Леонид Кукушкин - История православия

Алтарь Рождества Христова.

Базилика Благовещения. Вифлеем

История минувшего столетия ясно показала, что гипертрофированный разум при «уснувшей» религиозной вере рождает чудовищ пострашнее рожденных уснувшим разумом. И несомненно, всегда есть немало людей, знающих об этой опасности. Наш великий поэт Ф.И. Тютчев был, по свидетельству современников, человеком, в котором тонкий и острый ум гармонично сочетался с глубокой религиозностью; его удивительное стихотворение «Фонтан» относится к обсуждаемому предмету и в соответствии с предметом метафорично (первое восьмистишье) и символично (второе):

К сожалению, нередко бывает, что эти брызги – человеческая кровь.

В XIX в. ореол человеческого разума потускнел, а вера в его всемогущество заметно пошатнулась. Немалую роль в этом процессе сыграла, в частности, философия Шопенгауэра, согласно которой основой мира является иррациональная воля, далее – возродившаяся религиозная философия (в конце века преимущественно русская) и, наконец, возникший на рубеже XX в. психоанализ 3. Фрейда с его безусловным приматом бессознательного – подводной частью «айсберга» человеческой психики. Однако в недрах этого века на почве просветительской идеологии уже зрели семена коммунизма и нацизма – страшных утопий, иллюзий ничем не ограничивающего себя разума; а попытки их насильственного построения сделали прошедшее столетие самым кровавым за всю историю человечества. Как и всякая умозрительная конструкция, коммунистическая идеология принципиально не совместима с какой бы то ни было религией живого Бога, поэтому коммунизм не просто атеистичен, он активно антирелигиозен. Соответствующие режимы в Советском Союзе и Китае с первых же лет своего существования развязали жесточайший террор против всех религиозных конфессий, в результате чего только за веру погибли миллионы людей. В России это коснулось, прежде всего, Православия, о чем подробно будет рассказано в основном тексте книги, здесь же ограничимся впечатляющей фразой из письма Ленина членам Политбюро от 19 марта 1922 г., написанного в связи с законным сопротивлением священнослужителей действиям властей по изъятию церковных ценностей, необходимых для богослужений, иначе говоря, актам святотатства: «… чем большее число реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше». Дальше, как говорится, идти уже некуда, и тут кстати можно вспомнить яркие пророчества А.И. Герцена о сходной идеологии, в которой он глубоко разочаровался после позорных поражений социальных революций в Европе середины XIX в. «Социализм разовьется до крайних своих последствий, до нелепостей. Тогда снова вырвется из титанической (вспомним лосевских титанов времен Возрождения. – Авт.) груди… крик отрицания, и снова начнется смертная борьба, в которой социализм… будет побежден грядущею, неизвестною нам революцией… Вечная игра жизни, безжалостная, как смерть, неотразимая, как рождение, приливы и отливы истории, вечное движение маятника». Поскольку коммунистический режим в России рухнул и престиж его идеологии резко падает во всем мире, то можно ожидать, что в обсуждаемой нами плоскости «религиозная вера – разум» маятник истории с помощью Провидения начнет медленно двигаться в направлении усиления и углубления религиозной веры. Однако надо иметь в виду, что метафорой маятника, несмотря на ее привлекательность и наглядность, при описании истории следует пользоваться с осторожностью и с серьезной оговоркой – движение «маятника истории» происходит под действием большого числа сил разной природы, а движение простейшего, или, как его называют физики, математического маятника вызваны одной силой тяжести. И еще – маятник истории нельзя остановить, т. к. состояние равновесия, что соответствует абсолютной гармонии, недостижимо в нашем сотворенном и греховном мире; противоречия полностью снимаются и антиномии исчезают лишь в Абсолютном, в Боге, как аргументированно утверждает богословие и религиозная философия. Хотя имеется пример физической системы, которая, подобно классическому маятнику совершает периодические колебания, или осцилляции, вблизи положения равновесия, но которую даже в этом положении невозможно остановить. Речь идет о так называемом квантовом осцилляторе, где колеблющаяся частица имеет атомный масштаб, а потому подчиняется законам квантовой механики (квантовая физика в 20-е годы XX в., т. е. на заре своего существования, обычно называлась атомной физикой, иногда – волновой механикой). О квантовой физике стоит рассказать подробнее, поскольку, как оказалось, в микромире действуют законы, отражающие антиномичность мира, его дуализм, и этот дуализм, как и вся современная физика, строго обоснован. Впрочем, если кому-либо из читателей примеры из области естествознания, приведенные для иллюстрации некоторых общих утверждений, покажутся изначально неубедительными и неуместными в книге о Православии, он может без большого ущерба для понимания остального текста опустить соответствующие рассуждения, хотя автор советует такому читателю не торопиться и прочесть на следующих страницах Предисловия оправдание этого методического приема.

Итак, вернемся к квантовой физике и к принципу, лежащему в ее основании, – соотношению неопределенности Гейзенберга. Согласно этому принципу^ квантовой частицы, находящейся в определенном месте пространства, скорость не может быть определенной, а при определенном значении скорости неопределенным является ее местонахождение. Поэтому квантовую частицу невозможно остановить, «успокоить», поскольку в состоянии покоя положение и скорость частицы одновременно являются определенными (скорость равна нулю), что не допускается принципом неопределенности. Такая антиномия «скорость – местоположение» или, как принято говорить, дуализм «волна – частица» вполне укладывается в богословскую формулу «неслиянно и нераздельно»: с одной стороны, оба понятия антиномии относятся к состояниям одной и той же частицы и потому нераздельны, а с другой – они в указанном смысле несовместны, неслиянны. Имеется важное обобщение соотношения неопределенности, предложенное одним из создателей современной физики Н. Бором, – принцип дополнительности, – значение которого выходит далеко за рамки проблем физики и в связи с которым на вечный вопрос «Что есть истина?» Бор дал парадоксальный (иначе нельзя) ответ: «Истина, по-моему, это такое утверждение, что противоположное ему тоже истинно». Когда Бору за выдающиеся научные заслуги, принесшие Дании славу, было пожаловано дворянство, то для своего герба он выбрал китайский символ, означающий единство фундаментальных понятий, лежащих в основе мира и выражающих его универсальный дуализм, – Инь и Ян, и дополнил этот символ латинским изречением «Contraria sunt complementa» – «Противоположности дополняют друг друга».

Один из крупнейших физиков-теоретиков XX в. Л.Д. Ландау однажды высказал утверждение (автор был тому свидетелем), что великие мыслители всех времен помогли нам понять то, что представить себе уже невозможно. Речь, прежде всего, шла об ученых-естествоиспытателях и об открытиях типа соотношения неопределенности, но сказанное в такой же мере относится к любому виду духовной деятельности. Здесь следует отметить одну из характерных черт современного естествознания – потерю в значительной степени той наглядности, которой была присуща, например, классической физике, причем этот уход от наглядности тем заметнее, чем глубже проникает наука в сущность природных явлений. Само по себе это неудивительно, поскольку речь идет, как правило, о поведении объектов, восприятие которых с помощью непосредственного чувственного опыта не предоставляется возможным. Удивительным может показаться другое – некоторые надежно установленные фундаментальные законы природы, как, например, упомянутый выше принцип дополнительности, можно адекватно описать богословской формулой «неслиянно и нераздельно», и вряд ли этот факт вызван случайным совпадением. Правда, для религиозного сознания причина такого сходства ясна, поскольку в глубинах природы должны быть скрыты следы Творца мира, «печать Божия», и век небывалого развития науки и технических возможностей их начинает обнаруживать. Мистически настроенным мыслителям всех времен эти следы были видны, правда, свои прозрения они выражали, конечно, в иных терминах и с иной степенью обоснованности. Как писал Вл. Соловьев: «… Под грубою корою вещества/ Я осязал нетленную порфиру/ И узнавал сиянье божества…» Более подробно об этом важном предмете будет сказано в дальнейшем, а теперь пора вернуться к нашей истории.