- А тот здоровый кто?
- Не знаю. Но вот эта девушка, вторая дочь.
Следователь поворачивает голову и видит нас. Брови его хмурятся и он рукой машет в бок, мол отвалите. Тихо уходим.
Опять кромсаю человеческую плоть, это прислали сороковой номер. Мне достаются только убийства. Этого молодого парня проткнули острым тонким предметом, на коже даже не видно следа. Что то похожее на удар длинным шилом. Но наша работа, все делать добросовестно и опять вспарываю его от горла до гениталий... Очень долго приходится писать заключение. До конца рабочего дня осталось двадцать минут. Трофим увозит труп, а я из шланга промываю стол. Вбегает Лидка.
- Валька, как сегодня вечером?
- Черт с тобой, пойдем прошвырнемся, только не в ресторан, а то денег у меня кот наплакал...
- Отлично. Я тогда заеду к тебе.
В раздевалке скинул халат и вспомнил, что в кармане камень Незаметно перетащил его себе в брюки. Здесь ничего нельзя в карманах оставлять, наши мужики санитары втихаря их чистят. Раздеваюсь до гола и иду в душ.
Теплая вода смывает вонь, но мне кажется, что она все равно у меня в легких и носу. Рядом в кабинах плещутся Колька-брехун и Гошка.
- Чего они тебе говорили? - старается перекричать шум воды, Колька.
- Ты про что?
- Да про этих следователей, что приходили.
- Ничего. Просили подтвердить диагноз.
- А диагноз то ты поменял... Я же читал первую бумагу, а потом услышал... врожденная аномалия сосудов...
- Лучше помолчи и не говори никому о том, что ты видел.
- В чем дело, ребята? - спрашивает Гошка.
- Колька, малость перегнул палку.
- А... Это у него бывает.
Колька обиженно фыркает.
В душевую врывается мокрая, совершенно голая Марта.
- Мальчишки, дайте мыло, я свое забыла. Господи, ну и видок у вас, будь-то бы все скисло, а у Гошки пропало...
- Возьми.
Я бросаю ей свое мыло.
- А ты ничего, я думал хуже, - критически оглядываю ее.
Она грозит мне своим кулачком и выметается из комнаты.
Я уже оделся, когда в раздевалку вошла нянечка тетя Даша.
- Ребятки, сдавайте нижнее белье и халаты в стирку. Сегодня приемный день. И проверьте карманы, а то Гошка уже дважды сдавал сигареты.
- Опять руки мыть, - ворчит Колька, - что за привычку ввели чуть ли не каждый день стирать халаты.
Я сдергиваю с вешалки свой халат и бросаю ей под ноги.
- Возьмите халат, тетя Даша.
- Вот умница. Один ты у меня, Валечка, послушный.
Дома у меня бедлам. У входа сидит голодная кошка и издает мяуканье, похожее на хрипы простуженного пьяницы. Я глажу ее по головке и она первая бежит на кухню к своей пустой миске, чтобы показать, какой я негодяй. Эту тварь надо обслужить первой, иначе от ее противного вяканья голова вспухнет. Я подогреваю ей в кастрюле вареной мойвы и вываливаю рыбу в миску, чуть ли не на кошачий длинный нос, который она просунула между пальцев. Теперь займемся ее туалетом. Кошачья кювета в туалете, а вонища здесь такая... даже мой атрофированный нос получает страшную дозу отравы. Выкидываю содержимое прямо в мусоропровод, меняю песок. Кажется все. Нет не все, а что делать с найденным во внутренностях женщины камнем. Опять тщательно промываю его в воде и протираю щеточкой. Ну и камешек, он даже переливается от света этой темной лампочки. Куда его сунуть? И я ничего лучшего не придумал, как липкой лентой прикрепить его к сучку ствола лимонного дерева, удачно расположенного у окна, и прикрыл все листьями. Вот теперь можно подумать о себе. Скидываю с себя рубашку и брюки и начинаю готовить себе еду. Банка консервированного супа, банка фасоли и банка компота, вот мой обед, правда, кое что все равно достается обожравшейся кошке, обожавшей по мимо мойвы, любые консервы. Наш послеобеденный раунд на диване. Я смотрю телевизор, а кошка, вытянувшись, лежит под боком, иногда открывая один глаз для обозрения программы.
Звонок в дверь заставил подпрыгнуть нас обоих. Я открываю дверь и вижу Лидку, в стильной юбчонке и кофте.
- Валька, я готова.
А вот я нет. В трусах и майке,
- Лидочка, я сейчас. Ты заходи. Извини, я еще не одет.
- Ничего, ты очень прелестно выглядишь.
Моя домашняя тварь стоит в дверях гостиной и укоризненно смотрит на Лидку.
- Пошла вон, гости пришли, а ты..., - цыкаю на нее
Кошка нехотя идет в спальню.
- Она меня не любит, - замечает Лидка.
- Кто же тебя такую сексуально озабоченную полюбит...
Острый кулачек попал мне точно между ребер, я подпрыгнул.
- Поосторожней, больно же, а то при вскрытии обнаружат, что меня перед изнасилованием, сначала избили.
Опять удар по ребрам.
- Не возись, пошли, чего с тебя взять то...
Я быстро одеваю рубаху и брюки.
- Готов.
Кафе "Рассвет" не соответствовало названию, это скорее был закат. Везде полумрак в красных тонах. Мы сидим за столиком, поедая скромный заказ, и слушаем потного пианиста, честно отрабатывающего свой хлеб незатейливыми блюзами.
- Мне здесь нравиться, - говорит Лида, - нет бешенных ударников, визжащей музыки, тихо и спокойно.
Словно в ответ, дверь в зал с грохотом открывается и появляется несколько фигур, громко переговаривающихся.
- Вот сюда. Я это место знаю, - громко говорит парень.
- Это то, что нам нужно, - подтверждает другой.
Две женщины из их компании, непрерывно хихикают, и подталкиваемые партнерами, садятся за соседний столик.
- Я сейчас, - могучая фигура идет к стойке бара.
- Покой нам только сниться, - тихо говорю я Лиде.
- Спокойно. Хотела тебе сказать, что ты оказался прав, я действительно нашла у того типа в гортани полу растворившиеся таблетки...
- Слушай, Лида, давай без этого, к черту эту работу, мы с тобой расслабляемся.
- Как хочешь. Я тебя просто отвлекала от тех... полураздетых...
Парень возвращается с подносом на котором несколько бутылок, стопка стаканов и четыре тощих салата.
- Мальчики, девочки, наваливаемся. Выпьем первый тост, за упокой души Перфильевой Надьки, хорошая была баба.
У чуть не подавился. Они что, все сговорились. В полумраке не могу увидеть их лица.
- Ты так говоришь, будь то близко ее знал...,- хмыкает женский голос.
- Валя, а куда мы потом? - спрашивает меня тем временем Лидка.
- Тихо. Прошу тебя тихо, - шепотом говорю ей.
- Знать не знал, а вот то, что она натянула нос Жорке и правильно сделала, это я на ее стороне.
Они выпивают, небрежно закусывают и быстро наполняют второй раз стаканы.
- Неужели от этого... как его... от врожденных... трудно даже сказать... больных сосудов умирают? - спрашивает одна из женщин.
- Я не знаю, но может быть, если бы рядом была больница, то Надьку можно было бы спасти, но ее нашли на даче, почти день с лишним пролежала, никого рядом не было.
- Каково папаше, жена давно умерла, оставила двух дочерей, теперь одной не стало...
- Все наследство к ней..., - комментирует другой парень.
- Выпьем за наших женщин. Нельзя за столом пропустить такой тост.
Они опять выпивают.
- Это они о ком? - шепотом спрашивает меня Лидка.
- Потом..., тихо.
Но потом было не интересно, разговор переключился на похождения одного из мужиков, который не без гордости рассказывал, о том как он обхаживал балерин Большого театра.
- Сваливаем от сюда, - предлагаю Лидке.
- Ой, как хорошо. Поехали ко мне, а то у тебя кот ревнивый.
- Кошка.
- Все равно.
Вообще то я Лидку побаиваюсь, у нее есть садистская черта. Она даже любовью насладиться как следует не может. После нее остаешься весь в крови, спина разодрана ногтями, грудь искусана. Да что там - прокусана..., она даже после йодной обработки, будет болеть месяц. От ее диких поцелуев, губы распухнут и кровоточат. А попробуй откажи..., с ее характером то, хватанет еще ножом чего-нибудь, как у того мужика в морге. Весь изодранный, я не выдерживаю второго раунда и даже не помывшись в ее ванной, несусь домой к своей ревнивой кошке, залечивать раны.
Утром на работе меня вызывает главный.
- Валя, - вежливо смотрит он через свои стекла-очки, - ты чего выпендриваешься?
- Помилуй бог, Виктор Иванович, что я еще такое выкинул?
- Почему отказался от занятий со студентами?
- Так, Марта же...
- Марта женщина. Пойми, не коллега, а женщина. А там молодые сопляки, будут задавать некорректные вопросы и бросать непристойные реплики, которые требуют отпора.
- Не уж то Марта не способна дать отпор? - удивляюсь я.
Видел бы он, как она сама задает тон в непристойностях, вспомнить хотя бы душевую.
- Ты не понял, Валентин, здесь нужен мужик.
Я все равно ничего не понял, уразумел одно, наверно Марта уже плакалась ему в жилетку, что не может проводить занятия.
- Раз надо, чтобы был мужик, я согласен, Виктор Иванович.
- Это дело другое. Вот тебе разрешение на труп бомжа и бомжихи, оба неизвестны, лежат у нас полторы недели, завтра закопаем. Номера их... 80 и 56. Потренируйтесь на них.
Выдал старый товар, называется, большинство этих новичков облюется от вони, эти трупы же уже давно начали разлагаться.
