И В. О. Ключевский отмечает этот «оправдательный» момент фаворитизма при Екатерине: временщики, «поощряемые милостивым вниманием и возбуждаемые взаимным соперничеством, выхваченные наверх чисто житейской случайностью с довольно глубокого низа, внесли в ход дела большое оживление, производили много шума и движения, сделали немало и полезного, при этом тратили страшно много средств. Они, конечно, произвели впечатление на современников: рассказы о екатерининских орлах долго не умолкали в русском обществе…»
Авторитарная власть российского абсолютизма имела в своем распоряжении фаворитизм как непременную (и необходимую) составляющую государственного устройства, как инструмент проведения в жизнь тех или иных концепций, замыслов или групповых влияний и интересов — не курьезный, не шутейный, но реально существующий и могущественный «департамент фаворитов».
Была ли Екатерина счастлива? В письме князю Потемкину в 1774 году, названном ею «Чистосердечная исповедь», Екатерина доверчиво и бесхитростно описывает всю свою нескладную и несчастливую личную жизнь до встречи с ним, которого она называет в письме «Господин Богатырь». Она пишет, что после девяти лет супружеской жизни, когда «обстоятельства остались те же каковы были до свадьбы», по инициативе императрицы Елизаветы, обеспокоенной отсутствием наследника, были предприняты меры, для династической истории естественные: молодым супругам, которых не поразила стрела амура, были подобраны любовники. Для Петра выбрали покладистую вдову Грот, впоследствии выданную с хорошим приданым за генерал-поручика артиллерии Миллера, а для юной великой княгини — Сергея Васильевича Салтыкова, в то время камергера Петра Федоровича. Человек, как можно предположить, влюбленный в Екатерину, гордый и благородный, позволил дать интриге сыграть заданную роль, став отцом (как предполагают) сына Екатерины Павла. В 1754 году Салтыков был послан в Стокгольм с известием о рождении наследника престола и с тех пор в Россию не возвращался, исполняя различные должности за границей. После Салтыкова пришел черед Станислава Августа Понятовского. «Сей был любезен и любим от 1755 до 1761 по тригодишной отлучке, то есть от 1758 и старательства князя Г-р. — Тр. [Григория Орлова], которого паки добрые люди заставили приметить, переменили образ мысли. Сей бы век остался, есть-либо сам не скучал, я сие узнала… и узнав уже яоверки иметь не могу, мысль которая жестоко меня мучила и заставила сделать из дешперации выбор коя какой, во время которого и даже до нынешнего месяца я более грустила нежели сказать могу, и никогда более как тогда когда другие люди бывают довольные и всякие приласканья во мне слезы возбуждала, так что я думаю что от рождения своего я столько не плакала как сии полтора года; с начала я думала, что привыкну, но что далее то хуже, ибо с другой стороны месяцы по три дуться стали и признаться надобно, что никогда довольнее не была как когда осердится и в покои оставит, а ласка его мне плакать принуждала. Потом приехал некто богатырь [Потемкин] по заслугам своим и по всегдашней ласки прелестен был так, что услыша о его приезде уже говорить стали что ему тут поселиться а того не знали что мы письмецом сюда призвали неприметно его, однако же с таким внутренним намерением чтоб не вовсе слепо по приезде его поступать но разбирать есть ли в нем склонность о которой… давно многие подозревали, то есть та, которую я желаю чтобы он имел.
Ну Госп. Богатырь после сей исповеди могу ли я надеяться получить отпущение грехов своих, изволишь видеть что не пятнадцать, но третья доля из них, первого по неволе да четвертого из дешперации, я думала на счет легкомыслия поставить никак не можно, о трех прочих если точно разберешь, Бог видит что не от распутства в которой никакой склонности не имею и если бы я в участь получила смолоду мужа которого бы любить могла, я бы вечно к нему не переменилась, беда та что сердце мое не хочет быть ни на час охотно без любви…»
Хотелось бы, чтобы и этот чисто человеческий аспект учел читатель, перелистывая страницы книги Марии Евгеньевой. Источником для изучения истории она быть не может, ибо представление о любой исторической эпохе, тем более такой противоречивой, как царствование Екатерины II, может сложиться лишь на основе изучения литературных памятников этого и позднейшего времени, исследований серьезных историков, сопоставления их концепций. Тем более что у Евгеньевой имеется ряд неточностей и довольно сомнительных утверждений (например, что Екатерина была незаконной дочерью Фридриха Великого) и в некоторых не до конца «прописанных» фрагментах ощущается авторская поспешность — автору назначили жесткие сроки для подготовки рукописи. (Следует сказать о том, что в данной публикации книги сохранены лексические и пунктуационные особенности первого издания, сообщающие ей колорит времени, когда она увидела свет. За исключением, разумеется, весьма редких случаев, когда без соответствующей правки смысл той или иной фразы будет современному читателю неясен). Предлагаем поэтому отнестись к книге Марии Евгеньевой как к интересному беллетризованному историческому сочинению, любопытной иллюстрации к страницам, повествующим о екатерининской эпохе. При этом мы, однако, не должны упускать из виду закономерностей возникновения фаворитизма в любой авторитарной системе как ее непременной составляющей.
Владислав Козлов
Мария Евгеньева
Любовники Екатерины
Похождения Великой княгини
Екатерина родилась 21 апреля 1729 года.
Отец ее, принц Христиан-Август Ангальт-Цербстский, был младшим братом маленького немецкого владетельного князя. Принц Христиан-Август был очень беден, и ему пришлось служить.
Прусский король Фридрих Великий дал ему место губернатора Померании. Жена принца Христиана, урожденная Иоанна-Елисавета Гольштейн-Готторпская, была в молодости очень красива и вела себя довольно легкомысленно. Ею увлекался прусский король Фридрих Великий, и Екатерина Великая была его незаконной дочерью.
Вот почему эта маленькая немецкая принцесса пользовалась его особенным предпочтением, и прусский король делал все от него зависящее, чтобы выдать свою незаконную дочь за наследника русского престола.
Помимо Фридриха Великого, у принцессы Иоанны-Елисаветы был еще один возлюбленный — незаконный сын знатного русского вельможи Бецкой, с которым принцесса Ангальт-Цербст-Дорнбург познакомилась, бывая в Париже.
Свой пылкий, увлекающийся темперамент Екатерина Великая унаследовала от матери.
Принц Христиан, по-видимому, не знал о романах своей супруги. Он нежно любил жену и дочь, был образцовым семьянином, управлял Померанской провинцией и командовал пехотным Ангальт-Цербстским полком.
Жили родители Екатерины бедно, не во дворце, а в обыкновенном доме, и маленькая Софья-Августа-Фредерика-Эмилия играла на городской площади с детьми штетинских бюргеров. Когда к принцессе приходили гостьи — жены видных горожан, то маленькой Софихен приказывали целовать им руки или полу платья.
Относительно воспитания Екатерины Второй историки расходятся. Одни говорят, что ей почти не давали образования, но из ее записок известно, что у нее в детстве была гувернантка, француженка Кардель, и два учителя, капеллан Перо и преподаватель чистописания Лоран. Учили ее и музыке, и немец Религ давал ей уроки на клавесине.
По словам Екатерины Великой, ее гувернантка нигде не училась, но была очень развитая и начитанная девушка. Благодаря ей Екатерина рано познакомилась с Расином, Корнелем и Мольером, хотя учитель немецкого языка Ватер старался внушить ей любовь к немецкой литературе.
Мать обращалась с дочерью очень жестоко, награждая ее пощечинами за каждый пустячный проступок. По-видимому, это была грубая, сластолюбивая и жестокая немка, очень гордившаяся своим родством с русским императорским домом. Ее двоюродный брат, принц Гольштейн-Готторпский был женат на родной сестре императрицы Елисаветы Петровны, Анне Петровне. А родной брат ее принц Карл-Август, епископ Любский, был женихом Елисаветы Петровны, с которым ее помолвили при жизни ее матери, императрицы Екатерины Первой. Елисавета Петровна страстно любила своего жениха, но он заболел незадолго до свадьбы и умер, к безграничному отчаянию своей невесты, которая всю жизнь с тоской вспоминала о нем.
Гольштейн-Готторпский дом по всем этим причинам был особенно мил сердцу Елисаветы Петровны. Вступив на престол и сослав маленького царя Иоанна Антоновича Брауншвейгского с родителями в Архангельскую губернию, Елисавета Петровна сейчас же выписала своего племянника принца Карла-Ульриха, окрестила его в православную веру, назвала Петром и назначила наследником престола.
