Переносимый в долину Хуанхэ из центральной горной местности (эолийский) лёсс легко поддавался деревянным палкам-копалкам. Капиллярность этой однородной, рыхлой (легко распадающейся) и пористой почвы обеспечивала достаточно влаги, чтобы выращивать обычные для данной местности зерновые культуры, такие как просо и пшеница. Годовое выпадение дождевых осадков теперь составляет в среднем всего 25—50 миллиметров (хотя этот показатель влажности, возможно, был немного больше во время циньского завоевания). Из-за такого сухого климата почва в этом районе не подвергалась выщелачиванию дождями и осталась очень плодородной и щелочной. В результате подсыпки лёсса на насыпи, сооруженной на протяжении всего русла реки, получалось дополнительное преимущество, заключавшееся в обеспечении относительной безопасности от наводнения.
Карта 4
1 — Чанъань; 2 — перевал Юймынь; 3 — Дуньхуан; 4 — Цзюцюань; 5 – Чжанье; 6 — Увэй; 7 – Шофан; 8 — Уюань; 9 — Шангу; 10 – Ляодун; 11 — Сюаньту; 12 — Лэлан; 13 — Линьдунь; 14 — Луней; 15 – Тяныпуй; 16 — Аньдин; 17 — Бэйди; 18 — Шан; 19 — Сихэ; 20 – Ханьдань; 21 — Линьцзы; 22 — Тайшань; 23 — Динтао; 24 — Чэньлю; 25 — Хэнэй; 26 — Хэнань (Лоян); 27 — перевал Ханьгу; 28 — Хэдун; 29 — перевал У; 30 — Ханьчжоу; 31 — Наньин; 32 — Инчуань; 33 – Жунань; 34 — Цзючжан; 35 — Гуанлин; 36 — Гуйцзи; 37 — Пэнчэн; 38 — Даньян; 39 — Юйчжан (Наньчан); 40 — Гуанхань; 41 — Шу (Чэнду); 42 — Ба; 43 — Нань (Цзянлин); 44 — Улин; 45 — Линлин; 46 – Гуйян; 47 — Наньхай; 48 — Цану; 49 — Цзяочжи; 50 – Цзючжэнь
На просторной равнине, лежащей на востоке, плодородную почву, наоборот, приносила река. При большей плодородности, чем лёсс, эта осадочная почва в большей мере подвергалась наводнениям и засолению. Дождевые осадки выпадали в соответствии с измененными муссонными явлениями, причем приблизительно 70 процентов их приходились на август, а весной и в начале лета осадки можно назвать совсем несущественными. Как раз на пике вегетационного периода, когда потребность в воде больше всего, несмотря на приток влаги от тающего в западных горах снега, когда уровень Хуанхэ падает до весьма низкого значения, обводнение полей за счет реки становится невозможным. Земледельцы находились в зависимости от воды из колодцев, принадлежавших богатым семьям, хотя и вырытым небольшими группами селян. Разветвленную систему дамб, с другой стороны, поддерживали в исправном состоянии за счет императорского государства. Как нам предстоит убедиться, это сочетание масштабной финансированной правительством системы предотвращения наводнений и местной, семейной ирригационной системы лежало в основе политической экономии Северного Китая.
В отличие от насыпей принесенного из верховья Хуанхэ лёсса и аллювиальной равнины бассейна этой реки над ландшафтом от Янцзы на юг доминируют высокие горы и вздыбленные холмы. Сельскохозяйственная деятельность здесь возможна только в низинах речных долин, их дельтах и на заболоченных просторах. Главную естественную угрозу на юге представляла отнюдь не засуха или наводнение, а чрезмерная влажность, из-за которой низменности превращались в слишком заболоченные для хозяйственной деятельности области. К тому же они служили благодатными рассадниками болезней. В письменных источниках, относящихся к тысячелетию от периода Хань до династии Тан, этот юг описан как область болот и джунглей, болезней и ядовитых растений, диких животных и еще более диких, покрытых татуировками племенных обитателей. Даже эти южные области, которые поглотил китайский мир во времена царства Чжоу, все еще рассматривались как культурно чуждые и не совсем цивилизованные в период Сражающихся царств и империи Цинь. Юг стал местом ссылки, откуда многим попавшим в немилость чиновникам так и не удалось возвратиться.
Такое радикальное местное разделение в Y веке до н. э. определило географическую привязку Сражающихся царств. В области лёссового высокогорья к западу от перевала Хань-гу (по существу, в долине реки Вэй) сформировалось ядро государства Цинь, территория которого расширилась с включением бассейна реки Минь провинции Сычуань.
На противоположную оконечность долины Хуанхэ в заливной пойме с наносной почвой распространялась власть царства Ци. Расположенную между этими двумя державами центральную высокогорную лёссовую местность и западные части аллювиальной равнины делили между собой наследники династии Цзинь: правители Хань, Вэй и Чжао. На юге в средней части Янцзы возникло ядро царства Чу, а ниже по течению Янцзы расположились царства У и Юэ, которые после краткого притязания на господство оказались поглощенными тем же царством Чу (карта 5)3. Таким образом, разделение Китая на отдельные области с их отличительными чертами, определенное физическим рельефом территории, передалось в культурную сферу в форме государств и приобретенных особенностей их народов.
По мнению первого знаменитого историка династии Хань по имени Сыма Цянь (ок. 145—86 до н. э.), единая империя периода Цинь—Хань унаследовала эти области, в центре каждой из которых находился свой главный город4. Самой важной областью считалась территория вокруг столицы династии Цинь города Синьян (а позже соседнего города династии Хань – Чанъань). Эта область, расположенная в долине реки Вэй, выходила на коридор Ганьсу и Среднюю Азию на северо-западе, на Сычуань на юге и к центральной равнине долины реки Хуанхэ на востоке.
Карта 5
Вторая знаменитая область с центром в старинной столице царства Ци городе Линьцзы располагалась в пойме реки Хуанхэ (территория современной провинции Шаньдун). Центром области Сычуань был город Чэнду, а его граница пролегала по горным хребтам долины реки Минь. В своих хрониках Сыма Цянь разделил серединное и нижнее течение Янцзы на три области с центрами в Цзяньлине, У и Шоучуне, но они не были достаточно обихожены, и в экономическом плане, вероятно, их следовало бы считать единой областью. Можно было бы также говорить об области Линнань, приблизительно охватывающей современную провинцию Гуандун и Северный Вьетнам. Но, кроме больших портов Паньюй (Кантон) и Ляньлоу (Ханой), эта остающаяся дикая территория джунглей лишь относительно связана со структурой Китайской империи.
Царство Чжоу, просуществовавшее приблизительно с 1140 до 236 года до н. э. (дольше всех остальных царств в китайской истории), находилось под властью аристократии, разделявшей по большому счету общую традицию. Местные отклонения от их традиции эти аристократы считали признаками принадлежности к низшим сословиям общества. Точно так же завоеватели династии Цинь видели в представителях областей, считавшихся носителями отличительных обычаев, противников проекта единообразия. Однако в контексте этой в основном отрицательной риторики со стороны представителей Чжоу и Цинь можно разобрать следы отличительных местных традиций, лежавших в основе раздробленности Китая периода Сражающихся царств.
На протяжении всего этого бурного периода истории источником напряженности служили стремление к объединению и реально существующие местные отличия. Очевидность такого противоречия лучше всего выразил автор трактата Дани Юя (Юй-гун), вероятно составленного в середине периода Сражающихся царств (IV в. до н. э.). В этом наброске картины всего известного тогда мира Китай разделен на девять областей, каждая из которых отмечена совершенно определенным характером ее народа и предметов труда, описанных в подробностях. Главной темой труда можно назвать то, как эти девять областей объединились в одно государство усилиями странствующего мудреца Юя и отправкой из каждой области в столицу в качестве дани единственных в своем роде изделий. Таким образом, территориальную разобщенность из-за естественных рубежей в виде гор и рек, материализованную в форме местных изделий и обычаев, удалось преодолеть волей личности правителя, притянувшего к себе ее разнообразное, толково налаженное производство5.
В поздний период Сражающихся царств рассуждения по поводу местных различий приняли несколько вариантов единой формы. Авторы трактатов на военные темы обсуждали местные традиции с точки зрения боевых преимуществ войска каждого из царств. Другие тексты составлялись в манере древнего трактата Дани Юя, то есть в качестве материальных показателей местных особенностей приводили лучшие изделия местных кустарей. Между тем различные области с их обычаями отличали и традиции политической прозорливости правящей элиты с ее административными методами, формировавшимися в условиях радикальных правовых реформ, навязываемых императорской властью. В период правления династии Хань эта традиция должна была развиться в забитый штамп для желающих подвергнуть критике даже циньское право как примитивное производное от местного обычая, естественного как фрукты и изделия кустарного промысла.
