрыву со слепой приверженностью обычаям прошлого» и переходу к последовательному принятию ценностей западной цивилизации и тех научных принципов, на которых — по его мнению — та базируется:
Школы, промышленность, армия и флот — лишь внешние формы цивилизации. Их воспроизвести не трудно. Все, что нужно, — деньги, чтобы заплатить. Но остается нечто нематериальное, то, чего нельзя увидеть или услышать, купить или продать, занять или одолжить. Это нечто пронизывает всю нацию, его влияние настолько сильно, что без него любая школа и вообще всякие внешние формы окажутся слабым подобием. Эту крайне важную сущность мы должны называть духом цивилизации.
