Громовой хохот, которым было встречено это откровенное признание, прервал чей-то спокойный голос:
- А что ты на это ответил?
- Что я ответил? - повторил Джек. - Да послал ее к чертовой матери со всеми ее деньгами!
- А говорят, - продолжал спокойный голос, - будто ты попросил у нее взаймы двести пятьдесят долларов на поездку в Сакраменто и получил их.
- Кто это говорит? - завопил Джек. - Покажите мне этого наглого враля!
Наступила мертвая тишина. Обладатель спокойного голоса, Джек Гемлин, неторопливым движением достал из ящика бильярдного стола кусок мела и, натерев кий, произнес тихо, но внушительно:
- Это говорит один мой старый приятель тут, в Сакраменто, одноглазый, с деревянной ногой, без двух пальцев на правой руке и вдобавок чахоточный. Он не имеет возможности сам отстаивать свои слова и поручает это мне. Так вот, допустим, - Гемлин бросил кий и свирепо уставился на Джека своими черными глазами, - допустим, в интересах нашего спора, что так говорю я!
Эта история - независимо от того, соответствовала она истине или нет, - не увеличила популярности Пегги в обществе людей, которым беззащитность и щедрость заменяли все другие добродетели. Возможно также, что жители Рыжей Собаки не были гарантированы от предвзятости суждений, как и другие, несколько более цивилизованные, но столь же подверженные чувству разочарования любители сватать.
В следующем году Пегги опять предприняла несколько безрассудных коммерческих операций и понесла большие убытки, - судя по всему, она была во власти лихорадочного желания любой ценой увеличить свой капитал. Наконец в поселке стало известно, что Пегги намерена снова открыть злосчастную гостиницу и содержать ее уже только на собственные средства. В теории эта затея казалась дикой, но на деле она себя оправдала.
Многое тут, разумеется, можно было объяснить познаниями Пегги в этой области, а еще больше ее бережливостью и трудолюбием. Обладательница миллионов сама стряпала, стирала, прислуживала за столом, стелила постели - словом, работала не покладая рук, как простая служанка. Посетителей привлекало это необычное зрелище, и доходы гостиницы возрастали по мере того, как падало уважение к хозяйке со стороны постояльцев. О ее жадности ходили анекдоты один другого чудовищней. Утверждали, будто она сама разносит багаж приезжих по номерам в надежде на чаевые, которые обычно полагаются швейцару. Она отказывала себе в самом необходимом, одевалась бедно, недоедала, но в гостинице дела шли хорошо.
Кое-кто намекал, что Пегги рехнулась; другие качали головой и уверяли, будто над завещанным ей богатством тяготеет проклятие. Поговаривали также, что, судя по ее виду, она не вынесет такого напряжения сил и долго не протянет. Шли уже толки о том, кому в конце концов достанется наследство.
Разъяснить миру и этот и кое-какие другие вопросы, касающиеся Пегги, удалось только Джеку Гемлину.
В одну бурную декабрьскую ночь мистер Джек Гемлин оказался в числе постояльцев гостиницы "Роквилл". За последние две-три недели он перенес свою благородную деятельность в пределы Рыжей Собаки и, по картинному выражению одного из своих сподвижников, "обчистил поселок до нитки, оставив ему только плату за проезд в кармане кучера дилижанса". Газета "Стяг", выходившая в Рыжей Собаке, оплакивала разлуку с ним в шутливом некрологе, который начинался так: "О Джонни, ты покинул нас". Дальше шло "в недобрый час", а на последующие "сердечные раны" сама собой напрашивалась рифма "пустые карманы". Вполне понятно, что все существо мистера Гемлина было проникнуто теперь чувством глубокого удовлетворения и в его словах больше обычного сквозили томность и спокойствие.
В полночь, когда мистер Джек Гемлин уже собирался отойти ко сну, в дверь его номера постучали, и вслед за стуком на пороге появилась богатая наследница и хозяйка гостиницы "Роквилл" мисс Пегги Моффет.
Несмотря на свое прежнее заступничество, мистер Гемлин недолюбливал Пегги. Ее невзрачность претила человеку с такими изощренными вкусами; ее скаредность и алчность шли вразрез с его образом мышления и привычками. Стоя перед ним в грязном коленкоровом капоте, который благоухал кухней, багровая от смущения и жара плиты, Пегги являла собой малопривлекательное зрелище. Несмотря на поздний час и дурную славу человека, стоявшего перед ней, она была в полной безопасности. Впрочем, боюсь, что даже эта мысль не помогла ей оправиться от смущения.
- Мне бы хотелось побеседовать с вами с глазу на глаз, мистер Гемлин, начала Пегги, сев без приглашения на край чемодана, - иначе я бы не стала вам докучать. В другое время вас не поймаешь, да и я сама торчу на кухне с раннего утра до поздней ночи.
Она запнулась, точно прислушиваясь к ветру, который рвал ставни и застилал пеленой дождя непроницаемую тьму за окнами. Потом расправила капот на коленях и, приступая к беседе, пробормотала с запинкой:
- А дождь-то какой на дворе...
Мистер Гемлин ответил на эту метеорологическую справку зевком и стал снимать сюртук,.
- Я к вам с просьбой, думаю, не откажете. - Пегги через силу засмеялась. Люди толкуют, что вы хорошо ко мне относитесь и даже заступались за меня, хотя никто вас об этом не просил. Немного таких найдется, кто замолвит теперь за меня доброе словечко, - продолжала она, не поднимая глаз и проводя пальцем по шву капота. Нижняя губа у нее задрожала; после тщетных поисков носового платка она подняла подол и утерла им свой вздернутый нос, а слезы в глазах, обращенных теперь на мистера Гемлина, так и остались невытертыми.
Мистер Гемлин, к этому времени уже освободившийся от сюртука, перестал расстегивать жилет и посмотрел на нее.
- Того и гляди Норт-Форк выйдет из берегов, если так будет лить, - с виноватым видом проговорила Пегги, глядя в окно.
Дождик, лившийся из ее глаз, утих, и мистер Гемлин снова принялся расстегивать жилет.
- Я хотела поговорить с вами о мистере... о Джеке Фолинсби, - вдруг заторопилась Пегги. - Он опять заболел, ему очень плохо. Проигрывает много то одному, то другому, а больше всех вам. Вы забрали у него вчера последние две тысячи долларов - все, что у него было.
- Ну и что же? - холодно спросил игрок.
- Так вот я думала, если вы и вправду хорошо ко мне относитесь, не попросить ли вас, чтобы вы как-нибудь отвадили его от карт, - сказала Пегги с вымученным смешком. - Вам это ничего не стоит. Не садитесь играть с ним, вот и все.
- Уважаемая Маргарет Моффет, - лениво и спокойно сказал Джек и, вынув часы, стал заводить их, - если уж вы так сочувствуете Джеку Фолинсби, то вам самой гораздо проще отвадить его от меня. Вы же богатая женщина! Дайте ему денег, чтобы он сорвал мой банк или сам сорвался раз и навсегда, и не позволяйте ему вертеться около меня в надежде на отыгрыш. Какая уж тут может быть надежда, уважаемая? Не на что ему надеяться!
Более тонкая натура не поняла бы этого игорного жаргона или возмутилась бы словами игрока и таившейся в них грустной истиной. Но Пегги сразу поняла все и погрузилась в унылое молчание.
- Послушайте моего совета, - продолжал Джек, пряча часы под подушку и неторопливо развязывая галстук, - бросьте глупости, выходите за этого молодца и передайте ему ваши капиталы и все денежные дела, не то они сведут вас в могилу. Он живо порастрясет ваши денежки. Я вовсе не надеюсь, что получу их. Стоит ему только урвать солидный куш, как он мигом махнет во Фриско и просадит там деньги в каком-нибудь первоклассном игорном доме. Не стану также предрекать, что вам не удастся его исправить. Я ничего не предрекаю; возможно даже, - если уж вам здорово повезет, - что он отдаст богу душу, прежде чем спустит ваши капиталы. Скажу только одно: сейчас вы можете его осчастливить, а если уж вы так благоволите к нему - мне еще в жизни ничего подобного не приходилось видеть! - то и ваши собственные чувства от этого не пострадают.
Кровь отхлынула от лица Пегги, когда она подняла голову.
- Вот по этому самому я и не могу отдать ему деньги, а без денег он на мне не женится.
Рука мистера Гемлина оставила последнюю нерасстегнутую пуговицу жилета.
- Не можете... отдать... ему... деньги? - медленно повторил он.
- Нет.
- Почему?
- Потому что... потому что я люблю его.
Мистер Гемлин снова застегнул жилет на все пуговицы и с покорным видом уселся на кровать. Пегги встала и неловко придвинула чемодан поближе к нему.
- Когда Джим Байвэйс завещал мне свои деньги, - начала она, боязливо озираясь на дверь, - он выставил одно условие. Не то, которое было написано в завещании, а другое - он передал мне его на словах. И я пообещала ему в этой комнате, мистер Гемлин, в этой самой комнате, где он умер, вот на этой самой кровати, на которой вы сидите, - пообещала, что выполню его условие.
Как и большинство игроков, мистер Гемлин был суеверен. Он поспешно встал с кровати и пересел к окну. Ветер громыхал ставнями, словно там, за окном, потревоженный дух мистера Байвэйса требовал исполнения своей последней воли.
