не сидел на этом княжении. Но тут он встретил соперника себе в тверском князе, который приходился ему двоюродным дядей и имел за собой все права на старшинство. Тогда-то началась исполненная трагических событий борьба Москвы с Тверью.
Почти в одно время с Московским начало выделяться и Тверское княжение из состава суздальских волостей. Хотя город Тверь впервые упоминается в летописи в начале XIII века (в 1209 г.), однако нет сомнения, что он существовал гораздо ранее. Такой пункт, как впадение реки Тверды в Волгу, лежавший на водном пути из Новгорода в Низовые земли, не мог оставаться без судовой пристани, как только усилилось движение по этому пути, торговое и военное. Построение или, скорее, обновление и лучшее укрепление тверского кремля, по всей вероятности, было делом Всеволода III, оценившего всю важность этого пункта при частых столкновениях суздальцев с новгородцами: в виду пограничного новгородского пригорода Торжка, лежащего на Тверце, необходимо было укрепить ее устье со стороны Суздаля. Первым удельным князем Тверским является внук Всеволода Ярослав Ярославич, один из младших братьев Александра Невского. Из предыдущего мы знаем, что он был преемником Невского на великом княжении Владимирском и жил большею частью не во Владимире, а в своем наследственном городе Твери. Он старался воспользоваться достоинством великого князя для увеличения своего удела, между прочим, за счет своих соседей новгородцев, и, кажется, не без успеха, хотя и встретил с их стороны мужественное сопротивление. Во всяком случае, Ярослав оставил своим преемникам довольно сильное и округленное княжество. Оно не было велико по объему, но заключало в себе значительные по тому времени торговые верхневолжские города, каковы, кроме Твери: Ржев (спорный с соседними смолянами), Зубцов, Старица (или Новый Городок), Кснятин; кроме приволжских, замечательны еще тверские города: Кашин, Микулин, Холм и другие.
После непродолжительного княжения старшего Ярославова сына Святослава тверским князем является младший его сын Михаил, рожденный от второй супруги Ярослава Ярославича новгородской боярыни Ксении. В начале своего княжения юный Михаил Ярославич, очевидно, находился под опекой своей матери Ксении и опытных отцовских бояр. Возмужав, он является деятельным, предприимчивым князем. При жизни своего двоюродного брата Андрея Городецкого Михаил действует против его самовластия в союзе с другим двоюродным братом Даниилом Московским. Но смерть Андрея влечет за собой коренную перемену во взаимоотношениях Твери и Москвы.
Оба князя, Тверской и Московский, отправились в Орду хлопотать о ярлыке на великое княжение Владимирское. В Орде хан и его вельможи не столько обращали внимание на старшинство, сколько на дани и подарки. Кто дороже заплатил, кто обязался вносить большую дань, тот и получал ярлык. На первый раз верх остался за Михаилом Тверским. Но еще прежде, нежели соперники успели вернуться из Орды, их наместники и бояре уже открыли междоусобную брань. По смерти Андрея Городецкого часть его бояр не захотела оставаться на службе его сына Михаила, князя Суздальско-Нижегородского, и отъехала в Тверь к Михаилу Ярославину, предпочитая, конечно, служить более сильному и богатому князю, наследнику великого стола владимирского. Знатнейшим из этих отъехавших бояр был какой-то Акинф. Он явился во главе тверской рати, которая пошла на Переяславль-Залесский: тверичи думали воспользоваться отсутствием Юрия и отнять у него спорный Переяславль. Кажется, они имели доброхотов между переяславскими боярами. Но тут начальствовал брат Юрия, знаменитый впоследствии Иван Калита. Вовремя предупрежденный об опасности, он успел призвать помощь из Москвы; укрепил присягой переяславских бояр; потом выступил навстречу тверичам и разбил их наголову. В этой битве погиб и сам боярин Акинф. Вообще около того времени заметно в некоторых суздальских городах какое-то столкновение между боярами и черными людьми. Так, в год смерти великого князя Андрея Александровича в Костроме народ целым вечем поднялся на главных бояр, причем двое из них умерщвлены чернью. В следующем году такое же восстание произошло в Нижнем Новгороде: там чернь избила нескольких бояр. Вероятно, причиной мятежа были притеснения и вымогательства княжеских наместников и чиновников, а может быть, бояре затеяли какую-нибудь крамолу или измену. Смуты эти случались в отсутствие князей, которые должны были часто ездить в Орду за ярлыками и по другим делам и вообще подолгу там проживали. По крайней мере, есть известие, что сын и преемник Андрея Городецкого в его суздальско-нижегородском уделе Михаил Андреевич, воротясь из Орды в Нижний Новгород, казнил многих вечников, виновных в самовольной расправе с боярами. Вскоре потом Михаил Андреевич и брат его Василий скончались; остались малолетние сыновья последнего, Александр и Константин. Великий князь Михаил Ярославич, усердно хлопотавший об увеличении своего наследственного княжения, после неудачи с Переяславлем-Залесским, захотел воспользоваться удобным случаем и своим великокняжеским достоинством. Он вздумал захватить такой важный пункт, как Нижний Новгород, и послал туда войско со своим сыном, юным Дмитрием. Мы видели, что часть суздальско-нижегородских бояр отъехала в Тверь. Вероятно, и оставшиеся бояре тянули туда же. (Может быть, помянутый мятеж вечников был в связи с какой-либо боярской крамолой в этом смысле.) Но тут великий князь встретил неожиданное препятствие со стороны духовной власти. Когда тверское войско достигло Владимира, митрополит Петр наложил церковный запрет на дальнейший поход. Три недели простоял здесь Дмитрий Михайлович, пока добился, чтобы митрополит его «разрешил» (т. е., вероятно, снял отлучение от церкви); юный княжич затем вернулся домой, распустив рать [3].
Итак, духовная власть, дотоле стоявшая обыкновенно на стороне старейших или великих князей, тут поступила наоборот. Следовательно, с самого начала соперничества Твери с Москвой церковный авторитет препятствует усилению первой, то есть действует в видах будущей собирательницы Руси. Разумеется, такое отношение к соперникам со стороны митрополита Петра не было простой случайностью. Деятельность этого святителя тесно связана с возвышением Москвы и заслуживает особого внимания истории.
Житие Петра (составленное его младшим современником Прохором, епископом Ростовским, впоследствии распространенное и украшенное митрополитом Киприаном) не богато биографическими данными. Мы узнаем только, что он родился на Волыни, семи лет был отдан в книжное учение; сначала учился плохо, а потом после одного чудесного видения во сне стал оказывать необыкновенные успехи. Двенадцати лет он вступил в монастырь, где с великим смирением прислуживал братии. Тут же он научился иконописному искусству. Достигши степени дьякона, а потом священника, Петр удалился в одно пустынное место на берегах речки Рата, построил там церковь, основал собственную обитель и сделался ее игуменом, причем продолжал заниматься своим любимым искусством, то есть иконописанием. Подобно тому, что видим и в других житиях знаменитых древнерусских игуменов начиная с Феодосия Печерского, слава о подвигах Петра распространилась; князья
